Подарок инкассатору - Константинов Евгений Михайлович - Страница 29

Серега пошмыгал носом, чихнул, и живчики тут же похватали со стола бутылки и закуску.

— Чего тебе, Федот? Хочешь посетить льдину. Ну, давай.

По жестикуляции глашатая, он быстро понял, что тот сожалеет об исчезнувшей курице, просит сделать новую, также просит, расширить скотный двор, добавить живности — кроликов и уток, и в связи с этим просит, помимо Степана, дополнительного помощника, вернее, помощницу — Тамару.

— Вообще-то Тамара на кухне Зинаиде помогает… С другой стороны, нужна же на скотном дворе птичница. Вот пусть Тамара птицей и занимается, а я помимо уток еще и гусей слеплю. Только после, после. А по поводу Тамары — предупреди Никодима.

Серега отыскал глазами коменданта. К нему как раз подошла Машка. На кухне Никодим с ней разговаривать не стал, прихватив бутылку пива, взял девушку за локоток и повел в свою комнату. Вообще-то объяснить, как нужно вести себя в Застолье можно было и за столом в присутствии Влада, с которым Машка провела минувшую ночь. Но вскоре стало понятно, почему Никодим решил уединиться с новенькой. Закрыв за собой дверь на щеколду, комендант что-то сказал девушке, и та, помедлив совсем немного, принялась снимать с себя одежду. Будь сейчас на ее месте кто-то другой, Серега, скорее всего, вмешался бы. Но в этом случае… Возможно, Никодим ей даже не угрожал, а просто предложил, как сказал бы водитель Краснов, по-быстрому разделить с ним койку. Серега же рекомендовал Машке слушаться коменданта. Вот она и послушалась…

Может быть, вообще нет необходимости активно вмешиваться в жизнь Застолья? В смысле, кому-то что-то разрешать, запрещать, рекомендовать. Пусть сами разбираются. В конце концов, все живчики практически в равных условиях. Подумаешь, комендант владеет штык-ножом, это ни в коем разе не спасет его, если вдруг, выбрав удобный момент, даже хиленькая Ниночка сможет столкнуть его за борт.

Костикову повезло служить в пограничных войсках, где практически не было так называемой, дедовщины. Другими словами: старослужащие не издевались над молодыми и, отношения между ними складывались строго «по уставу». Во многом потому, что каждый день пограничники получали в руки автомат с боевыми патронами — чтобы всей заставой по тревоге убежать на, так называемый, «рубеж прикрытия» и не допустить нарушения границы, или отправиться втроем в пятнадцатикилометровый «дозор» и тому подобное. Ну, и кто станет унижать человека, зная, что на следующий день он может «случайно» выстрелить тебе в спину?

Если же учесть, что старослужащие и новобранцы вместе делили, так сказать, все тяготы воинской службы, зачастую ели из одного котелка, и, да чего уж там — сообща не всегда точно выполняли приказы офицеров, то пограничная застава для ее обитателей превращалась в родной дом, а сами они становились одной дружной семьей. И Застолье, с точки зрения Костикова, в чем-то можно было сравнить с пограничной заставой. Правда, на заставе, за исключением офицерских жен, не было женщин…

«Ладно, на некоторое время стану просто наблюдателем, а когда возникнет необходимость, можно будет и вмешаться», — решил Серега.

Вспомнив про обещание Клюеву слепить к понедельнику фигурку его начальника, подполковника Заводнова, он отодвинул композицию Застолье и на ее месте разложил коробочки с пластилином. Достал фото юбиляра, включил музыку и принялся за работу.

Ему очень нравились именно такие типажи, то есть не стандартные лицо-фигура-одежда, а чтобы присутствовало что-то свое, особенное. И в этом плане подполковник Заводнов был очень даже хорош: во-первых, густые седые брови и усы — уже узнаваем; во-вторых, этакий толстячок с «пивным» пузом; в-третьих — милицейская форма. Нет, в данном случае лепить милиционера на рыбалке он не собирался, но брюки с лампасами и отброшенная в сторону фуражка в совокупности придали бы композиции своеобразный шарм.

Нравилось Сереге и то, что не надо напрягать воображение при создании сюжета. Клюев попросил слепить подполковника, сидящего с удочкой на берегу водоема, с огромными глазами, открытым ртом и показывающим руками, какую он большую поймал рыбу, хотя на самом деле на крючке — мелюзга. Для Сереги сотворить такое было делом техники.

Он даже не стал задумываться, исправлять или нет частично вылепленную голову, которая по масштабу — в плане толщины щек и подбородка казалась для подполковника слегка мелковатой. Серега просто напросто отложил заготовку в сторонку и для новой головы отщипнул пластилина побольше — отсечь лишнее никогда не было поздно.

И ведь получилась, очень даже узнаваемой получилась голова подполковника Заводнова: седые брови, усы, округленные глаза, длинные руки, разведенные в жесте рыболова-хвастунишки… Сидел он на берегу, на зеленеющей травке — в закатанных болотных сапогах, брюках с лампасами и в бушлате. Милицейскую фуражку Серега лепить все-таки не стал, вместо нее на голове подполковника была типичная широкополая рыбацкая шляпа.

Имелись в композиции, названной «Рыбацкой счастье», и воткнутые в воду рогатульки, и удочка с окуньком на крючке, и коробочка для червей, и ведерко под рыбу, к которому незаметно для рыболова подкрадывалась кошка. Размещалась композиция на круглой платформе диаметром сантиметров восемь — как раз под соответствующую пластмассовую коробочку.

Немного подумав, Серега слепил еще и компактный рюкзачок, из бокового кармана которого торчало горлышко бутылки, но добавлять его к рыболову-хвастуну пока не стал — насчет этого следовало посоветоваться с Борисычем.

Пальцы скульптора жаждали продолжения действия, тем более, заготовка для головы уже имелась, а у него давно зрела идея создать очередную рыболовную композицию под названием «Необычный улов». Оригинальность сюжета была в том, спиннингист при забросе зацепил блесну не за подводную корягу и не за ветку дерева, а за бюстгальтер загорающей на берегу девушки и, к своему огромному смущению, сорвал его с растерявшейся красавицы.

Тут было важным, чтобы все происходило в динамике: экипированный по всем правилам рыболов — сосредоточившийся на забросе, согнутый в дугу спиннинг, натянутая леска, сорванный бюстгальтер, за лямку которого успела схватиться девушка, у которой еще и шляпка с головы слетела. Ну и антураж необходим соответствующий и детализированный: желтый песочек, шезлонг, зонтик от солнца…

Серега вылепил все это, за исключением головы девушки. Не потому что голову лепить сложно, просто спиннингист и комплекцией, и лицом очень походил на него самого, значит и девушка должна быть на кого-нибудь похожа, лучше всего — на известную артистку, но Серега никак не мог выбрать на кого именно.

К тому же его все больше отвлекали мысли о предстоящем свидании с Викой, к которому надо было еще подготовиться. Он рассчитывал не мудрить, и действовать по давно отработанному сценарию: встретив и подарив девушке цветы, привести ее домой, угостить шампанским или по обоюдному желанию — чем-нибудь покрепче, послушать музыку, ну а там — как сложится…

Серега не был завзятым ловеласом, и подобные свидания случались не часто, он вообще не мог похвастаться, что у него было много женщин, скорее — наоборот. Возможно, потому что в отличие от Краснова, предпочитал общаться только с симпатичными и молодыми.

В центре зала станции метро «Коньково» он появился без пятнадцати пять. Дома все было готово для встречи гостьи: бутылка сухого красного вина, бутылка коньяка, торт «Птичье молоко», лимон… Кроме того, он нажарил целую сковороду картошки с тушенкой и луком, сделал салат из свежих овощей — только маслом или майонезом осталось заправить, в холодильнике имелись консервированные шпроты, сайра, маслины, апельсиновый и томатный сок и, на всякий случай, бутылка водки. И порядок он дома навел, и букет из трех роз купил. В общем — подготовился по-взрослому.

Только не учел Серега, что сразу пойти к нему домой Вика не проявит никакого желания. И увидеть ее такой, какой она вышла из вагона метро, опоздав всего на две минуты, никак не ожидал. Дело было даже не в ее симпатичном азиатском личике и не в одежде — не вычурной, а скорее, «правильной» для первой декады апреля…