Сияй, Бореалис! Лоскутки (СИ) - "Liz Elzard" - Страница 54

Кристаллоид в его груди нуждался в постоянном наращивании с помощью силы того, у кого была такая мощная прана. Я заметил, что камень распадается, но с очень медленной скоростью, а это означало близкую смерть, ведь каким-то странным образом прана, искусственно подсаженная мальчику, поддерживала в нём жизнь. Кита был не разговорчивым и не активным, если ты помнишь. Движения причиняли ему боль, так что он не мог быть среди других детей и находился дома. Однако неожиданно мальчик встал на ноги, а позже стал больше говорить. Кристаллоид затвердел. Дальше начались чудеса, которые опять же я, бывший учёный, не смог объяснить ни себе, ни кому-либо ещё.

К слову, признаки умственной отсталости остались лишь строчкой в медицинской карте. Опухоли в мозгу никуда не делись, однако неожиданно Кита стал проявлять признаки нормального интеллектуального развития и даже более того — со стороны никто и подумать не мог, что у него могут быть какие-то проблемы. Что-то как будто остановило течение неизлечимой болезни и вернуло мальчику возможность жить нормальной жизнью, так я думал. Кита хотел быть обычным ребёнком, и наверняка бы у него это вышло. Я понял, что он рос совсем один и то, что с ним произошло, сделало его непохожим на других.

Боли не исчезли и периодически перетекали в длительные бессонницы. Так стало происходить чаще с возрастом, и я не мог понять, излечился ли Кита или нет. Периодически у него возникали странные вспышки гнева, порой очень часто. Он запирался в комнате и не выходил оттуда. К врачам наотрез отказался ходить.

Эти вспышки затихали сами собой. Кита возвращался к нормальной жизни. Относительно нормальной, если не иметь в виду его отношения со сверстниками. Дальше с его слов кристаллоид опять начинал разрушаться, потом нечто восстанавливало его снова и снова. Это повторялось несколько раз, и ослабление кристаллоида совпадало с психозами.

Сам Кита никогда мне не рассказывал, откуда он и что с ним было до того, как я нашёл его. Говорил, что не помнит. Я знал, что он мне доверил многое, и, видно, всё-таки осталось что-то, чего он не смог рассказать даже мне.

Бессонницы прекратили его мучить, дела пошли куда лучше, а опухоль в мозгу и вовсе будто исчезла. Я думал, что парень пошёл на поправку, ведь врачи говорили, что он не доживёт и до двенадцати. Так было чуть больше полугода, затем наступил рецидив, и Ките стало ещё хуже, чем раньше. Это было недавно, когда я слышал, как он с кем-то препирается вслух, проклинает и стонет, запершись в комнате. Тут я понял, что опухоли дали о себе знать, и у парня попросту стало сносить крышу. Позже он пришёл в себя. Сказал, что в полном порядке, и я ему поверил, ведь он действительно выглядел обычно. Не стал ему мешать, пускай и тревожился. Так, дело дошло до школьного выпускного, а после Ките нужно было идти по выбранному пути. Я хотел ему как-то помочь, но он настоял на том, чтобы я оставил его и перестал печься. Сказал, чтобы я не искал его больше, если он уёдет и вдруг не вернется. Я не мог его удерживать, да он бы и не послушался меня. Так и ушёл, поблагодарив за всё. Теперь даже и не знаю, что с ним.

Герт поднял взгляд на девушку. Та слушала его с замиранием и ни разу не перебила. Наверняка у неё теперь останется гораздо больше вопросов.

— Ты сказала, что встретилась с ним в Арикане, — продолжил профессор, — он тебе что-то говорил?

— Нёс какой-то бред, я даже не поняла, что на него нашло. Теперь понимаю. Ещё я, кажется, видела что-то странное…

— Не обращай внимания, ему просто опять в голову ударило, — обнадёжил тот.

— Вы уверены, что его следовало оставлять? Его сила внезапно возросла, и знаете, что там было?

— Знаю.

— Может быть, это из-за меня случилось, я вспылила, когда не надо.

— Вспылила и вспылила — и чёрт с ним. Он сам на это нарвался. Домой его вряд ли уже вернёшь, такой уж он.

— Так нельзя.

— Что мне ещё делать? Я уже слишком стар, чтобы с ним нянчиться, пускай идёт на все четыре стороны, — пробормотал Герт, — и не трепет мне нервы. У него скоро совершеннолетие, так что это уже не мои заботы считай. Поверь мне, это его выбор, вот и всё. Я здесь бессилен.

— А вы не думали, что он может кому-то навредить?

— Кита-то? — усмехнулся тот. — Знаешь, я с ним долго прожил. Он на самом деле добрее, чем некоторые из нас, просто хорошо это спрятал глубоко внутри. Ни тебе, ни мне, ни кому-либо ещё он ни за чтобы не навредил просто так. Он научился сдерживать свою прану, просто иногда ему нужно было разрядиться, но вредить кому-то намеренно он бы не стал. Я точно знаю. Он умеет обуздывать своё безумие.

— Мне совсем не верится.

— Потому что ты видишь то, что хочешь видеть. В любом случае, если полиция его схватит из-за чего-нибудь, то это уже будут только его проблемы.

Легкомысленность профессора крайне изумляла. Он дал понять, что разговор окончен, и тогда Лирет вернулась домой, перебирая в голове калейдоскоп мыслей. Позже он рассказала историю Элаю. Тот был удивлён не меньше.

— И ты теперь будешь париться о нём? Это действительно не твои проблемы. Выкинь из головы и думать забудь, — сказал только он с привычным холодом в голосе.

Это Лирет и пыталась делать всю оставшуюся неделю. Затем переживание само собой выветрилось, и тогда девушка вспомнила про игру на скрипке и про то, что уже в сентябре она будет студенткой консерватории. Никаких известий о Ките больше не было слышно.

***

Остаток лета Лирет провела максимально активно. Когда дома больше никто не перечил её решениям, она с лёгкостью вернулась к любимому делу. Жане таскала её по всевозможным фестивалям, и тем самым танцевальный коллектив очень скоро завоевал популярность. Лирет немного тяготила мысль, что вскоре ей придётся покинуть их дружную команду. Август близился к концу, и наступила пора собираться в Роуман.

В комнате стало свежо и чисто. Девушка занялась этим перед своим отъездом: протёрла каждую полочку от пыли, перебрала шкаф и избавилась от мусора, полностью отдав дань родному уголку. Сюда теперь нечасто выйдет наведываться. В воздухе сплелись запахи моющих средств. Лирет выглянула на балкон, невольно уставившись на соседское окно, завешанное плотными шторами. Двери на тот балкон закрыты, на перилах стояла старая баночка из-под лапши, наверняка отведённая в качестве пепельницы. Туда набралась дождевая вода, в которой теперь плескались воробьи. Сам дом выглядел угрюмым и опустевшим как никогда: Герт уехал, куда — не сказал никому.

— Тебе нужно сходить в центр тестирования праны, — напомнила мама. — Это обязательно, так что не затягивай и выдели время.

Озабоченная совершенно иными мыслями, Лирет отстояла длинную очередь в кабинет пранолога. Ничего особенного из себя процедура не представляла: просто нужно было направить небольшое количество праны в специальный аппарат. Врач провёл какой-то анализ, затем сообщил, что через неделю по адресу местожительства придёт письмо с подробным результатом. К слову, Барислан по тесту оказался чистым бард-магом со слабым проявлением огненной стихии, и он был непомерно счастлив, что ему не придётся бросать дом и музыкальную группу. Не дожидаясь следующей недели, Лирет отправилась в Роуман.

В общежития пока ещё не всех заселили, и девушка наслаждалась единением с собой в целой отдельной комнате. Кроме того ей предложили принять участие в день посвящения, и Лирет, едва освоившись, занялась репетицией своего номера. Впервые в жизни она с нетерпеньем ждала начала учебного года. Девушка всё задумывалась о том, как здорово у неё вышло вырваться в чужой город наперекор всем страхам, как неожиданно удача настигла её в момент падения. На все сияющие мысли найдётся та, которая отбросит тень в карнавале эмоций. Однажды Лирет подумалось, что успех ей дался слишком просто — буквально снизошёл в протянутые руки в виде любезности членов жюри.

Позже в комнату подселили новых соседок: ещё одна скрипачка и гитаристка. Обе из разных городов. Когда все оказываются в одинаковых условиях и не меньше взволнованы, очень трудно не завести дружбу. Вместе с новыми подругами Лирет осмотрела город.