Оковы для ари (СИ) - Чернованова Валерия М. - Страница 57

Единственное, чем я успела обменяться с мужем за всё время турнира, — так это улыбкой и разделить на двоих до безобразие короткое мгновенье, когда моя рука оказалась в руке Герхильда.

В периоды, когда Скальде не отвлекался на советников, он целиком и полностью сосредотачивался на сражениях. Честно говоря, кубку с ользанским за несколько часов, что мы провели на ристалище, Его Великолепие уделил больше внимания, чем своей ари.

А ари тем временем изнывала от беспокойства и всё пыталась среди разряженных придворных отыскать Хильдебальда и Ариэллу или хотя бы родителей девушки. Но Талвринов на турнире не было.

После того как последняя пара рыцарей от души помяла друг другу латы булавами с жуткого вида шипами, герольд объявил о завершении второго дня турнира. После чего горожанам было предложено возвращаться в Малахитовый Дол дегустировать халявные вина, реки которых продолжали разливаться по улицам города. Знать же зазывали на тусовку, что должна была состояться в Лашфоре.

Когда зрители на трибунах пришли в движение, поднимаясь и собираясь как можно скорее начать выполнять намеченную герольдом программу, я только и успела, что сказать:

— Скальде…

— До встречи на пиру, Моя Лучезарность, — нежный поцелуй на миг согрел кончики пальцев. Как и улыбка тальдена, чуть подтопившая мне сердце.

А потом оно снова продолжило застывать в ледяных тисках страха за будущее алианы.

— Сегодня сбежать не получится. Старейшины не простят нам ещё одного прогула.

В ответ на шутливые слова мужа я только смиренно кивнула и была тут же оттеснена от Скальде паразитами-магами.

Вернувшись в Лашфор, первым делом попыталась выяснить, где Ариэлла. Увидеться с алианой было для меня так же важно, как и переговорить с Герхильдом. Известия от Леана не обрадовали: Талвринов весь день допрашивали и продолжают допрашивать эррол Фитивен со своей бандой. Сначала по очереди, теперь всех скопом.

Неужели и правда думают, что такая чистая, добрая душа, как Элла, могла что-то знать, а тем более участвовать(!) в тёмных делишках Адельмара? Скорее, обвинять в преступлении надо будет тех, кто заподозрит алиану в подобных мерзостях.

На этот раз Мабли впилась в меня пиявкой и не отстала, пока не упаковала в то алое платье, в котором я должна была блистать на вчерашнем празднестве. Пока я одевалась, а потом битый час сидела перед зеркалом, ожидая, когда служанки закончат с причёской и напялят мне на голову колпак звездочёта — кроваво-красного цвета, чуть приглушаемого наброшенной поверх золотистой вуалью, топ-модели крутились рядом.

Наверное, хотели лично проследить и удостовериться, что я всё-таки доберусь до места проведения банкета, потому что вчера из-за моего отсутствия на празднике фрейлины тоже остались без гулянки. Были вынуждены весь вечер сидеть по комнатам, а не кокетничать с красавцами-придворными.

— Дамы, за мной! — вырвавшись из рук Элиль и Мабли, соорудивших у меня на голове некое подобие Пизанской башни (хорошо хоть не кренившейся ни влево, ни вправо), обрадовала я своих подопечных, и фрейлины, весело зашумев, последовали за мной ровненькой шеренгой. — Что там с Ариэллой? — повернулась к Леану, бодро шагавшему рядом.

С другой стороны, величаво задрав голову, трусил Снежок, по-прежнему строивший из себя пофигиста и недотрогу, но хотя бы изволивший провести этот вечер со мною.

— Её Утончённость всё ещё на допросе, — горестно вздохнув, отчитался Йекель.

Плохо. Как бы Талврины не составили компанию Адельмару. С этих средневековых станется наказать их только за то, что воспитали маньяка. А Ариэллу, даже не разбираясь, могут запросто обвинить в том, что она со злым умыслом вручила мне тагрову бумажку.

В тронном зале царила неформальная обстановка, которую только усиливал окутавший всё вокруг густой полумрак. С этой интимной полутьмою тщетно боролись свечи, заточённые в кованые люстры и напольные канделябры. Последние располагались в опасной близости от гобеленов, растянувшихся по изъеденным временем стенам. Несмотря на немалое количество свечей, тем было не под силу осветить огромное помещение, и многие придворные этим, к своему удовольствию, пользовались. Прятались за широкими колоннами, подпиравшими стрельчатые своды, в самых тёмных уголках зала, подальше от длинного, накрытого камчатыми скатертями стола.

Скрываясь за вуалью полумрака, гости Лашфора негромко переговаривались, дарили друг другу улыбки, подносили к губам чеканные кубки. Обряженные в яркие одежды слуги сновали с подносами между приглашёнными, а за ними невидимым шлейфом тянулись ароматы жареного, печёного, сдобного. Музыканты на хорах лениво перебирали струны, привнося в атмосферу вечера некую приятную сонливость. При виде меня придворные кланялись, опускались в реверансах, но я не чувствовала больше того назойливого внимания, которым меня одаривали раньше. А может, просто начала привыкать к пристальным, изучающим, любопытным взглядам.

Если бы не мысли о Талвринах, я бы наверняка наслаждалась этим праздником. Фрейлин я отпустила дефилировать по залу, Леану тоже предложила расслабиться и не следовать за мной тенью. Один Снежок не покидал свою хозяйку, и, наверное, потому придворные, поклонившись, спешили отойти от нас подальше. Раньше маленький белоснежный комочек шерсти умилял подданных Его Великолепия. Теперь же, превратившись в огромный снежно-шерстяной ком, кьёрд вызывал совсем другие чувства. Вернее, одно единственное: желание оказаться как можно дальше от этого клыкастого зверюги.

Я поискала взглядом мужа и, к своей радости, сразу его обнаружила. Его высокая крепкая фигура в тёмном с золотом костюме, даже сокрытая полумраком, бросалась в глаза. Привлекала внимание, моё уж точно. Всякий раз, оказываясь с тальденом рядом, я чувствовала себя мотыльком, рвущимся к ледяному пламени. С того самого дня, когда мы впервые повстречались. Хоть поначалу все чувства, что вызывал во мне Скальде, успешно сваливала на привязку. А когда привязки не стало, я поняла, что всё, умерла, пропала. Или, наоборот, начала жить по-настоящему.

Как будто до него меня просто не существовало.

Скользнув взглядом по собеседнику Герхильда, я испытала двойственное чувство: волнение и облегчение. Ледяной разговаривал с князем Дерреном и не смотрел на него, как на преступника, а во взгляде отца Ариэллы читалось одно только уважение. Я не чувствовала в Его Светлости ни ненависти, ни гнева.

Неужели зря волновалась, и буря миновала? А может, и не было никакой бури. Нашла, кому верить, глупая! Этому кубическому гаду, смысл жизни которого в последнее время сводится к одному: испортить жизнь мне.

«Всё хорошо, Аня. Всё в порядке», — убеждала себя, выдыхая, продолжая наблюдать за тальденом и князем.

Сосредоточившись на мужчинах, пытаясь по выражениям их лиц понять, что они друг к другу испытывают и чем закончилось многочасовое общение с начальником имперской службы безопасности, я не заметила появления подруги. Вздрогнула, когда Ариэлла несмело дотронулась до моего локтя и едва совладала с желанием крепко её обнять.

— Элла, милая, как ты? — украдкой сжала руку девушки, холодную, чуть дрогнувшую, стоило мне её коснуться.

Благодаря стараниям Тригада последние несколько часов я представляла алиану, прикованной к сырой стене подземелья. А увидев её на празднике, пусть и немного бледную, напряжённую, усталую, облегчённо перевела дыхание.

— Со мной всё в порядке, — слабо улыбнулась девушка.

— Пойдём! Я хочу знать всё, о чём тебя расспрашивали, — потянула княжну к распахнутым дверям, что вели на балкон. Снежок побежал за нами.

Оккупировавшая балкон сладкая парочка, заслышав быстрые шаги и шелест юбок, резко разделилась, отстраняясь друг от друга. В светлоокой блондинке, испуганно обернувшейся, я узнала Эйвион. Лицо её ухажёра показалось мне знакомым (кажется, один из ошивавшихся в Ледяном Логе молоденьких придворных), но я тут же о нём позабыла, как и о фрейлине, прежде провоцировавшей во мне вспышки ревности, а теперь не вызывавшей ничего, кроме безразличия.