Оковы для ари (СИ) - Чернованова Валерия М. - Страница 19

— Фрейлины отдыхают. Поверьте, Ваше Отморож… лепие, я вполне в состоянии прогуляться сама.

— Вы не в состоянии даже сама проснуться. Без нападения какого-нибудь духа или перемещения в другой мир.

Нда, сочувствие и беспокойство за родную и любимую ари из него так и прут. А из меня вот-вот попрёт кое-что другое. Если сейчас же не освободит мне дорогу!

Разноцветными тенями нас обтекали люди, но ни я, ни Ледяной не обращали на них внимания, поглощённые дуэлью на взглядах. Словно на самых острых шпагах, кончики которых обмакнули в смертельно опасном яде. По крайней мере, Герхильдовый клинок-взгляд точно был отравленным.

— В другой мир я сама по себе не перемещусь. Древняя мертва, а меня ждут дела. Так что сайонара.

Попыталась обогнуть тальдена и шагнуть на вожделенные ступени. Обогнуть-то обогнула, вот только так никуда и не шагнула. Почувствовала тяжесть ладони на локте — требовательное прикосновение, заставившее замереть. А в следующее мгновенье по щеке горячим дыханием скользнул шёпот-приказ:

— Возвращайся к себе, Аня.

— Так печёмся о силе?

— И о ней тоже.

Зажмурилась. Потом выдохнула. В тщетной попытке успокоиться. Не скажу, что получилось, но хотя бы сумела сдержанно выцедить:

— Скальде, я не собираюсь от тебя сбегать. Мне нужно в город, чтобы забрать Мабли. Вот и всё. Как видишь, ничего преступного.

— Ты Мабли собралась забирать в компании пажа и кьёрда? — знакомая ироничная ухмылка.

По чём-по чём, а по ней я ни капельки не соскучилась. Как и по этой версии Герхильда!

— Можешь приставить ко мне охрану. Да хоть целое войско со мной отправь — без разницы! Видишь, не так уж это и сложно: идти на компромиссы.

— Возвращайся к себе, — отрезал бескомпромиссный.

Чтоб ты своей упёртостью подавился!

Меня недвусмысленно подтолкнули к галерее, по которой всего каких-то пару минут назад я шла в приподнятом настроении. Затормозила упрямо и, развернувшись, выпалила:

— Тебе придётся вернуть меня силой! Но только не надейся, что буду молчать. Готовься к сопротивлению, крикам, истерике. Придворные будут счастливы. А в какой «восторг» придут старейшины…

— Думаешь, меня остановит скандал? — Короткое движение, и вот уже не только мой локоть — я вся у него в руках, а сантиметры разделяющего нас расстояния становятся миллиметрами.

Опасными такими миллиметрами, на какой-то миг заставившими позабыть, что у нас тут в разгаре выяснение отношений, и я как бы борюсь за свою свободу. И мне просто жизненно необходима победа в этой маленькой битве, а не прикосновение губ к губам. Много-много прикосновений, о которых мечтала последние недели…

— Мне ничего не стоит закинуть тебя на плечо, — зашептал благоверный, мастерски развеивая наваждение. — А сброшу уже в спальне. На кровать. Заодно и проверим, так ли ты недееспособна, как утверждают Хордис и служанки.

Ах ты ж гад!

Появилось ощущение, будто меня схватили за шкирку и швырнули в прорубь. Да там и оставили, отрезвляться и замерзать. В ушах противно зазвенело — это защёлкнулись, лязгая, на руках невидимые оковы и шею сдавил железный ошейник. Наверное, оттого стало сложно дышать.

А может, от близости этого ледяного деспота, которого больше не хотелось целовать. Теперь хотелось другого — хорошенько ему накостылять. За холод в глазах и яд в голосе, от которых продолжала замерзать и медленно погибать.

— Не посмеешь…

— Уверена?

Попятилась, позабыв, что стою на краю лестницы. Сердце запнулось, когда нога соскользнула в воздух и я поняла, что теряю равновесие.

— Что и требовалось доказать, — снова схватив меня в охапку, безэмоционально резюмировал маг. — Ты, Аня, находишь проблемы даже там, где их нет.

— Отпусти.

— Тогда упадёшь.

— В город меня отпусти.

— Повторяю в последний раз: возвращайся к себе. Знакомься с фрейлинами. Вышивай. Книги читай. Ты же любила читать. Пойдёшь сама или тебя отнести?

— Я не твоя пленница, — на глаза навернулись слёзы обиды.

— Но можешь ею стать, если продолжишь испытывать моё терпение, — отрубил жёстко, словно я и правда по статусу занимала место где-то между служанкой и рабыней. А может, и того ниже.

Стало горько, горько до тошноты. Я надеялась, что со временем он успокоится и сумеет меня понять. Но о каком понимании может идти речь, если мы даже такой пустяковый конфликт не в состоянии разрешить.

И всё из-за твердолобости некоторых экземпляров.

— Пошёл ты знаешь куда!

— Только после того, как ты пойдёшь к себе.

Оттолкнула, вырываясь из рук Ледяного, тоже ледяных, и сказала, отступая:

— Вижу, Герхильд, ты делаешь всё возможное, чтобы чувства, что сейчас испытываешь ко мне, стали взаимными.

Он ничего не ответил. Только усмехнулся чему-то и, знаком подозвав стражника, велел проводить Её Лучезарность. Потому что сама Лучезарность может ненароком заплутать в коридорах замка.

Из последних сил сдерживая слёзы, рванула прочь, слыша за спиной быстрые шаги провожатого. До самого вечера занималась тем, что выдумывала, куда бы послать Его Гадство. Интересное, как оказалось, занятие. И даже подарок Герхильда — прибывшая на закате Мабли — не смог потушить полыхавшее в душе пламя.

Но хотя бы со мной теперь была верная служанка. Та, которая в отличие от Ледяного, меня поддерживала и понимала.

Глава 9

— Вот так, почти готово. — Мабли закрепила эннен и бережно расправила вуаль, молочной дымкой окутавшую головной убор. Отошла на пару шагов, желая полюбоваться результатами своих стараний, и восхищённо выдохнула: — Ах, Ваша Лучезарность, мне кажется, после замужества вы стали ещё краше!

— Давай лучше не будем о наболевшем, — мягко напомнила девушке.

Со вчерашнего дня моя теперь уже старшая камеристка пребывала на седьмом небе от счастья. Нет, жизнь в доме бургомистра её вполне устраивала и хозяйка, по словам Мабли, попалась замечательная. Щедрая и совсем не требовательная. Но Мабли всё равно скучала. По службе при дворе, по эсселин Сольвер (я не стала уточнять, по которой), по Снежку. Имя Леана в разговоре ни разу не прозвучало, но судя по тому, как они сегодня с утра шептались, едва друг к другу не прижимаясь, уверенные, что никто их не замечает, по юному пажу Мабли скучала в первую очередь.

Единственное, что омрачало радужное настроение девушки — это известие о смерти Блодейны и тревога за будущее Сольверов.

— А вдруг Его Великолепие решит их наказать?

— Пока что Его Бессердечие наказывает исключительно меня, — приложила к груди сапфировое ожерелье со струящимися в ажурной оправе каменьями. Оно идеально подходило к платью из тёмно-синего бархата и колпаку с вуалькой. — Эррол Ритерх до сих пор знать не знает, что я не настоящая Фьярра, поэтому его вроде как не за что наказывать. Если верить старейшинам, это страшная государственная тайна.

— Но ничто не мешает Ледяному по-тихому разобраться с Его Светлостью, — весомо заявила девушка и ловко справилась с застёжкой украшения. После чего потянулась к раскрытому ларцу, в котором хранились сапфировые серёжки-грозди из того же комплекта.

Если честно, меня судьба Сольверов тоже тревожила. Не то чтобы я переживала за князя… Но к дочерям его (всем, кроме Фьярры) испытывала искреннюю симпатию. Надеюсь, Герхильду хватит ума и сострадания (впрочем, в последнем сомневаюсь) пощадить ни в чём не повинных алиан, нуждающихся в опеке отца.

Не прошло и часа, как я была готова к праздничному мероприятию, которое по традиции устраивалось в честь окончания затворничества ари. Будет пир, бесконечные тосты — за меня и ледяного диктатора — а также песни, пляски и шумные пожелания долго царствовать, жить не тужить и как можно скорее подарить империи кронпринца, а тому много-много братиков и сестричек. Щекотливая при сложившихся обстоятельствах тема.

Придётся полвечера торчать за пиршественным столом, улыбаться и делать вид, что всё у нас с Герхильдом расчудесно. А вторую половину сидеть рядом с тальденом на троне и смотреть, как водят хороводы придворные.