Безумие в моей крови (СИ) - Морская Лара - Страница 1

Лара Морская

Безумие в моей крови

"Каждый человек — это часть Лиивиты, он — ее сознание и суть. Его жизнь вплетается в сеть событий, которая богато насыщена всеми оттенками счастья. Изначально люди принимали свое счастье и жили в гармонии с живой землей. Но прошли века, и они потеряли себя, разрушив эту связь. И тогда Лиивита пришла в отчаяние. Она призвала друатов и забрала себе разум и душу королей, обрекая их на безумие. Так было, так будет. Это — цена благополучия и счастья живой земли…"

Из легенд Лиивиты, живой земли.

Глава 1

Стук ножей и вилок резал слух, эхом отражался от высоких, каменных потолков трапезной, множился и превращался в надоедливый лязг. Или это был скрежет моих мыслей?

Сглатываю, поднимаю глаза, щурюсь. Все, как всегда: Трой смотрит на меня бесстрастно и немигающе. Не глядя, насаживает на вилку ломоть лосося и подносит его ко рту. Медленно, тщательно жует, при этом изучая меня, как будто разбирая на части и затем складывая обратно, пытаясь создать нечто более совершенное. "Почему он не сводит с меня глаз?" — отчаянно кричу я внутри, но мое лицо остается бесстрастным. Я отвожу глаза и тут же снова стреляю ими обратно. Наконец-то! Я поймала его! Всего на долю секунды, но я увидела в его глазах вызов. Триумф! У меня теперь есть доказательство… но чего? Что я, спрашивается, искала в его взгляде? Что бы я ни предпринимала, я не могла разгадать этого мужчину.

Мы с Троем сидели на противоположных концах стола, но несмотря на пространство между нами, я задыхалась от его присутствия. Не поднимая глаз от тарелки, я быстро раскромсала сочную дыню, давясь ее терпким, спелым соком. Мне хотелось покончить с едой как можно скорее, чтобы выскользнуть из-под невыносимого гнета его взгляда.

Не поймите меня неправильно: взгляд Троя не был враждебным. Я бы почувствовала, если бы это было так. Он всегда был вежливым, даже слишком, невозмутимым и изучающим. Но я бы предпочла никогда больше не чувствовать на себе его взгляда. Моей самой сокровенной мечтой было избавиться от будоражащего присутствия этого мужчины.

"Однажды я сделаю так, чтобы Трой исчез. Навсегда", — в который раз пообещала я себе и получила глубочайшее удовлетворение от того, что могла безнаказанно думать об этом, глядя ему в глаза. Мои мысли были гнилой сердцевиной нашего прекрасного королевского мира. Однако для окружающих, они были тщательно замаскированы нарочитой помпезностью моих нарядов и изысканностью манер.

Резко отодвинув тарелку, я направилась на балкон. Белая салфетка спланировала с моих колен под ноги тут же поднявшегося Троя. Спокойный, невозмутимый, совершенный, вот он какой. А я? Взбалмошная, загнанная в угол, безрассудная. Не желающая сдаваться обстоятельствам, которые кружили поблизости, как стая голодных волков.

Захлопнув за собой балконную дверь, я впилась пальцами в обглоданный край каменного парапета. Следуя отработанному ритуалу, я скользнула взглядом по привычному пейзажу в попытке успокоить расшатанные нервы. Металлический блеск воды, серый пух облаков, размытая линия горизонта. Скучновато, обыденно и немного безрадостно. Я вдохнула морской воздух так глубоко, что шелковый кокон платья стянул мою грудь тисками. Отсчитав ровно пять вдохов, я прислушалась к себе. Как всегда, результат не заставил себя ждать: умиротворение шустрой змейкой поползло по спине, оставляя после себя тепло и силу. Вот оно, мое спасение — одиночество и ритуалы. Они помогали мне выжить.

Ключом к моим аккуратно расчерченным будням были именно эти моменты, разбросанные среди ежедневной суеты. Каждый из них был продуман, запланирован, чтобы ничто не нарушало моего тщательно оберегаемого одиночества. Оркестрованы. Мои дни были оркестрованы до малейших деталей в попытке притвориться, что у меня существовал хоть какой-то контроль над действительностью. Однако печальная правда заключалась в том, что у меня не могло быть контроля даже над самой собой. За мной следили с пристальным вниманием. Каждый шаг, каждое нарушение рутины, перепады настроения, выходы в сад, вздохи, улыбки. Вокруг меня витали тени придворных, слуг, 'случайно' проходящих мимо и цепляющих меня мимолетным взглядом. Мои капризы выполняли с улыбкой, мои скандалы пропускали мимо ушей. Меня выращивали как растение, нежное и так необходимое для блага королевства.

Иногда, прикрывая глаза, я прислушивалась к музыке моей жизни и притворялась, что все мы — часть огромного оркестра. Вокруг жужжал постоянный фон, не настырный, но никогда не затихающий. Это были духовые инструменты: слуги, лакеи, мерный шум замка. Где-то невдалеке пилили душу пронзительные звуки скрипок, и я старалась к ним не прислушиваться. Это — придворные, советники, любопытные доброжелатели. Иногда из этого насыщенного хора выделялись отдельные соло, и каждый раз это были новые инструменты. Временами это радовало, а временами — настораживало. А какой инструмент подошел бы мне? Рояль, конечно. Знающий, что рано или поздно, но ему придется сыграть свое соло, и взволнованно ждущий того момента, когда минорная трель защекочет пальцы, заглушая другие звуки.

Мой отец — король Лиивиты. У него нет инструмента, он дарит оркестру только свое присутствие, но оно наполняет музыку замка скрытым смыслом. Рядом с ним — Трой, его друат. В переводе с древнего языка Лиивиты "друат" — это точка на правом виске, где сливаются разум и душа. Древние считали, что именно в правом виске таится способность вашей души понять и объяснить то, что придумал ваш разум. Трой — душа и разум моего отца, его помощник, друг и советник.

Инструмент Троя — гобой. Почему? Потому что он никогда не теряет строй, по нему можно настроить весь оркестр. Он ловкий и красивый, но при этом почему-то немного грустный. Я надеюсь, что Трой никогда не узнает о том, что я чувствую его необъяснимую грусть. Ему бы это не понравилось.

Можно с уверенностью сказать, что наши с Троем отношения не сложились. Мы не общались, мы кружили друг вокруг друга, но не в танце, а в поединке. Мы двигались как два рыцаря во время долгой битвы, старательно пытаясь не зацепиться доспехами. Я ощущала наше противостояние, как физическое недомогание, и постоянно задыхалась под давлением его взгляда. Он замечал все мои ошибки, все оговорки, а их было, увы, много. Мы разговаривали очень редко, строго по необходимости. Сказанные друг другу слова хрустели на зубах, как горькие кристаллы.

— Ви, уже без четверти час.

Я знала, что мое свободное время закончилось, но все равно стояла на балконе в ожидании зова друата. Трой знал об этом, это было частью нашего ритуала. Он считал меня избалованной, испорченной, обидчивой, а я втайне мечтала, что добьюсь того, что однажды его необычайное терпение иссякнет, он накричит на меня и выйдет из комнаты, хлопнув тяжелой дверью. Но я зря на это надеялась. Трой был совершенен во всем, в том числе и в своей невозмутимости. Он знал правильные ответы даже на те вопросы, которые я пока еще не придумала. Засыпая, я видела перед собой его снисходительную усмешку и мечтала о том, как однажды он исчезнет из замка. Это случится после моей коронации, а если мне повезет, то, может, и раньше. Вдруг он отправится в путешествие? Или просто найдет себе работу получше? Мне было все равно, что с ним случится. Главное, чтобы он исчез из моей жизни. Да, я знала, что его исчезновение не решило бы всех моих проблем. Более того, оно могло разрушить с таким трудом достигнутое равновесие. Все равно, как же я мечтала о том дне, когда Трой в последний раз закроет за собой тяжелые двери замка!

Я бросила последний взгляд на суровую природу и провела пальцем по изломанному краю камня. "Балкон безумия" — так называют его жители Лиивиты. Согласно придуманной кем-то легенде, мой прадед в приступе безумия попытался разрушить эту двадцатиметровую махину, нависающую над морем. Эти слухи не расстраивали меня, они — далеко не самое худшее, что я слышала о моей семье. Да и какой смысл волноваться из-за слухов, если у меня есть более значительные причины для расстройства? Безумие моего прадеда и моего отца — это и мое безумие. Оно подкрадывалось ко мне, пока еще невидимое, но гарантированное, как россыпь веснушек на моих щеках в начале лета.