Крепче брони - Толстобров Павел Петрович - Страница 30

В ночь на 23 августа части дивизии вышли из района Котлубани и к 5.40 23 августа достигли х. Власовка вблизи Б. Россошки.

Здесь на марше части дивизии подверглись сильной бомбардировке авиации противника. Она произвела до 1500 самолето-вылетов, сбросила огромное количество бомб и продержала части под непрерывной бомбежкой до 19 часов.

В это время крупные силы танков и мотопехоты противника прорвали фронт обороны Орджоникидзевского пехотного училища и пытались развить успех в юго-восточном направлении.

Части дивизии под непрерывным воздействием авиации и артиллерийского огня противника спешно заняли оборону на указанных рубежах, часто переходя в контратаки, сдерживая сильный натиск врага. Так, севернее М. Россошки, на высоту 76,3, которую защищали 33 бойца и командира 1379 сп, противник бросил 70 танков и десант автоматчиков с целью прорыва к Сталинграду. 33 героя отразили атаки, уничтожив 27 танков и более 150 гитлеровцев. Остальные танки повернули обратно»[7].

Такова была тактическая обстановка, в которой герои совершили свой подвиг.

В те тяжелые дни мне довелось быть редактором дивизионной газеты «Вперед на врага». Я знал командиров, политработников, многих бойцов, в том числе и тех, кто сражался на Россошинской высоте.

Хорошо помню, как поздним вечером связной штаба дивизии принес записку комиссара дивизии полкового комиссара Т. Н. Антонова в одну из россошинских балок, где располагалась редакция. В ней коротко сообщалось о подвиге. Предписывалось одному из сотрудников редакции немедленно прибыть в политотдел. Так как мой заместитель А. И. Муравьев только что вернулся из части, а другой сотрудник еще не прибыл, в политотдел пошел сам.

Когда я, откинув плащ-палатку, вошел в землянку, комиссар беседовал с одним из офицеров разведотделения и рассматривал карту. Высокий, кряжистый, он при тусклом свете коптилки казался великаном. Чтобы не задеть потолок, ему приходилось нагибать голову.

Подозвав меня, Антонов пальцем указал место боя.

— Дивизионные разведчики, — сказал он, — доложили, что в этом направлении действовало много вражеских танков. Вечером они засекли вспышки огней, взрывы. Танки врага восточнее не показывались. Авиаразведка обнаружила несколько подбитых танков.

Задача — найти эту группу и отвести бойцов сюда или к хутору Питомник. Это приказ комдива. Командир полка Петров доложил, что после бомбежки наших подразделений он выдвинул группу из разведчиков, автоматчиков и связистов на высоту 76,3. Командир полка ранен. Полк отошел по приказу на новый рубеж. Что с группой — мы не знаем. Все штабные — в подразделениях. Послать больше некого. Отправитесь вы с Мальтинским.

Вскоре по его вызову явился Мальтинский — инструктор политотдела. Он был нашим активным военкором, влюбленным в поэзию. Выяснив некоторые вопросы, мы вместе с ним отправились в путь.

На востоке пылало огромное багровое зарево. Горел Сталинград. Впереди, на западе, в небе повисали на парашютах немецкие «фонари», освещая местность. Слышна была перестрелка.

В предрассветной мгле впереди заметили машину. В ней ехал начальник оперативного отделения штаба дивизии майор В. Н. Катилов. Он подвез нас до штаба.

Едва мы приехали туда, как из батальона связи сообщили, что разыскиваемая нами группа воинов из Россошки прибыла в хутор Дубининский. Антонов, Мальтинский и я помчались на машине туда.

Бойцы отдыхали у окраинного дома, расположившись на бревнах, сваленных у калитки. В стороне горел костер. Над ним висел большой чайник.

Увидев комиссара, все вскочили с мест. Они были в запыленных гимнастерках, пахнущих гарью, с сероватыми пятнами от пота. Широкоплечий, богатырского телосложения заместитель политрука Леонид Ковалев браво доложил комиссару о том, что группа участников боя находится на отдыхе. Комиссар поздоровался с ним, пожал руку каждому и, сев на бревна, попросил:

— Рассаживайтесь да расскажите поподробнее, что и как у вас произошло?

Ковалев, Пуказов, Евтифеев и другие бойцы воспроизвели подробности боя.

Выслушав их, уточнив некоторые моменты, Антонов сказал:

— Да вы же молодцы! Вы — настоящие герои! Вы даже сами не знаете, какие вы храбрецы! Вы богатыри земли русской — вот вы кто! От имени командования за мужество и отвагу объявляю вам благодарность. Представим вас к награждению. А сейчас пока на отдых. Вы заслужили его. Я отдам необходимые распоряжения.

Прощаясь, комиссар снова пожал каждому воину руку. Нам с Мальтинским он поручил завершить работу по обобщению боевого опыта группы, сбору материалов для политдонесения.

До позднего вечера мы беседовали с участниками боя. Многие из них написали заметки в газету, подготовили письма в родные края, которые и по настоящее время хранятся в архиве дивизии.

И тут возник вопрос о списке участников боя. Выяснилось, что у командиров взводов имеются списки с пометками о тех, кто был в том бою. Решили составить общий список. Все сошлись на том, что лучше всех его может оформить младший лейтенант Стрелков. Он уселся на бревнышке и взялся за карандаш.

Многое пережил этот листочек, написанный химическим карандашом. На его основе было составлено донесение в политотдел 62-й армии. От хутора Дубининского он прошел через все бои на берегах Волги, через всю страну на запад. Побывал и в Берлине. После войны этот старенький пожелтевший листочек помог в розыске участников боя.

В дни тридцатилетия Сталинградской битвы я передал список на вечное хранение волгоградскому музею — как историческое свидетельство легендарного подвига на Сталинградской земле группы воинов бывшей 87-й стрелковой дивизии.

…Мне, знавшему лично всех участников героического боя, потребовалось более 20 лет, чтобы установить судьбы его участников.

В сложной обстановке

Волга, с притоками споря,

Входила в далеком краю

Не только в Каспийское море,

А в жизнь твою и мою.

В те дни Сталинград защищала вся страна. Сталинград, Волга были в сердце каждого советского человека. Тыл питал Сталинградский фронт мощными резервами. На берега Волги прибывали вновь сформированные соединения с Урала, из Сибири, Казахстана. В конце июля из Приморья прибыла и наша 87-я стрелковая дивизия.

Вражеская авиация встретила ее двенадцать эшелонов на дальних подступах к Сталинграду усиленной бомбежкой. Поэтому командир дивизии решил выдвигать полки к фронту пешим порядком. Более трехсот километров прошагали бойцы по приволжской степи. Наш путь пролегал на Клетскую.

Лето сорок второго выдалось на редкость жарким. Воины шли по земле, покрытой глубокими трещинами. Дороги были покрыты густым слоем пыли. Люди шагали, как по пеплу. Огромные клубы пыли вздымались над колоннами. Она забивалась в горло, в уши, под взмокшие от пота гимнастерки. Дышать было тяжело, мучила жажда. Утомительны были и ночные переходы.

В эти жаркие дни июля по всему фронту прогремела слава отважных бронебойщиков 33-й гвардейской стрелковой дивизии: заместителя политрука Беликова, его боевых товарищей Самойлова, Алейникова и Болото. Вчетвером они истребили 15 вражеских танков, а остальных заставили повернуть вспять.

В передовой статье «Стойкость, победившая смерть», посвященной подвигу четырех, газета «Красная звезда» призывала сталинградцев равняться на героев Клетской.

Это был первый урок мужества бойцам нашей дивизии, продвигавшимся к Клетской. Комиссар дивизии Т. Н. Антонов на короткой «летучке» политработников приказал зачитать передовую статью газеты всем воинам, провести по ней беседы.

Газет было мало. Составили график передачи их по подразделениям.

Помню, мне довелось присутствовать на такой беседе в роте автоматчиков 1379-го стрелкового полка. Проводил ее политрук роты П. М. Соловьев. Это было на привале. Зачитав статью, политрук, участник гражданской войны, рассказал о некоторых эпизодах боевых действий в то далекое время и умело проложил мостик к задачам, которые стоят перед воинами.