Семь Замков Морского Царя (Романы, рассказы) - Рэй Жан - Страница 65

Удивительное путешествие принцессы Неры увело ее далеко от родного королевства; аббатство, о котором говорилось выше, было основано в Бретани, и Нера прожила в нем до ста лет, призывая своей благочестивой жизнью божественное благословение на окрестные земли.

Каменный монолит красного цвета по-прежнему находится возле бывшего аббатства, от которого в наше время остались только развалины.

Что касается каменной головы, долгое время висевшей под сводом входной арки, то она стала собственностью местного музея.

Согласно легенде, в рождественскую ночь из мертвых глаз каменной головы текут слезы, и местные жители видят в них свидетельство страшного наказания людоеда Бродуса — его вечное проклятие.

Грибы для Святого Антония

(Les champignons de Saint Antoine)

Почва впитала дождевую воду, как губка; излишки воды продолжали стекать по вырытым водой в рыхлой почве желобкам, но небо уже очистилось от тумана, заволакивавшего окрестности все предыдущие дни.

Дрозды-рябинники выбрались из густых зарослей и теперь выводили рулады на низких ветках деревьев, множество черных дроздов расселось на черешнях, и кукушки ритмично отбивали минуты на часах близкого леса.

Но Иветт не слишком радовали эти волшебные звуки; она должна была собрать большой букет маргариток, предназначавшийся в подарок Святому Антонию.

Нужно выполнять свои обещания, даже если тебе всего десять лет, как Иветт.

На днях пропал ее котенок Гриффон. Его напрасно звали, напрасно наливали в блюдце свежее молоко. Гриффон не показывал ни свой розовый носик, ни свою тигриную шубку, ни свои красивые янтарные глаза.

— Святой Антоний, — взмолилась Иветт, — если вы вернете мне Гриффона, я обещаю вам собрать, когда прекратится дождь, букет маргариток, такой большой, что мне нужно будет держать его двумя руками.

Гриффон появился вечером, грязный, но довольный. Он долго мяукал перед закрытой дверью, но был с радостью принят, как блудный сын.

Маргаритки росли на небольшой лужайке и Иветт с грустью выяснила, что разбухшие от дождевой воды ручьи не позволят ей пробраться на лужайку.

Разумеется, Святой Антоний не мог не понять происходящее, но это не снимало с Иветт необходимость выполнить обещание.

Когда она смотрела издали на лужайку с маргаритками, переживая, что не может добраться до них, из леса вышел с большой корзиной отец Зефирин.

— Скажи мне, Зефирин, — обратилась к нему девочка, — ты собирал в лесу маргаритки?

Отец Зефирин скорчил презрительную гримасу.

— Послушай, малышка, что бы я стал делать с этими цветами? Пока мне не скажут, под каким соусом их едят, я никогда не буду собирать маргаритки.

Он снял с корзинки кусок клеенки, и Иветт увидела, что корзина до верху заполнена грибами.

Это были замечательные грибы: белые, похожие на снежки шампиньоны, золотистые лисички, толстые рогатики.

— По крайней мере, их можно есть, — сказал отец Зефирин. — Не помню, чтобы в нашем лесу когда-либо раньше было столько замечательных грибов; их с удовольствием съел бы любой святой!

Вот как: даже святой съел бы их с удовольствием!

Мордашку Иветт осветила радостная улыбка: Святой Антоний останется без маргариток, но у него будут грибы!

Она расспросила у отца Зефирина, где нужно собирать грибы, и очень скоро ее корзиночка заполнилась отборными грибами: подберезовиками и лисичками.

Во время вечерней молитвы она положила свою добычу к подножью улыбающейся статуи Святого Антония, сказав при этом:

— Мой добрый Святой Антоний! Ты вернул мне Гриф-фона, и я пообещали тебе букет маргариток, но дождь помешал мне добраться до лужайки, где они растут. Поэтому я принесла тебе грибы; отец Зефирин сказал, что они очень вкусные, и что они понравились бы даже святому.

Иветт показалось, что святой довольно улыбнулся, обрадовавшись такому щедрому подношению.

В опустевшей церкви взгляд Святого Антония внимательно следил за фигурой, медленно пробиравшейся вдоль ограды для певчих. Он хорошо разглядел, что это была дама Вероника, сдававшая напрокат стулья, и в его взгляде ощущались печаль и строгое осуждение, так как он хорошо помнил, как она однажды похитила свечу с его алтаря; не забыл он и о более серьезном ее проступке, когда она утащила замечательную белоснежную свечу с алтаря Святой Девы.

Дама Вероника приблизилась к статуе Святого Антония, и ее взгляд упал на подношение Иветт. В глазах дамы вспыхнула жадность; она разбиралась в грибах, и хорошо представляла, что тушеные в масле грибы с небольшим количеством перца и лука могут быть прекрасным лакомством.

Не колеблясь ни минуты, она быстро переложила грибы с подножья статуи святого в свою огромную плетеную корзинку.

— Какой у меня будет замечательный ужин! — пробормотала она, отходя от статуи.

Может быть, это была всего лишь игра света, проходящего через витражи, за которыми начинались сумерки, но похоже, что Святой Антоний понимающе улыбнулся.

Рогатики — это прекрасные грибы, но случается, что в их благородном семействе оказывается гриб с не самым лучшим характером; в результате, человек, съевший его, испытывает сильные боли в желудке, к счастью, не приводящие к более серьезным последствиям.

Сытая и довольная дама Вероника уснула, продолжая во сне лакомиться грибами. Внезапно она проснулась, почувствовав, как свирепый хищник вцепился ей во внутренности.

— Господи, я, наверное, отравилась! — перепугалась она — Я умру, и мне нужно скорее исповедоваться перед смертью, чтобы не попасть в ад!

Пришедший к ней священник выслушал даму Веронику и сразу догадался, что во всем виноват рогатик; он также знал, что этот гриб, хотя и не всегда безобидный, никогда не бывает безжалостным.

— Я отпускаю вам грехи, — строго сказал он, — но, в качестве наказания, вы должны будете выполнить девятидневный молитвенный обет и зажечь три свечи на алтаре Святого Антония.

— Я обещаю ему шесть свечей! — простонала Вероника.

Таким образом, вместо букета маргариток Иветт обеспечила Святому Антонию раскаяние грешницы и шесть свечей у подножья.

Сорока Святой Марии

(La pie de la Sainte Vierge)

— Пути господни неисповедимы… — начал кюре Шарметта. Это был красивый старик, прямой, как жердь и улыбчивый, словно этот чудесный июньский день, в который он принялся рассказывать мне свою историю.

— Моя церковь бедна, но я никогда не переживал по этому поводу. Разве наш спаситель не родился в хлеву? Тем не менее, меня огорчало отсутствие в церкви статуи Девы Марии, которой я особенно предан.

Я прервал его:

— Позвольте, господин кюре, в церкви имеется статуя Святой Матери Божьей, которой я только что восхищался; она удивительно прекрасна, и вряд ли церковь может мечтать о чем-либо большем!

— Да, она обошлась нам в целое состояние! — с гордостью сообщил святой человек.

— А вы говорите, что ваша церковь бедна!

— Она действительно бедна; но, позвольте мне закончить мою историю, которая одновременно является историей этой статуи.

Я на свои деньги приобрел небольшую статую из гипса, раскрашенную кричащими красками, и поместил ее в небольшом приделе, где находятся сведения о приношениях по обету. Вы можете увидеть ее слева от исповедальни.

Конечно, на этом я не остановился, и, когда я смотрел на эту статую, мне всегда казалось, что я еще не поместил в своей церкви образ, достойный нашей святейшей покровительницы.

У меня не было денег, но я мог молиться, и я не переставал взывать к помощи Господа… Да, я мог только молиться… Должен признаться, что я надеялся на небольшое чудо, но об этом лучше промолчать!

Однажды, уже в сумерках, я вышел погулять. Бредя по полю, я читал свой требник, когда услышал выстрелы из ружья.