#НенавистьЛюбовь (СИ) - Джейн Анна - Страница 61

Было темно, жарко и пахло хвоей.

Мы не видели лиц друг друга, не могли произнести ни слова, не могли отстраниться. И замерли, слушая свое едва слышное дыхание, почему-то слегка учащённое. Наверное, из-за духоты.

Не знаю, почему мои руки оказались на его поясе – я по инерции схватилась за Даню, когда он оказался в шкафу. А теперь не могла отпустить. И он тоже не отпускал меня.

Это было так странно, так упоительно, так притягательно, что я закрыла глаза, уткнувшись носом в грудь Матвеева – в ямочку между ключицами, которую я так любила целовать. А он крепче сжал меня в своих объятиях, заставляя сердце биться чаще и гореть ярче – оно вспыхнуло в этой удушающей тьме так ярко, что я забыла обо всем на свете

Я упивалась этой обманчивой тьмой, этим беззащитным уединением, этими невесомыми дразнящими прикосновениями, и мне казалось, будто мы не стоим, а парим. Летим, не отпуская друг друга, и мимо нас проносятся звезды.

Я будто увидела нас в той самой Вселенной, которую создала в своей голове во имя нашей любви.

Будто никогда и не было нашего расставания. Не было стены, которая недавно снова появилась между нами. Были лишь он и я. Люди, которым не хватало любви. Которые хотели счастья. Которых развела жизнь.

Это длилось всего лишь несколько жалких минут, но они показались мне стремительно пролетевшей вечностью. И в себя я пришла оттого, что кто-то грохнул кулаком по шкафу, в котором мы прятались.

2.8

Я вздрогнула, но не отпустила Даню. И он меня – тоже. Прижал к себе так крепко, как мог. Кажется, мы оба приготовились к тому, что сейчас Люциферов распахнет шкаф и увидит нас.

Однако этого не произошло. На наше счастье.

Как оказалось, по шкафу ударил Лиферов в пылу спора с Черновым. Он, видимо, вскочил с места и кружил по кабинету будущего зятя. А когда тот попытался что-то возразить, ударил кулаком по первому, что попалось.

– Вот же! – раздался его голос совсем рядом с нами. – Больно!

– Папа, – сказала Руслана укоризненно. – Мы с мамой тебе сколько раз говорили: стучать кулаком – плохая привычка. И курить – тоже.

– Хватит меня учить, – отозвался тот. – И вообще, дочь, это мужской разговор, не женский. Выйди-ка. Папе надо поговорить с твоим дружком.

– Он мне не дружок, – возмутилась тоненьким голосом Руслана. – Он мой любимый человек.

Наверное, Люциферова при этом перекосило.

– И вообще, это сексизм, папа! – продолжила девушка. – Что значит – не женский?

– Поумничай мне еще. Говорю – выйди, значит выйди, – отмахнулся от нее Петр Иванович.

– Но папа! – Я даже не думала, что Руслана может перечить отцу.

– Дорогая, выпей кофе – у нас превосходный латте, – включился Стас. Голос его был медовым. – Пока мы с твоим папой поговорим.

Руслана фыркнула и ушла, громко хлопнув дверью. А Чернов и Люциферов принялись за сугубо мужскую беседу, которая сводилась к Руслане.

– Что вы хотели, Петр Иванович? Может быть, кофе, чай? Или пообедать желаете? – Стас в роли гостеприимного хозяина был великолепен.

– К черту условности, прохиндей, – отмахнулся Люциферов. – Не будем тянуть время. Я тебя спрашиваю прямо – ты серьезно намерен жениться на моей дочери?

– Что ж, это деловой подход. Серьезно, – подтвердил Стас.

У меня зачесался нос, и мне в голову не пришло ничего лучше, как почесать его об Даню – об его шею. Он сглотнул.

– Ты мне не нравишься, – прямо сказал Петр Иванович. – Не таким я видел мужа для своей дочери.

– А каким же, позвольте узнать? У меня есть деньги, положение, власть. Вас напрягает, что мой бизнес процветает не в столице, а в регионе? Это временно – большую часть активов я буду в скором времени переводить заграницу. Намечается крупный проект с европейскими партнерами.

– Меня напрягает не это. А твоя хитрая морда, – ответил Люциферов. – Слишком ты хитрый, Чернов, слишком расчетливый. Похож на мошенника – таким, как ты, неплохо было в девяностых.

– Ну, в девяностых бизнес делали вы, не я, – отозвался Стас. – Я в это время рос в приюте.

– Знаю-знаю, – нетерпеливо отмахнулся Люциферов. – Сам поднялся, сам начал свое дело и сам всего добился. Только вот мне не заливай в уши сказки о том, каким молодцом был. В это пусть моя дочка верит. Без нужных связей так высоко в этом возрасте не взлетишь, Чернов. За тобой или стоит кто-то, или стоял. Ты не так прост. Но хоть брат у тебя на приличного человека похож, – добавил он зачем-то, и я хмыкнула про себя. – Я людей насквозь вижу. Всю гниль сразу чую. А он мальчишка положительный. Да и ты его не оставил, воспитал. И это единственное, что мне в тебе нравится.

– То есть вы согласны на нашу с Русланой свадьбу? – спокойно полюбопытствовал Стас. И я почему-то подумала, что даже если Люциферов скажет «нет», Стас просто ее украдет.

– Вот после свадьбы и вынесу вердикт, – важно ответил Петр Иванович. – Мне, Чернов, не деньги важны, хотя и они, конечно, тоже. Но и личные качества. В семью беспринципного урода, который попытается всеми моими деньгами завладеть, не возьму.

Я снова почесала нос об шею Дани, и как-то так вышло, что случайно коснулась ее губами. Он дернулся от неожиданности – хотя что такого я сделала?! Его резкое движение оказалось фатальным – упала одна из вешалок, на которой, судя по всему, висел пиджак. Я сжалась от страха – сейчас нас поймают, и не видать нам денег от Чернова.

Я спрятала лицо на груди Дани, закусывая губу, и я почувствовала, как под моей рукой, теперь лежащей на предплечье Матвеева, напрягаются мышцы.

– Что это? – мигом насторожился Люциферов.

– Где? – сделал вид, что ничего не заметил, Стас.

– Там. В шкафу. Упало что-то.

– Вам показалось, – спокойно ответил Чернов.

– Не показалось, – возразил отец Русланы. – Ты что, думаешь, я глухой? В твоем шкафу что-то упало. У тебя же нет мышей? – вдруг спросил он скептически. – Во всяких таких забегаловок мышей – тьма.

– Это не забегаловка, – отозвался устало Стас. – Это – ресторан. И смею сказать, очень успешный. А в шкафу ничего не падало – это звукоизоляция плохая. Бывает такое.

– Очень успешный ресторан, – ядовито произнес Люциферов. – Даже звукоизоляция плохая. Представляю, какая тут кухня.

– У нас нет мишленовской звезды, конечно, но блюда отменные. И шеф-повар – из Италии, – отозвался Стас. Он стал убалтывать будущего тестя, и мы с Даней немного расслабились. Тьма снова стала нежно окутывать нас и нашептывать на ухо всякие глупости. И я, против собственной воли наслаждаясь такой тесной близостью, поняла, что хочу больше, чем простоиобъятий. Я хотела поцеловать Даню – нестерпимо мучительно. Несмотря на то, что ненавидела его за предательство, несмотря на то, что злилась из-за Каролины, несмотря на то, что мучилась от его невнимания и своих неразделенных чувств. Я хотела снова ощутить тепло его нежных губ. И, перестав себя контролировать, коснулась своими губами его шеи, опаляя ее дыханием, не замечая, что мои пальцы оказываются в его пальцах, и они переплетаются.

– Даша… – То ли шепот Дани был так тих, то ли мне просто послышалось – я не знала.

Я хотела поцеловать его.

Того, кого раньше любила.

Того, кто был чужим парнем.

Того, кто оставался рядом всю мою жизнь.

Того, кто был безумно близок и одновременно далек, находясь за стеной, разделяющей наши комнаты. За стеной, разделяющей наши сердца.

Странно приходить к таким мыслям в чужом темном и душном шкафу, но я, почувствовав отголоски нашей былой Вселенной, поняла, что любовь к этому человеку была и остается сильнее ненависти.

Чека выдернута. Взрыв уже не остановить. Нужно или принять его или убегать.

А я убегать не хотела.

И я тянулась к губам Матвеева, забыв обо всем на свете. А он тянулся ко мне.

Свет, ударивший в лица, не дал нам этого сделать. Поцелуй не произошел. Створки шкафа отворились, и мы отпрянули друг от друга.