Становление (СИ) - "Amandir" - Страница 62

У неё была удивительно гладкая и бархатистая кожа. Было так приятно её гладить. Похоже, мои действия заставили её отвлечься и ещё шире приоткрыть ментальную связь. Девушку давила тоска. Несмотря на всю свою крутизну, несмотря на навыки и бесчисленное число убитых и замученных существ, сейчас она была просто одинокой эльфийкой.

Я начал гладить её и второй рукой по другому плечику, по спинке, по хорошо развитым мышцам.

— Развернись ко мне, — скомандовал я, и ей невольно пришлось подчиниться. Не меняя позы, она развернулась ко мне лицом. Не давая ей и секунды на обдумывание, я сгрёб её в охапку и прижал к себе.

— Что ты?.. — начала сопротивляться она, но я не собирался её отпускать.

— Сиди тихо. И расслабься уже, наконец.

Она посопротивлялась ещё некоторое время и в итоге сдалась, опустила руки и позволила мне обнять её сильнее.

Я снова ощутил терпкий запах её волос, её нежную кожу, слышал её дыхание и недовольное сопение.

Не знаю, сколько мы так просидели, но в какой-то момент она нерешительно приобняла меня. Её ладони были прохладными и, несмотря на мозоли от частого использования разного оружия, мягкими.

Это уже было что-то. Но устои её народа всё ещё слишком сильно довлели над ней. Пришлось снова воспользоваться своим «хозяйствованием».

— Отпусти всё. Не держи ничего в себе. Дай этому выйти. Это приказ.

Она уткнулась лицом мне в плечо, и я почувствовал… Её самоконтроль дал трещину. Она начала всхлипывать, сперва очень тихо, но с каждой секундой звук нарастал, пока не перешёл в настоящие рыдания. Она крепко сжала меня в объятиях, отчего я крякнул, и на некоторое время стала обычной, одинокой, уставшей девушкой.

Я не спешил, давая ей выплакаться — слишком долго она держала в себе слишком многое. Только поглаживал её по волосам.

В какой-то момент она попыталась вырваться — подавить, покалечить, напасть, затеять бой были её единственными способами реагировать на непонятные ощущения, которые она воспринимала от меня через нашу связь, — но я не давал ей этого сделать, прикладывая все свои силы, выдержку и волю, чтобы не выпустить её. Учитывая перевес в силе не в мою пользу, сделать это было крайне сложно, но моя упёртость мне помогла и в этот раз.

Она сдалась окончательно. Дождавшись, пока она перестанет плакать, я мягко отстранился от неё и приподнял её лицо за подбородок. В её заплаканных глазах стало меньше злобы и боли, но старые привычки просто так не уходят.

— Что… что ты сделал со мной?! — она вскочила и готова была броситься на меня. — Ты!.. Ты!..

Гнев клокотал в ней — на меня, за то, что видел её слабость, на себя — за то, что эту слабость показала. Она дышала сквозь зубы и сжимала-разжимала кулаки. Удивительно, но во мне не было ни страха, ни желания убраться куда-нибудь подальше и как можно скорее — только сострадание.

Дзинсая даже замахнулась на меня, но ударить так и не решилась. Вместо этого спешно оделась, схватила меч и рванула прочь из комнаты. Я снова остался один.

Через некоторое время я мягко вошёл в сознание Дзинсаи. Она вовсю колошматила манекен мечом. Я вскрыл эмоциональный нарыв.

«Дзи?»

«Пошёл вон! И не зови меня так!»

С чего я решил, что могу ей помочь сладить самой с собой? С чего я решил, что ей вообще это нужно? Потому что чувствовал её боль? Потому что видел в ней нечто, что было и во мне самом? Не знаю. Возможно. Знаю только, что мне с моими тараканами помогала справляться Оля. А тут… Я просто не мог оставить всё, как есть. Оставить Дзинсаю одну.

Да, вот такой вот я эмоциональный дебил.

Мягко прошептав извинения, я оставил Дзинсаю доколачивать манекен и лёг на кровать. Сон не шёл, и я просто лежал на боку, глядя в одну точку и невольно вспоминая какие-то события из моей прошлой жизни.

Скрипнула дверь. Спустя некоторое время, раздался шорох шагов по ковру. Ножны меча стукнули по спинке стула, когда эльфийка вешала на неё ремень. Шорох снимаемой одежды…

После омовения она легла в кровать и тесно прижалась ко мне, обхватив рукой за пояс. Только после этого я смог уснуть.

Проснулся я в той же самой позе, в которой и уснул. Жёлтый свет свидетельствовал о начале нового дня. Дзинсая всё так же прижималась ко мне и проснулась вместе со мной. Мы несколько минут играли в гляделки, и, наверное, впервые я выиграл. Она первой опустила взгляд.

Так же молча мы встали, оделись и пошли завтракать.

За столом царила гробовая тишина. Только стук приборов по тарелкам и кружек по столу нарушали её. После еды все отправилсь проверять снаряжение, зелья, и заклинания.

Когда я надевал на себя броню, Дзинсая привлекла моё внимание.

— Хозяин, я… вела себя неподобающе. Больше этого не повторится.

Да, определённо злобы и ненависти в её голубых глазах стало куда как меньше.

Она опустила голову и замерла так, словно чего-то ожидая, а я замер, вдруг ясно осознав, что теперь она хоть немного начала меня уважать. Во всяком случае, сейчас она назвала меня хозяином без скрытых издёвок и подколов.

— Я всё понимаю. И принимаю твои извинения.

Наступила пауза. Я проверил оружие, начал снаряжать ремень, когда Дзинсая всё же подняла на меня взгляд.

— Что, и всё? Ты меня не накажешь?

— Зачем? Ты признала, что была неправа и извинилась. Большего мне от тебя не нужно.

Глядя на меня удивлёнными, большими глазами, она отшатнулась.

— Я не понимаю.

— А чего тут непонятного? Ты же искренна в своих словах?

Она опустила голову и задумалась.

— Меня воспитывали по-другому. Что всё изверяется твоей личной силой, и что служить нужно только тому, кто этого достоин, кто сильнее других или умнее. Или искуснее в магии или обращении с оружием, — она подняла на меня взгляд, — Ты же слабее всех, не так искусен с мечом, как другие, и магией не владеешь вообще. Однако все тебя слушают.

Тут уж я и сам задумался. Прежде я не обращал на это внимания, но теперь, когда эльфийка об этом сказала…

Внезапно я ощутил, как макушка моей головы словно раскрылась, и когда я открыл рот, чтобы ответить Дзинсае, слова полились сами собой.

— Не всё в мире измеряется силой оружия, магии или хитрости. Есть ещё много вещей, которые требуют гораздо большего, чем всё это вместе взятое, и которые больше говорят о личной силе, чем ты привыкла считать. Чтобы простить своего врага нужно гораздо больше силы, чем чтобы убить его.

Снаряжались мы в молчании и так же молча выдвинулись на седьмой этаж.

Если на прежних этажах нам удавалось довольно быстро провести разведку и зачистку, то здесь у нас начались некоторые сложности с местным зверьём. Заключались они в том, что местные твари умели сливаться со стенами и полом, и часто нападали из засады. А когда мы пытались дать им бой, просто сливались с камнем стен, не получая ровно никакого вреда. Магия тоже не сильно на них действовала, часто либо стекая по жилистым телам с крыльями летучих мышей, либо отражаясь в стены или пол.

«Нам надо их дезориентировать или ослепить», — прошло в моём мозгу от Дзинсаи.

«Вынеси на всеобщее обсуждение», — ответил я.

— Ты купил те ошеломляющие гранаты? — глядя в упор на полуэльфа, спросила она. Тот нервно кивнул и протянул одну.

Дождавшись, пока на нас нападёт очередная тварь, тёмная эльфийка бросила небольшую сферу, заполненную алхимической смесью, на пол, после чего по глазам хорошо вдарило светом. Сама Дзинсая выпала из строя из-за слишком чувствительных к свету глаз, зато и тварям тоже не поздоровилось. Почти пяток их стояли на местах, покачиваясь и тычась то в стены, то в пол. Они стали лёгкой добычей.

После этого, дело пошло веселей. В запасе у Алюэт тоже имелось заклинание со схожим эффектом. Вот только глазам тёмной на пользу это не шло. Пришлось их завязать и временно вывести её из боя.

Наша скорость возросла, и вскоре мы перестали встречать этих мимикрирующих созданий и вообще хоть кого-либо. Глаза Дзинсаи более-менее отошли, теперь она могла вступить в бой.