Больной врач - Амонашвили Паата Шалвович - Страница 43

— Это достижение — большая победа. Теперь мы можем чувствовать себя наравне со всеми европейскими монархами и династиями, — сказал Соломон.

— Я уже чувствую, как в Париже выросло почтение к нам, — прибавил Джеймс.

Карл ответил:

— В Неаполе тоже.

Амшель продолжил:

— Настало время расширить сферу нашего влияния и за океаном. Огромный континент Америки ждет нашего завоевания. Сейчас для этого есть отличные предпосылки. Северная Америка созрела для гражданской войны с югом. Наше вмешательство будет там очень кстати. Мы можем сыграть роль фитиля и взорвать всю Америку. По моим подсчетам, гражданская война там принесет нам сто миллиардов фунтов. Мы будем финансировать обе воюющие стороны. Ссуды вырастут в разы. После этого у нас появится почва претендовать на производство американской валюты — доллара.

Мой внутренний голос, борющийся с Нечто, опять проснулся, и мне представились картины массовых убийств во время войны. В Америке, как и в Европе, все будут думать, что умирают за свою родину. На самом же деле, это будут жертвы на алтаре нашей жадности. Я понял, что должен остановить это безумие и уничтожить Нечто во мне!

— Мои родные! У меня есть другое предложение, — обратился я к братьям.

Они приготовились слушать. Набравшись смелости, я сказал:

— Предлагаю остановиться. У нас баснословное состояние, и нет смысла увеличивать его еще. Мы и так можем купить все, что пожелаем. Не будем больше провоцировать войну, прекратим кровопролитие, принесем людям факел процветания вместо гибели и разрушений.

Амшель недовольно посмотрел на меня и сказал:

— Чего ты хочешь? Скажи конкретно.

Я ответил:

— Я хочу, чтобы у наших детей и внуков руки были чисты от крови.

— Натан, ты предаешь нас! И не только нас, но и отцовское завещание, — сказал Соломон.

Боже! Они считают это предательством. Я понял, что нужно действовать по-другому. Последнее слово Соломона засело в моей душе. Завещание…

Мое внутреннее Нечто насторожилось, так как во мне внезапно родился план против него.

Я сказал:

— Братья мои! Я вас люблю, но чувствую, если мы не остановимся, то будем продолжать убивать миллионы невинных, зарабатывая на войне кровавые состояния до скончания века. Зачем нам это? Может нас околдовали?

И тут передо мной встал образ Вейсхаупта. Что он делал, вгоняя меня в беспамятные грезы? Это ведь он подсказывал мне эти жуткие идеи! Неужели, он засел во мне и играет мной, как марионеткой. Он и есть мое внутреннее Нечто? Он — Сатана?!

Откуда-то, из далеких глубин подсознания, проснулся во мне образ Черно-Белого Ангела.

Тут же я почувствовал удар изнутри и вскочил на ноги. Братья посмотрели на меня с удивлением.

— Натан, ты сходишь с ума? — спросил Амшель.

Я ответил:

— Мне надо удалиться.

Карл возразил:

— Как так? Мы еще не закончили.

Соломон сказал возмущенно:

— Ты не можешь покинуть заседание сейчас.

Проснувшийся внутренний голос вдруг окреп, и я твердо сказал:

— Нет, вы ошибаетесь! Я могу покинуть это сатанинское заседание и могу остановить нас завещанием!

Джеймс возмутился:

— Кого остановить? О каком завещании ты говоришь?

Но я уже не слушал их и быстро шел через двор к своему кабинету. По всему дому шли бойкие приготовления к свадьбе, но я не обращал внимания ни на кого. Войдя в комнату, я быстро осмотрелся. Следы работы профессора были разбросаны повсюду.

Где он?

Я позвал:

— Профессор Вейсхаупт! Вы здесь?

Никто не ответил.

Тогда я уселся за письменный стол, достал из ящика бутылочку с ядом, поставил ее перед собой и начал быстро писать: «Завещание».

Слова ожили на бумаге. Я просил, молил своих сыновей, дочерей, внуков, правнуков и всех потомков остановиться! Умолял их прекратить развязывать войны! Да, люди и без нас убивали друг друга. Они воевали и до нас. Но если мы не можем противостоять этому, то нужно хотя бы перестать подстрекать и способствовать.

Написав это, я поставил подпись и посмотрел на себя в зеркало. Мое тяжелое, жуткое туловище еще и пахло ужасно. Я сказал себе, что это тело не протянет и пару месяцев.

И без сожаления схватил склянку с ядом.

Скрип в двери остановил меня на мгновение, и я увидел, что в комнату вошел профессор.

Он спросил:

— Вы вернулись? Я не ожидал вас так быстро… Что вы делаете? Что вы пьете?

Я посмотрел на него — сущий Сатана!

А он понял, что происходит, и на его лице изобразился ужас.

Он закричал:

— Не делай это!

Но я не дал ему остановить себя. Схватив короткий кинжал Вейсхаупта, который лежал на столе, я крикнул ему:

— Не подходи!

Он возмутился:

— Я же сказал! Нельзя трогать чужой нож!

Но я успел одним глотком осушить бутылочку яда. Жидкость обожгла все внутренности. Профессор бросился ко мне, но было уже поздно.

Он бегло просмотрел мое завещание и закричал:

— Ты выжил из ума! Кого ты защищаешь? Стадо патриотичных баранов?! Они и без тебя найдут самые глупые причины для насилия и смерти! Так пусть они умрут за благополучие твоих потомков! Они и так все уже принадлежат мне! Как и ты! Я ваш владыка!

Я начал падать на пол. И перед тем как потерять сознание, крикнул:

— Нет! Ты мной не владеешь!

В последний момент я увидел, как он рвет мое завещание, бросая клочки в камин, и сам пьет бутылочку того же яда. Я вырвался из своего вонючего тела, но он кинулся за мной. Мы пронеслись сквозь дымоход, и я понял, что он душит меня. Я тоже накинулся на него. Он замахнулся, ударил со всей силой, и я очутился на камнях.

Я быстро очнулся, тут же вскочил на ноги и нанес ответный удар. Сатана тоже свалился. Огромная волна бушующего Океана Страсти разбилась у наших ног. Я могу его победить! Мне надо прыгнуть в эти воды!

За моей спиной я услышал тревожный крик Аниты:

— Папа!

И голос Эскулапа:

— Не плачь, дорогая! Он сейчас творит свою судьбу!

Я подбежал к обрыву, но Черно-Белый Ангел опять оказался передо мной.

Анита закричала:

— Николай… Папа! Я тебя люблю!

И тут я почувствовал, что держу в руках кинжал Вейсхаупта. Видимо, схватив его там, у камина я уже не отпускал его все это время. Черно-Белый Ангел накинулся на меня, повалил и начал бить по голове. Но я сумел найти мгновение для того, чтобы глубоко вдохнуть и, взмахнув кинжалом, проткнул противника с криком:

— Умри, Сатана!

Кинжал по рукоятку вошел в тело, и Черно-Белый Ангел замер от неожиданности. Он посмотрел на рану и заорал:

— Не трогать мой нож!

Я понял, что надо действовать немедленно. Поднявшись на ноги, пошатываясь, я сделал несколько неуверенных шагов к обрыву и прыгнул в высокие волны Океана Страсти.

Последнее, что я услышал, был крик Аниты:

— Папа!

И возгласы Эскулапа:

— Не трогайте ее! Он изменил судьбу!

Волна покрыла меня с головой. Но я вынырнул и оглянулся.

Берег был залит кровью Черно-Белого Ангела. На пароме смертников началась паника.

Эскулап продолжал кричать:

— Он изменил судьбу! Спас свою дочь, и властью, данной мне, я отправляю на Землю Аниту!

Тут он подносит свой посох к плачущей Аните, и змеи кусают ее. В голове мелькнула самая счастливая мысль в моей жизни: «У меня есть дочь!»

Я снова погрузился в волны Океана Страсти. Последнее, что я почувствовал, были слова Аниты:

— Николай… Папа, я тебя люблю!

Пучина поглотила меня. Я начал тонуть, но вдруг опять вынырнул и поплыл к скалистым берегам горы Аюрведа.

Шквал ревности ударял меня справа и слева, безжалостно бил вал злости, а потом меня накрыла огромная волна невежества. Вдруг что-то светлое всплыло передо мной, и я увидел покой реанимации.

Тело Аниты. Ее палец дрогнул. Потом дрогнуло веко. Она открыла глаза и сказала:

— Мама! Я нашла папу!

Послесловие ко второй части

Николай закончил рассказ. В тишине было слышно лишь тиканье настенных часов. Находясь под впечатлением услышанного, я чувствовал, как во мне кипели противоположные эмоции. С одной стороны, мне было трудно поверить, с другой, он так убедительно все описал, что не поверить тоже было трудно.