Подарок инкассатору - Константинов Евгений Михайлович - Страница 22

Так. Пока что все оставайтесь на кухне, а ты, Влад пройди в комнату Тимофея, а затем — на льдину. Не бойся, замерзнуть не успеешь.

За то недолгое время пока Влад шел до льдины, Серега вспомнил, что некоторое время они вместе рыбачили со льда даже чаще, чем по открытой воде. Роскошная дача Влада стояла на берегу богатого рыбой озера, и они ставили жерлицы на щуку и налима, сверлили десятки лунок в поисках судака и крупного окуня, которого ловили на зимние блесны и балансиры. Бывало, рыбача по последнему льду, проваливались в полыньи, но всякий раз самостоятельно выбирались на твердь…

После того, как Влад переступил на льдину, которая оставалась все такой же крепкой, ничуть не подтаявшей, Серега аккуратно взял ее двумя руками и поднес к своему лицу и, усмехнувшись, спросил:

— Что, Влад, половить рыбку желание не возникло?

Вместо ответа, который скульптор все равно бы не услышал, Влад сел на рыболовный ящик и скрестил на груди руки.

— Шучу я, Влад, шучу. А теперь серьезно. Только что ко мне в квартиру очень настойчиво просилась небезызвестная тебе Катя Жайворонок. Сказала, что, возможно, я тебя, типа, прячу. А ведь так оно на самом деле и есть. Что скажешь?

На ящике Влад уже не сидел — вскочил, принялся размахивать руками.

— Прекрасно понимаю твое беспокойство, — продолжал Серега. — Тем более что ищет она тебя по указанию Артура, сама сказала. В связи с этим, если кто-то без моего ведома вдруг и в самом деле обратит внимание на Застолье, то тебе лучше всего не просто притвориться пластилиновым, а для начала накрыться с головой одеялом. Может, пронесет. Понял?

Следующими посетителями льдины стали Тимофей и Зинаида, от которых Серега потребовал вспомнить, как они чихали на Влада и, если возникнут соответствующие обстоятельства, повторить то же самое сразу после того, как он трижды щелкнет пальцами.

— Пока что все, мелкота, — сказал Серега живчикам, перед тем, как вновь переместить их в сумрак серванта. — Мне на службу пора. А телевизор — один на всех попробую вечером слепить. Только я очень сильно сомневаюсь, что он заработает.

Торопясь на вечерний маршрут Серега непроизвольно вертел головой по сторонам, высматривая в толпе Катю, или лысого Артура. Глупо, конечно. Теперь следить за ним не имело смысла, — где Костиков работает и где живет, им было хорошо известно. И навряд ли Артуру придет в голову мысль, что инкассатор вздумает куда-то убегать, где-то прятаться. С такими мыслями можно и психом стать. Хотя, можно ли хотя бы одного миллионера назвать нормальным человеком? Наверное, можно, но только не Влада…

Уже при подходе к зданию банка, когда затянувшееся тучами небо разразилось дождем, и Серега пожалел, что не прихватил из дома зонт, он тут же и сообразил, что забыл еще о кое-чем важном.

Довольно доходчиво объяснив живчикам, в том числе и Владу, как себя вести, если вдруг в его отсутствие кто-то станет их рассматривать, он совсем забыл о животных: Федоре, Буренке, свиньях, курах с петухом. У них-то притвориться не получится. А ведь достаточно было сделать над коровником, свинарником и курятником крыши, и никто бы их не увидел. Кошку тоже на время его отсутствия нужно было куда-нибудь спрятать — в тот же рыболовный ящик Тимофея.

Теперь сожалеть об этом было поздно — не возвращаться же домой и в спешке хвататься за пластилин. К тому же до выезда на маршрут оставались какие-то минуты. И очень хотелось верить, что все его опасения — напрасны…

Все вечерние маршруты, обозначенные двух- или трехзначными номерами, имели еще и обиходные названия: «Динамовский». «Тушинский», «Пресненский»… Серега Костиков вот уже больше года был закреплен за «Хорошевским» маршрутом, который обслуживал точки, сдающие дневную выручку, в таких московских районах как Хорошево-Мневники, Шелепиха, Отктябрьское поле, Щукино, даже в Строгино заезжали.

Постоянным его напарником был Петр Терентьев — рослый симпатичный парень, устроившийся в инкассацию сразу после возвращения из армии проработавший в родном отделении лет пятнадцать. Коллег по работе Петр Терентьев любил уважительно называть боярами и, как следствие, за ним и закрепилось прозвище Боярин.

Водителем на Хорошевский маршрут ждали Сергея Скворцова, но у того по дороге из гаража в банк сломалась машина, и его заменил все тот же Бугор, с которым Костиков уже имел утром удовольствие кататься по сбербанкам. Костиков в связи с этим не расстраивался, чего нельзя было сказать о Боярине. С Бугром опытный инкассатор всегда был, что называется, на ножах. Ну не любил Бугор разговоры о пьяных похождениях, о бабах, да и вообще по своему характеру был не очень словоохотлив, а этого балагур Боярин терпеть не мог.

Но лучше уж молчать, чем пререкаться по всяким пустякам. Как-никак, работа у них была опасной, шутки шутками, а государственные ценности инкассаторы изо дня в день развозили немалые. Что ж, иногда поработать можно было и в тишине, тем более, во время утреннего маршрута наговорились предостаточно.

Обслуживая точки, Серега Костиков постоянно возвращался мыслями к Кате Жайворонок. Больше думал не о том, зачем она приезжала к нему домой, а как о девушке, с которой провел две ночи в одной постели. Он никогда прежде не пользовался услугами проституток, считал, что это неправильно. Серега не был жадным, но ему претила сама мысль, что за доставление удовольствия друг другу в постели надо платить деньги. Да, проституция — древнейшая из профессий, да, распространена во всем мире, да, некоторые его знакомых пользуются проститутками или не против попользоваться…

С большой натяжкой, но все-таки Костиков мог понять женщин, занимающихся проституцией, вот только уважать их за это — ни в коем случае. Еще в большей степени Серега не уважал мужиков, сознательно прибегающих к услугам проституток. Что — без бабла слабо себе бабу найти?

Понятно, что с набитыми деньгами карманами ты почти любую телку в постель затащить способен. Ну, и чего в этом хорошего-то!!! Да вообще ничего! Не должно быть такого. И мужики, которые проституток снимают — последние чмошники и уроды жизни, а девки, живущие это самой «профессией» — полнейший отстой.

Но сам-то он, не далее как на днях, переспал с проституткой, — укорял себя Костиков. И тут же находил оправдание — был вдребедень пьяным, ничего не соображал, о том, что надо платить деньги за «ночь любви», узнал только утром.

Но и на следующий день произошло то же самое, — звучала укоризна. Но тогда было совсем другое дело — были пари и проигрыш, за который пришлось расплачиваться, а уж если заплатил из собственного кармана, то грех не воспользоваться услугами такой обаятельной и отзывчивой девушки, как Катенька Жайворонок…

Если бы не была Катька проституткой, — думал Серега, инкассируя магазины, столовые, кассы и другие торговые точки, — то вполне можно было с девчонкой роман закрутить. Нравился ему подобный типаж — чернявенькая-вертлявенькая, отзывчивая, веселая… Но знание, что девушка хотя бы недолгое время позиционировала себя как проститутка, напрочь отбивало все нежные, лирические чувства. И нечего в отношении Катьки Жайворонок мозги себе забивать. И без нее вокруг хватает, на кого глаз положить.

В его жизни женщины время от времени появлялись, но не были чем-то уж очень важным. Жизнь и без особ прекрасного пола была насыщена множеством увлечений: коллекционирование, лепка, охота, рыбалка… Серега много общался с друзьями, да и на работе скучать не приходилось. Собственно, на работе он обычно и заводил знакомства с девушками, но без серьезных намерений, да и случалось это не часто…

Поглощенный своими мыслями, Серега не сразу заострил внимание в очередном универсаме на симпатичной кассирше восточного типа, стриженой «под мальчика». Этот магазин они обслуживали не с центрального входа, а со стороны хоздвора: инкассатор звонил в закрытую служебную дверь, кто-нибудь из работников магазина ему открывал и затем провожал обратно до двери. Как правило, Серега не стеснялся знакомиться, но тут как-то замялся и лишь сухо поздоровался с кокетливо улыбнувшейся ему девушкой и проследовал в кабинет старшего кассира принимать сумку с деньгами. Зато азиаточка, уже на выходе, со вздохом и толикой грустинки сказала ему на прощание: