Против лома нет приема - Влодавец Леонид Игоревич - Страница 55

Если он дал санкцию на использование своего бойца, которого, по сути, «сдал в аренду» Коле энд компани, то вряд ли просто так, без изучения подробностей. И вполне мог догадаться, что при том или ином развитии событий все можно повернуть против него. Птицелов вообще-то все просчитывает на десять ходов вперед. Ну, а если он все просчитал, то, наверно, мог предположить такой фокус с трупом в багажнике и миной под днищем… Соответственно тогда бы он сказал Коле «нет». А если он сказал «да» и еще диктофонное обращение к Тарану отправил, то, значит, был убежден на сто процентов: все, что бы с Тараном ни произошло, в том числе и взрыв, ему не повредит. Это в лучшем случае. А в худшем выходило, что, возможно, во всей этой истории он — главный «массовик-затейник». И попросту санкционировал Юркину ликвидацию. Соответственно Таран ему больше не нужен, ибо знает слишком до фига, натворил такого, что Генриху никаких денег не хватит его отмазывать, и вообще будет лучше, если он исчезнет навсегда. Соответственно последняя надежда — вернуться в МАМОНТ и притащить туда Полину — рушилась начисто. Если Генрих их примет, то лишь для того, чтоб с гарантией убрать.

Все это и раньше, причем неоднократно, приходило Тарану в голову, но почему-то именно сейчас он в это дело поверил сильнее всего. Такое чувство безысходности охватило, что Юрка бы с радостью помер, если б умел, как индийский йог, делать это по собственному желанию, без применения технических средств типа пистолета, ножа или веревки, просто-напросто приказав себе не дышать, а сердцу — не тюкать. Вовсе не потому, что Таран боялся застрелиться, зарезаться или повеситься, а потому, что ни пистолета, ни ножа, ни веревки у него под рукой не было.

Неизвестно, до чего бы еще Юрка додумался и какие бы это могло иметь последствия, но в это время дверь в комнату отворилась и туда буквально влетела явно встревоженная Василиса. В руках у нее был Юркин пластиковый пакет и стопка отстиранной одежды.

— Быстро одевайтесь и уматывайте поскорее! — прошипела Васька. — Деду только что с проходной позвонили, сюда наш новый босс приехал! Представляете, что будет, если вас здесь зажопят? С «пушкой» тем более…

Полина поначалу даже не проснулась, и Тарану пришлось ее крепко тряхануть за плечо:

— Вставай!

Юрка быстро выбрался из-под одеяла, выхватил из стопки одежек свое барахлишко и стал быстро одеваться. А Полина, хоть и вылезла из кровати, пошлепала босыми ногами в туалет.

— Блин! — проворчала Васька. — Все-то у ней не вовремя!

— Ты бы, кстати, тоже могла пораньше нас разбудить! — проворчал Юрка. Соображала ведь, наверно, что так может выйти!

— Да ваше белье, ђкалэмэнэ, еще не просохло! — проворчала Василиса. Опять же никто не предупреждал, биомать, что сегодня кто-то приедет… Позвонили только пять минут назад, а дед Федот мне с ворот звякнул. Босс с командой сейчас в здешнюю поселковую администрацию поперлись. Там надо какие-то бумаги предъявить, чего-то оформить — короче, у нас полчаса есть. Я вас через заднюю калитку к водохранилищу выпущу — и гуляйте отсюда.

Таран уже был готов как штык. А Полина только-только из туалета вылезла.

— Да телись же ты побыстрее! — нервно проорала Василиса. — Вам же, дуракам, лучше будет! Меня-то что — уволят, да и все. Тем более что так и так уволят. А вас-то посадят!

Юрка был совершенно согласен с ней. Но квелой Полине, которой явно никогда не приходилось подниматься по тревоге, ускоренное одевание явно было не по силам. Раздевалась она куда быстрее…

В общем, она еще джинсы не застегнула, а из недальнего далека донесся шум двигателей нескольких машин, явно въезжавших на территорию дачи. Василиса нервно глянула в окно, отодвинув тюлевую шторку, и произнесла с досадой:

— Абзац! Опоздали!

— Что ж ты мозги полоскала насчет «полчаса»? — проворчал Таран. — Десять минут прошло, дай бог!

— Думаешь, мне докладывают, сколько у них там времени на все дела? Короче, так: я вас здесь запру! Сидите тихо, как мыши, и Бога молите, чтоб они здесь ночевать не остались. Тогда, может, и сойдет… Ну, а если попадетесь

— я вас не знаю и вы меня не знаете. Сами залезли, без спросу!

Василиса выбежала за дверь и заперла ее на ключ. Таран как-то невзначай подумал, что они уже сейчас очутились под арестом. И фиг его знает, не захочет ли Василиса, дабы заслужить доверие нового хозяина, сдать их со всеми потрохами? Мол, пришли, пистолет наставили, потребовали переночевать… Не очень в это верилось, потому что тогда бы Таран с Полиной рассказали, как все было, и Васька сама себя подставила бы, но чем черт не шутит? Бывает, люди в панике совсем не то, что надо, делают…

Полина наконец-то оделась и только после этого начала бояться.

— Ой, что же будет?! — пробормотала она. — Нас же посадят в тюрьму!

— Не бойся, — утешил Юрка. — Это ненадолго. Нас там через пару суток удавят.

Насчет себя он в этом исходе был почти уверен, насчет Полины — сомневался, но специально решил ее припугнуть, чтоб она не обольщалась.

— В кресло садись и рта не открывай, ясно? И каблуки свои сними — цокают, как копыта!

Сам Таран, вытащив пистолет, встал сбоку от окна и осторожно глянул вниз, на площадку перед теремком. Именно туда только что подкатили две машины: «шестисотый» самого босса и «Ниссан-Патрол» сопровождения.

Сперва вышли охранники из джипа, человек пять, потом еще двое, выскочив из лимузина, открыли дверцу «мерса». Из этой дверцы сперва вылез какой-то тип в сером плаще поверх костюма с галстуком, который, однако, вел себя как-то суетливо, не так, как положено боссу. И Юрка не ошибся. Следом за ним вальяжно и с чувством собственного достоинства из «Мерседеса» выбрался господин в кремово-белом плаще нараспашку, черном костюме без галстука и в рубашке со стоячим воротом. А на голове у этого седобородого, но не очень старого дяди была каракулевая горская папаха. Тарану это лицо кавказской национальности сразу показалось знакомым. А когда следом вылезли две молодые, рослые и полные дамы в длинных юбках до щиколоток и кожаных курточках, закутанные в шелковые платки темных тонов, Таран уже вспомнил, как зовут всю эту славную троицу.

Новыми хозяевами дачи, судя по всему, становились старые знакомые Тарана. Дядюшка Магомад и его милые племянницы Патимат и Асият. Те самые люди, которых он минувшей зимой то спасал, то захватывал в плен…

КАКИЕ ЛЮДИ, А?

Бурной радости от того, что на дачу прибыли «знакомые все лица», Юрка не испытал, особого страха — тоже. Скорее всего появление дядюшки и его племянниц — каждая из которых, по личному мнению Тарана, могла бы взорвать по три вокзала! — его в большей степени озадачило, чем насторожило.

С того момента, как прошлой зимой Таран и Милка вывели Магомада, Патимат и Асият (вместе с Седым, Трехпалым, Галькой, Танькой и присутствующей здесь Полиной) из подземной тюрьмы и посадили в санитарную «уазку» Юрка понятия не имел, как с ними поступил Птицын. Известие о том, что Полину Генрих отпустил домой. Юрку не очень удивило. Она, в конце концов, ничего плохого «мамонтам» не сделала и . ничего секретного, как видно, просто не помнила, ибо таково было действие таинственного снадобья из пакета с фломастер-ными цифрами «331». Конечно, кавказское трио тоже попробовало спиртовой раствор этого порошка. Они тогда, во время перехода по трубам на очистные сооружения, ничем не отличались от всех остальных «зомбированных». И тоже вряд ли что-нибудь помнили с того момента, как Седой напоил их этим зельем.

Но между Полиной и остальными «зомби» имелась ощутимая разница. Трехпалый был авторитетом областного масштаба. Именно он организовал бегство Магомада и его племянниц, в котором чисто случайно принял участие Таран, доставив их на лед лесного озера, откуда Трехпалый намеревался забрать троицу при помощи вертолета. Вместо этого все они попали к Птицыну, который спрятал их в военном госпитале. Потом их похитил Седой, а Таран с Милкой их опять отбили и вернули Птицелову. Ясно, что Магомад был человеком немаленьким и его племянницы тоже представляли какую-то ценность. Таран стал припоминать свою тогдашнюю беседу с Седым, потому что именно в ней содержались хоть какие-то, может быть, мизерные, но относительно достоверные сведения насчет всей этой шатии-братии.