Возвращение (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 64

- Дело могло закончиться электрическим стулом, но общественному адвокату удалось добиться смягчения приговора до пожизненного, - со вздохом перешёл к финальной части своего рассказа Горовиц. - Первые двенадцать лет я отсидел в Мэнсфилдской тюрьме, потом меня отправили сюда. Библиотекарем я стал ещё при прежнем директоре, так как ни на что другое, по его мнению, в силу своего тщедушного телосложения не был способен, а в книгах разбирался достаточно хорошо. Правда, в последнее время зрение совсем плохим стало, просил директора подыскать мне замену, но он пока что-то не слишком шевелится.

Вот вам очередная поучительная история, думал я, покидая гостеприимного библиотекаря. А что поделать, из-за любви люди не то что банки грабят - вешаются, стреляются и травятся. Вон у нас в армии, когда в Чечне ещё служил, случай был с первогодком... Хотя ладно, не будем о грустном.

Этот вечер я посвятил чтению. Правда, однажды мой покой попытались нарушить. До отбоя, как я уже упоминал, двери камер оставались открытыми, тут-то и завалились ко мне двое типов, в одном из которых я признал вчерашнего зека, наехавшего на меня по пути в столовую. Второй был на голову его выше и шире в плечах, классический бычара.

- Ну что, новенький, платить будешь?

- В смысле? - спокойно поинтересовался я, откладывая в сторону книгу и лениво поворачивая голову.

- В смысле, что ты богатенький хрен, а без защиты здесь тебе каюк. Если я, Фредди Крюк, возьму тебя под своё крылышко - никто не посмеет поднять на тебя руку.

- Крыша моя, значит, пришла? Ну-ну... И сколько я буду должен за твоё покровительство?

- Каждую неделю будешь отдавать мне по полсотни баксов. С твоими миллионами это сущая мелочь, верно?

- А какой у тебя срок?

- Зачем тебе это?

- Ну, мне же нужно знать, сколько лет я буду платить тебе еженедельно по пятьдесят долларов. Хочу подсчитать, какая сумма набежит в итоге.

Этот тип переглянулся с подельником и, осклабившись, приблизил ко мне свою физиономию, выдохнув из щербатой пасти вместе с миазмами:

- Слушай, грёбаный мистер Рич, мне насрать, сколько ты там потратишь за те 7 лет, что я тут ещё буду торчать. Ты, наверное, ещё не понял, что речь идёт о твой жизни. И если ты её ни в цент ни ставишь - то можешь с ней попрощаться уже завтра.

- А теперь ты послушай меня, кусок дерьма.

Я спрыгнул вниз, оказавшись на полголовы его выше и, глядя в глаза, ровным голосом продолжил:

- Если хоть ещё раз я увижу тебя возле моей камеры или ты приблизишься ко мне ближе чем на три метра... Нет, я не буду тебя убивать, я просто переломаю тебе ноги, чтобы ты, лёжа в лазарете, мог в спокойно обстановке подумать о своём поведении. И вот этот клоун, - я резким движением схватил здоровяка сквозь штанину за мошонку, - этот клоун тебе не поможет, потому что будет лежать на соседней койке.

- Отпусти, твою мммать! - простонал бычара, стоя на цыпочках.

На всякий случай на глазах охреневшего шантажиста я растянул удовольствие ещё секунд на десять, после чего всё же освободил из захвата оказавшиеся отнюдь не стальными яйца. Бык согнулся пополам, держась за промежность и выпучив глаза.

- Пошли на хрен отсюда!

Они и ушли, тихо ушли, разве что бычара продолжал постанывать. Я покосился на Молчуна Лу. Тот как сидел со своей крысой, так и продолжал сидеть, поглаживая зверька как ни в чём ни бывало. А я снова забрался на свою шконку, продолжив увлекательное чтение об узнике замка Иф. Всё-таки у второго яруса есть преимущество - лампочка ближе, и читать как-то сподручнее. Но всё равно не настолько яркий свет, чтобы не испортить спустя какое-то время зрение. Как бы до очков не дочитаться.

На следующий день мне снова вручили метлу, но уборка продлилась недолго - зарядил дождь. Мести грязь смысла не было, поэтому я вернулся в камеру, но не успел улечься с книгой на руках на своих нарах, как появился надзиратель, кажется, фамилия его была Лепски. Поигрывая дубинкой, он подошёл ко мне и велел следовать за ним.

Ничего не спрашивая, я двинулся в указанном направлении. Мы покинули корпус, миновали тюремный двор и оказались внутри административного здания. Поднялись на второй этаж, сделав остановку возле двери с табличкой 'Директор Генри О. Диксон'. Интересно, что от меня понадобилось директору тюрьмы?

Это выяснилось чуть позже, когда я оказался внутри, сидящим на стуле напротив развалившегося в кресле за своим столом Генри Диксона. Тот выглядел лет на сорок с небольшим, голову его венчала крупная залысина, а густые усы скрывали шрам на верхней губе, вероятно, ему в детстве сделали операцию по поводу 'заячьей губы'. Перед ним лежала открытая папка, и на первом листе я разглядел собственную фотокарточку, сделанную при поступлении в исправительное учреждение.

- Как обустроились, мистер Бёрд?

- Терпимо, мистер Диксон, - нейтрально ответил я, теряясь в догадках, в каком ключе будет протекать разговор.

- К нам редко залетают такого полёта птицы, - улыбнулся он собственной игре слов. - Вас вроде бы определили к Молчуну Лу? Небось, уже наслышаны о его прошлом?

- Странно, что он не в психбольнице, - пожал я плечами.

- Я, честно говоря, тоже удивлён, что его признали дееспособным, но это уже не в моей компетенции. Я бы вас к кому ещё подселил, но там такие типы - клейма негде ставить. А одиночки у нас для приговорённых, да и вы там с ума бы сошли за 15 лет. Надеюсь, вы с Молчуном Лу поладили? Он парень тихий, хоть и малость того.

- Ну хотя бы пока придушить меня не пытался, - вздохнул я, невольно вспоминая ночное происшествие.

- А вы неплохо держитесь для новичка.

Да уж, новичок... Знал бы ты, через что мне довелось пройти, не смотрел бы на меня с такой снисходительностью во взгляде. Ваши тюрьмы не чета советским и тем более лагерям типа Ухтпечлага.

- Мне рассказали о небольшом конфликте, случившемся вчера вечером между вами и Грегори Смоллом, которой заявился в вашу камеру со своим подручным. Вы молодец, не спасовали. А Смолл - мелкая сошка, сегодня же отправится в карцер, причину мы найдём.

Невольно вспомнился карцер, в котором мне довелось побывать в Бутырке в приснопамятном... да, в 37-м. Целая вечность прошла, а ощущение - будто вчера. Интересно, сколько живут пауки? Бармалей, мой невольный сокамерник, небось уже давно окочурился.

Диксон извлёк сигарету из початой пачки 'Pall Mall' и сунул её в зубы.

- Ку́рите?

- Нет, спасибо, не имею такой привычки.

- А я не могу бросить, иногда по три пачки в день выкуриваю. Жена уверяет, что я умру от рака лёгких. Может, так оно и будет, пока только слизь из глотки по утрам отхаркиваю.

Он сделал ещё несколько затяжек, последнюю - самую сильную, и задавил недокуренную сигарету в металлической пепельнице. Его пальцы сплелись на небольшом, упрятанном в жилетку животике, а взгляд из-под кустистых бровей принялся буравить меня, словно пытаясь прожечь в моём теле дырку. Чувствовал я себя не совсем комфортно, но старался никак этого не демонстрировать.

- А знаете что...

Директор приподнялся и протянул руку к сейфу, дверца которого оказалась незапертой. Спустя секунду на столе оказались початая бутылка виски и пара стаканов.

- Думаю, от глотка доброго виски вы не откажетесь? - подмигнул Диксон, плеснув в каждый из стаканов на стандартные два пальца.

- Не откажусь, - согласился я, цепляя подвинутый ко мне хайболл.

Мы посмаковали напиток, и впрямь оказавшийся неплохим, после чего я, наконец, задал вопрос в лоб.

- Мистер Диксон, вы ведь не для того меня пригласили, чтобы угощать сигаретами и виски?

- Почему бы и нет? - крякнул от такой откровенности директор тюрьмы. - Поверьте, встретить интересного собеседника здесь весьма сложно. Мои подчинённые в большинстве своём исправные служаки, но не более того. Я уж не говорю о заключённых, девяносто девять и девять десятых процента которых - грабители, насильники и убийцы. Вас же я при всём желании не могу отнести к этой категории.