Страшные сказки для дочерей кимерийца (СИ) - Тулина Светлана - Страница 82

Новый взрыв смеха. Похоже, гвардейцев аквилонского короля ничуть не смущали выходки младшей дочери своего монарха. Они, скорее, ими даже гордились, словно в выходках этих была и часть их заслуги. Впрочем, кто знает: может быть, именно так оно и было? Кто-то же научил Лайне управляться с боевыми конями — и вряд ли это сделала какая из придворных дам. И про стопорный механизм арбалета ей ведь тоже не эти надутые индюшки рассказали.

Может быть, именно так и следует воспитывать дочерей настоящим королям в современном цивилизованном мире, и это только шемиты погрязли в прошлом и цепляются за обветшалые традиции, считая только свое воспитание самым правильным…

Закарис спрятал усмешку в усы и, никем так и не увиденный, отшагнул в темноту. За этот участок можно не волноваться — разговоры носят самый добродушный характер, даже обычные подначки не слышны. Хотя сидят у костра не только «драконы», Закарис особо обратил на это внимание, издалека углядев на подсвеченных пламенем головах не только ничем не прикрытые аквилонские лохмы, но и вполне приличные кидарисы и даже бурнусы кочевников или совсем уж непотребные косынки, которыми перетягивают свои волосы разве что разбойники, промышляющие на караванных тропах. А углядев — забеспокоился и подошел посшулать и, если понадобиться, вмешаться.

Послушал. Вмешиваться не понадобилось.

Это хорошо. Лагерь под стенами Шушана раскинулся большой и многоплеменный, наверняка у какого-нибудь костра все вовсе не так тихо и мирно, как тут. Хотя пока что до откровенных ссор или стычек дело нигде не дошло — ну так и надо пройтись, посмотреть, может быть, подсесть к какому костру, тоже вот байку какую рассказать…

Закарис досадливо крякнул: рассказывать байки он был не мастер. сюда бы Сайлуумана, вот уж кто прирожденный мастер языком узоры выплетать, и не хочешь, а невольно заслушаешься. Но Сайлууман далеко, придется Закарису самому выкручиваться. Хорошо хоть — недолго осталось, гонец сказал, что не более двух дневных переходов. Потом, правда, почему-то засомневался и добавил, что, мол, может быть, трех.

Он еще письмо привез, тот гонец.

Закарис досадливо поморщился: читать прописную скоропись он так толком и не научился, но считал недостойным военачальника показывать подчиненным какое-либо свое неумение, а потому закорючки на привезенном гонцом пергаменте разобрать даже и не пытался. Так, похмыкал только вроде бы понимающе, да и отложил. И кто ее только придумал, эту скоропись?! То ли дело надписи на картах: каждая буковка отдельно, все ровненькие, понятные…

Тревога за Лайне, поначалу не дававшая спокойно спать и требовавшая рискнуть всем, но попытаться поднять войско на штурм городских стен, постепенно улеглась, уступив место куда более насущной заботе: уберечь армию от внутренней свары до подхода аквилонского короля. Конану они подчинятся, это к гадателям не ходить. А вот захотят ли иногородние части подчиниться Закарису — это большой вопрос, и лучше его пока что не поднимать, поскольку худой мир лучше доброй свары. Даже видимость худого мира — и то лучше…

От дальнего костра у полуденной стены донеслись громкие выкрики. Закарис ускорил шаг, выбросив из головы все посторонние мысли и судорожно пытаясь вспомнить, кто там остановился, на самом полудне? Сакрцы? Антейцы?

Крики усилились. Послышался лязг металла о металл.

Закарис перешел на бег.

***

— А что Антея? Город как город, ничего там особенного. Люди, правда, злобные… и недоверчивые! Ну как можно сомневаться в честном благородном слове честного благородного разбой… э-э-э человека, если человек этот случайно оказался не при деньгах, но обещает отдать долг за съеденное и выпитое не позднее новолуния?! Чего сразу за дубины-то хвататься?

Атенаис засмеялась и чуть потянула поводья. Большего не потребовалось: понятливая кобылка тут же опять перешла на шаг. Уж если кто и не горел желанием пускаться в галоп — так это она. Лучше вот так, шагом. Тем более что и хозяйка не возражает, и даже большой грозный хозяин, который раньше все время рычал, подгоняя, и не жалел плеток.

Атенаис украдкой бросила на едущего чуть впереди отца тревожный взгляд, опасаясь, что тот заметит ее маневр, как он всегда подмечал все и вся, и потребует снова перейти хотя бы на рысь. Но тот не повернул даже головы, очевидно, полностью погруженный в свои мысли. А Нахор, кстати, тоже давно перешел на шаг, но отец не проявляет по этому поводу ни малейшего недовольства. Словно бы он больше никуда не торопится.

Вот и славно. Вот и мы торопиться не будем.

И пусть эта мелкая паршивка, сестричка младшая, подольше посидит взаперти, как сама Атенаис сидела, ей только на пользу пойдет. Жаль только, что ее-то как раз никто жуткому демону в невесты отдавать не собирается, ее симпатичный учтивый Селиг в собственном замке держит, как почетную пленницу. А Селиг — это тебе не паук, он вежливый и обходительный, к тому же король. Даже обидно…

Атенаис украдкой вздохнула и покосилась на горделиво гарцующего рядом Сая. Улыбнулась. Нет. Пожалуй, не обидно. Бравый сокол ничуть не хуже Селига будет. Высок, красив, ловок, и развлекать умеет, и смотрит правильно, с обожанием. К тому же обладает огромным преимуществом по отношению к шушанскому королю — он рядом с Атенаис, а шушанца неизвестно где Нергал носит.

Нет, что ни говори, Сай определенно лучше Селига. По всем статьям.

Жаль только, что не король…

***

— …У нее было большое красное перо из хвоста дикой птицы Рок. На шлеме. Ей мама подарила. Чтобы все издалека видели — это идет не просто какая-то там девочка, а самая настоящая принцесса-воительница. Птица Рок велика и ужасна, это все знают. И она очень не любит отдавать перья из своего хвоста. Но мама Красного Перышка тоже была велика и ужасна. Она одной рукой могла сломать столетнее дерево, от ее крика крошились скалы, а стоило ей как следует топнуть, как река выходила из берегов. Вот такая она была. Она была пятой в роду, и потому еще в раннем детстве назвали ее Пятницей. Она была пятой, а стала первой. И враги, устрашившись, прозвали ее Черной Пятницей. Она в одиночку ходила на спинорога, и стелила потом его шкуру на заднем дворе своего замка. Чтобы в залы грязь не таскать. А добытого ею мяса хватало, чтобы накормить все племя в течение стольких дней, сколько есть пальцев на руках и ногах — вот такая она была умелая охотница, Черная Пятница из рода Великих Де Фолтов…

**

Кости опять легли странно…

Луна висела низко, заливая вершину холма жидким серебром. Луна была полной и светила так, что при желании можно было бы читать, приди кому-нибудь в голову подобная блажь. Обычно про такие ночи говорят: «Светло, как днем», но это неправда. Днем не бывает таких беспросветно черных теней, кажущихся провалами в бездну: шагнул и сгинул.

Черная фигура, сидящая на краю обрыва, вполне сошла бы за одну из таких теней, если бы и дальше оставалась неподвижной. Она и могла бы, прислужники Сета умеют сохранять змеиную неподвижность часами, но сейчас темному магу это было не нужно. Он ни от кого не прятался, никого не выслеживал и не караулил.

Он думал.

Маг был по-своему честен и обладал своеобразными принципами. Только глупцы считают прислужников змеиного бога низкими лжецами и предателями, на самом деле это далеко не так, хотя, конечно же, лжецы и предатели встречаются среди них ничуть не реже, чем и среди служителей прочих богов. Просто лгать и предавать обычно не слишком выгодно, а Сет не требует от своих прислужников уподобляться глупцам во имя абстрактного зла. В конце концов, даже у змей есть позвоночник — просто он гибкий.

Темного мага не смущала многотысячная толпа под стенами Шушана, толпа, по недоразумению богов вообразившая себя армией. Кого и когда смущали глупцы? Они жгли костры даже в такую теплую и светлую ночь, и жались к ним, сами себя ослепляя. Досадная помеха на пути человека знающего, не более.