Черно-белый танец - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 49

– Но ведь есть же и еще какие-то шансы... кроме песочка? Свидетелей, может быть, каких-то найти? Тех, кого милиция не опросила?

Адвокат закивал:

– Разумеется, девонька, разумеется... Всех на ноги поднимем! Вытащим вашего мальчонку, не сомневайтесь...

Слово «мальчонка» резануло ей ухо, но Настя промолчала. Похоже, у адвоката просто манера такая: она у него – «девонька», а Сеня, стало быть – «мальчонка».

– И когда мне ждать результатов? – спросила она.

– Суд ожидается в конце июня, – доверительно сообщил адвокат.

– Я ведь буду на нем присутствовать? – уточнила Настя.

Адвокат пожал плечами:

– Нет. Как свидетеля вас вызывать не будут. А просто поглазеть – извините, не получится. Слушание наверняка будет закрытым. Но мы, разумеется, постараемся до суда дело не доводить. Сначала отправим дело на доследование, а потом и вовсе закроем: за недостаточностью улик. Но, увы, под подписку о невыезде его пока не отпустят...

– Но я хочу увидеть Сеню! – горячо сказала Настя.

И в ужасе подумала: «А ведь вру я, все вру! Не хочу я его видеть! И не хочу рассказывать ему – про себя и про Эжена!»

– Тоже не выйдет. – сочувственно сказал адвокат. – К нему никого не пускают. Разумеется, кроме меня. Так что ко мне обращайтесь, Настя. Письмо, к сожалению, передать не могу, но на словах – все, что угодно.

Она покраснела:

– Передайте ему, пожалуйста, что у меня все хорошо. И что я его очень жду.

– Что-нибудь еще? – прищурился адвокат.

«Кажется, мамаша ему уже напела – про мою грядущую свадьбу».

– Нет, больше ничего. Только... только добавьте еще, что я по-прежнему его люблю.

«Фигушки тебе, мамочка. Интригу ты, конечно, заплела неплохую. Я, значит, ей – свадьбу, а она мне – адвоката для Сеньки. Только есть один маленький нюанс... Свадьба – ладно, пусть будет свадьба. Но как только Сеньку отпустят – так сразу будет и развод! Не продаюсь я – за хорошее питание и за итальянские туфли! Точнее, продаюсь – но временно. А Сене я все объясню. Он поймет. И простит».

Точный день суда власти держали в секрете. Адвокат божился:

– Даже я не знаю, святой, как говорится, край. А может, и не будет его, этого суда... Но очень скоро, Настя, я все узнаю. Очень скоро. Вы мне звоните, не забывайте.

И она звонила, каждый день. Сначала адвокат отвечал ей сам, потом, видно, утомился – и теперь с ней разговаривала тетенька: то ли жена, то ли секретарша – а, может, и одно, и другое вместе взятое. «По вашему делу пока никакой информации нет», – сообщала она.

Настя сказала маме:

– Не нравится мне твой адвокат. Ничего он, по-моему, не делает. И даже по телефону со мной не говорит.

Ирина Егоровна хохотнула:

– Эх, Настя, Настя. Святая ты простота! Разве не знаешь, что юристы никогда своей кухни не раскрывают? Это же у них такой конек, фирменный стиль: сначала все плохо-плохо, а потом звонят и говорят так небрежненько: «А дело-то мы выиграли!» Расслабься, доченька. Нечего тебе в канун свадьбы о судах думать...

От «доченьки» Настя опешила так, что и правда – о судах забыла. Спросила робко:

– Ты на меня... больше не сердишься?

– За что, Настя? – воскликнула мама. – За ошибки молодости? Думаешь, у меня их не было? – она подмигнула дочке: – Да сколько угодно! Тоже родила в семнадцать лет. Практически неизвестно от кого...

Насте очень нравилось, что наконец-то они могут поговорить с мамой по душам. Но фраза насчет родов в семнадцать лет ее насторожила.

А мама между тем продолжала:

– Ты, конечно, сейчас начнешь отпираться... Так вот, чтобы силы не тратила – сразу скажу. Евдокия Гавриловна, – Настино сердце упало, – ну, та врач из женской консультации, – моя старая подруга. И ты ведь не будешь обвинять ее в том, что она нарушила клятву Гиппократа?

Настя растерянно молчала. Мама неожиданно взяла ее руку в свою, принялась поглаживать... Как приятно! И как необычно!

– Так она мне специально говорила – про гранатовый сок, про ананасы? Про дорогие витамины? – предположила Настя. – Она, значит, прочитала мою фамилию... поняла, что я – твоя дочка... А ты ей, наверно, до этого рассказывала, что я из дома ушла... Значит, она меня специально обрабатывала – чтобы я поскорее домой вернулась?

– Ну... она же правду сказала. Беременным действительно нужен особый уход... А витамины я тебе уже достала. Вот. Пей по инструкции, по три таблетки в день. Кстати, Женя знает?

– Нет. Скажу, как поженимся, – пожала плечами Настя. – Прецедент же у нас с ним был – так что должен поверить.

– А я, – подхватила мама, – с Евдокией Гавриловной договорюсь. Она тебе справку выдаст – с соответствующими сроками. Чтобы Женя уж окончательно успокоился. Только ты ее специально ему не демонстрируй – просто брось на столе, вроде как случайно...

«Ну и интриганка! – думала Настя о матери – теперь уже с восхищением. – Все предусматривает, все рассчитывает, всех заставляет плясать под свою дудку! Да с такими задатками она лет через десять министром станет!»

– А почему ты на свадьбу однокурсников звать не хочешь? – перевела разговор мама.

Настя потупилась, честно призналась:

– Боюсь...

– Что осуждать будут? – с ходу поняла маман.

– Да... Сеньку на факультете любили. И про роман наш – знали. И тут вдруг, я так быстро...

– Понимаю. Принимаю. – поспешно согласилась мать. И снова улыбнулась: – Ну, нам же лучше. Банкет дешевле обойдется.

...Настя звонила адвокату до последнего. А в предсвадебный день поехала в его контору. Отмела уверения секретарши, что начальник сегодня не появится, и до восьми вечера сидела в приемной на жестком стуле... Но адвокат в контору так и не пришел, и Настя шла домой и повторяла про себя: «Сенька, ты простишь меня за эту свадьбу... Сенька, ты поймешь... Это ведь я не ради себя делаю. А ради сына твоего – чтобы он не в нищете рос!»

Свадьба прошла размытым калейдоскопом лиц, улыбок, букетов. Настя изображала счастливую невесту, а Женя, кажется, и вправду был счастлив. Настя подслушала, как он гордо сказал Ирине Егоровне:

– Укротил я твою... строптивую кобылку!

«Ладно-ладно, кобылку нашли, – злорадно думала Настя. – Вот отпустят Сеньку – тогда я вам так взбрыкну!»