Арбалетчики князя Всеслава - Безбашенный Аноним "Безбашенный" - Страница 41

41

Деревня, где скучал Евгений, Была прелестный уголок. Он в тот же день без рассуждений В кусты крестьянку поволок И, преуспев там в деле скором, Спокойно вылез из куста, Обвёл своё именье взором, Поссал и молвил: «Красота!»…

К счастью, металл дозрел раньше, чем у меня затекли руки и отвалился от усталости язык. Хватило и поэмы — я ещё даже до описания дебоша Онегина в доме Лариных не добрался, когда Нирул, затаив дыхание от значимости момента и высунув язык от усердия, осторожно наклонил тигель, и ослепительно светящаяся струйка жидкого огня полилась в форму. Уфф! Наконец-то! Хвала богам! Нет, знал бы заранее, как трудна работа мага от металлургии — придумал бы процедуру попроще. На хрен, на хрен, это первый раз требует особой тщательности, а в дальнейшем буду кудесничать по упрощённой программе! У меня руки и язык не казённые!

Когда отливка остыла, испытания показали её полное соответствие античному ГОСТу, номера которого я не знаю и знать не хочу. Парень был на седьмом небе от счастья и глядел на меня как на полубога, так что мне стоило немалого труда сохранять серьёзную харю — ведь ржать за меня по расписанию ролей полагалось «дражайшим соплеменникам», что они и делали, пока я — ага, трудился в поте лица. Начальник рудника, изрядно сбледнувший в процессе моего магического сеанса — не иначе, как побочных эффектов опасался — теперь тоже заметно повеселел. Он явно порывался кое-что со мной обсудить, но время ещё не пришло, и я сказался смертельно уставшим от праведных колдовских трудов.

Ситуация созрела, когда местный «царь и бог» на радостях сделал ту самую ошибку, которой я от него и ждал — поспешил отправить гонца с радостным докладом аж в саму Кордубу, то бишь к «досточтимому» Ремду. Дав гонцу ускакать достаточно далеко, чтобы догнать и вернуть его было уже нереально, я «оправился» от усталости — пути назад у начальника рудника больше не было, и железо теперь следовало ковать, не отходя от кассы.

— Забудь то, о чём я наговорил сгоряча. Я был огорчён несчастьем и не мог рассуждать здраво, — сказал он мне, когда я дал понять, что готов побеседовать, — Ты и твой раб сделали большое дело, и теперь рудник снова будет давать клану Тарквиниев чёрную бронзу!

— Если мы с тобой договоримся, почтенный, — уточнил я, — Разве я обещал тебе выплавлять чёрную бронзу ПОСТОЯННО?

— Но ведь ты же можешь!

— Могу, если захочу. Но я всё ещё не услыхал от тебя, чем ты собираешься вознаградить меня за это. И за сегодняшний слиток, который спас тебя от больших неприятностей.

— Разве я отказываю тебе в награде? Ты славно потрудился и получишь кувшин вина и три шекеля за сегодняшний день.

— Не дёшево ли ты ценишь своё избавление от бед, почтенный? Я устал, как вьючный мул, мои друзья тоже не бездельничали, а мой раб не только устал, но и натерпелся страху.

— Хорошо, что ты хочешь?

— По кувшину вина каждому из нас — и хорошего вина, а не дешёвого пойла. По два шекеля каждому из моих помощников, включая и моего раба. И пять шекелей мне.

— Ты хочешь немалого! Но ты прав, мне и неприятности грозили немалые, и я не стану скупиться. А что ты хочешь за то, чтобы чёрная бронза выплавлялась и впредь?

— Мастер получал три шекеля в день, почтенный, и по полшекеля получали его ученики, — это я выяснил заблаговременно и дешевить не собирался.

— Но ты-то ведь не мастер!

— Разве мы не справились с его работой?

— Хорошо, это справедливо. Но мастер обходился двумя учениками, а у тебя ещё три помощника, а один из учеников теперь — раб.

— МОЙ раб, почтенный, — напомнил я, — Если мы не договоримся, я найду ему и другую работу, и у него не останется ни сил, ни времени на выплавку чёрной бронзы.

— Есть другой ученик…

— Который не справился с делом.

— Не справился сам. Но с тобой наверняка справится. Медь-то ведь он выплавляет.

— Он бестолков, и с ним мне будет труднее. Намного труднее, почтенный. Но, будь по-твоему — плати мне тогда пять шекелей в день, и я помучаюсь с ним.

— Мастер работал с ним за обычную плату!

— Он мучился со СВОИМ внуком, а мне ты предлагаешь мучиться с ЧУЖИМ. Зачем это мне?

— Хорошо, ты получишь и по полшекеля в день за своего раба. Но прочим помощникам, если не сможешь обойтись без них, плати сам!

— Это справедливо, почтенный, — наглеть всё-же не следовало, так что приходилось соглашаться, — Но тогда, раз уж другой ученик справляется с медью — пусть справляется с ней и дальше, а мы с моим рабом будем заниматься только чёрной бронзой.

— Хорошо, пусть будет так.

Таким образом, начало взаимовыгодному сотрудничеству было положено. Собственно, можно было сразу же договориться и о «теневой» стороне дела, которая обещала быть ещё выгоднее, но я решил не спешить с этим. Во-первых, мне ещё нужно было поконсультироваться с Серёгой по камушкам, что стало возможно только с сегодняшнего дня. А во-вторых — клиент должен созреть. Сено к лошади не ходит. Это его «пилит» дражайшая супруга за резко снизившиеся доходы, а не меня…

13. Античная теневая экономика

— Да, это аквамарины, — подтвердил Серёга, рассмотрев как следует показанные ему синеватые камешки, — Вот эти, прозрачные и насыщенного цвета — самые ценные, вот эти бледно-зеленоватые — гораздо дешевле, а вот эти непрозрачные — самые дешёвые, просто красивый поделочный материал.

— То есть мелкие, из которых ничего путного не вырезать, могут стоить вообще гроши? — уточнил я.

— Ну, не совсем гроши, но по сравнению с полноценными прозрачными их отдадут за бесценок. По крайней мере — должны по логике вещей. Но я ведь тебе не ювелир и точных цен не знаю, тем более — здешних, так что — сам понимаешь…

По ценам меня несколько опосля в общих чертах просветил Нирул. Я выпал в осадок, когда он сообщил мне, что в среднем самые лучшие «морские» камни стоят вдесятеро дороже золота — по весу, естественно. А если нагляднее и приземлённее, то бишь в пересчёте на серебро, то лёгонький чистый и прозрачный камешек насыщенного ярко-голубого цвета примерно с ноготь мизинца величиной будет стоить около десяти гадесских шекелей. Но я окончательно офонарел, когда парень уведомил меня, что вес самоцветного порошка в сплаве составляет две трети от веса меди. В итоге готовая чёрная бронза — с учётом работы и прочих затрат — выходит впятеро дороже золота. Стоит ли после этого удивляться тому, что археологи её не находят? Почему самоцвета в чёрную бронзу идёт так много? А просто при названной пропорции она получается самой твёрдой и упругой, за что и ценится. Кто же будет платить сумасшедшую цену за мягкий или ломкий сплав? Настоящая чёрная бронза после правильной закалки твёрже подавляющего большинства железных клинков, прекрасно пружинит и не ржавеет. Так, почернеет только со временем, если не надраивать, за что и зовётся чёрной.

Тут я окончательно запутался. Из современных бронз твердеет при термообработке и хорошо пружинит только бериллиевая — марки БрБ2, в которой бериллия два процента, остальное медь — ну, не считая неизбежных примесей. Однако же цвет её после термообработки — как у червонного золота, отчего и называется её термообработка облагораживанием. Со временем она становится лишь слегка темнее, даже не думая чернеть. А чернеет совсем другая бронза, термообработке не подвергаемая — алюминие-железистая БрАЖ9-4. Тоже относительно твёрдая, но до термообработанной бериллиевой ей далеко.

Химическую формулу берилла, разновидностью которого и является аквамарин, Серёга припомнил — Al2Be3Si6O18. Вспомнив, что бериллий — один из самых лёгких химических элементов, мы прикинули, что в этом минерале его по весу — с гулькин хрен. Что ж, тогда понятно, почему самоцвета нужна такая прорва. А что сплав чернеет — так ведь есть в аквамарине и железо. Немного, в виде примеси, как раз и обеспечивающей его цвет, но есть — это Серёга помнил совершенно определённо. Чем больше железа — тем насыщеннее цвет.