Миссия ранга «Жизнь». Дилогия (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 187

Серебром***** - курс серебра и ассигнаций в то время в России совершенно официально отличался и серебро, как легко догадаться, стоило больше. То есть за три рубля ассигнациями давали около двух рублей серебром. А в РИ как раз после Крымской войны курс скакнул так сильно, что разница доходила до 300%

Коллежским асессором****** - то есть майором в переводе на военные чины.

Потянуло плавящимся металлом******* - температура плавления чистого серебра довольно высока, но в монетах обычно использовался сплав с медью, а они достаточно легкоплавкие.

Месяц в Севастополе за год приравнивается******** - как и в РИ.

Нужная выслуга у него будет   пора и в офицеры выдвигать!********* - офицеров из нижних чинов было в Российской Империи предостаточно. Достаточно было отслужить восемь лет безпорочно (то есть без серьёзных «косяков») и обладать достаточной грамотностью   и всё. В генералы такой офицер выходил нечасто (но были, причём немало!), но дослужиться до капитана было вполне реально.

Глава девятая

Экзамены на офицера я сдал на удивление легко   офицеры в штабе Горчакова немного погоняли меня по уставу, тактике, задали ряд практических вопросов   и вот здесь «споткнулись» о разницу взглядов.

- Ну вестимо, горло перерезать, - с долей хорошо рассчитанного недоумения отвечаю упитанному полковнику с черезчур холёными руками, - зачем нянькаться, ежели пленного до расположения части дотянуть не могу.

- Варварство!   Вскочил лощёный (он не представился).   это до какой степени низости

- Степан Ильич, - мягко успокоил его ротмистр Цезарин (который как раз выглядел как боевой офицер), - наверняка здесь какое-то недоразумение.

- Иван  Фёдорович, - слегка запнулся ротмистр, - вы  вообще говорите или о каком-то конкретном случае?

Моргаю глазами недоумённо

- Ну меня же спрашивали о том случае с турками   давеча наткнулся на них, ну и прирезал.

- Видите, Степен Ильич, тут просто небольшое недопонимание, - мягко сказал Цезарин.

- Действительно, - пробурчал успокоенный лощённый, - да ещё и с турками  Всё едино те слова не держат.

Решив несколько достаточно простеньких математических задачек и ответив на ряд вопросов по географии

- Поздравляю званием прапорщика, - доброжелательно сказал лощённый Степан Ильич, - надеюсь, вы и в офицерском чине будете служить Русскому Государству столь же славно.

Далее последовал разрыв шаблонов   лощённый, оказавшийся аж целым князем Долгоруким (хотя из какой ветви, я не уловил, а их было много и влияние было различным) и  на удивление симпатичным человеком.

Как поведал мне Цезарин после символической пьянки (офицер родился!), Степан Ильич и правда в недавнем прошлом был гражданским, которому пришлось надеть погоны по прямой просьбе (!) императора, дабы проще было расследовать злоупотребления интендантов. И эта «канцелярская крыса» обладала немалым личным и гражданским* мужеством, отправив под суд больше двадцати интендантов. Но увы, усилия его были сродни попытки вычерпать море ведром: для того, чтобы осудить вора, требовались неоспоримые доказательства, а воров было очень много. И что хуже всего   воровство это покрывалось на самом верху, что лично мне (да и нетолько) говорило о прямой измене

Были ещё и забавная неожиданность   ну то есть офицеры при штабе Горчакова думали, что это будет для меня неожиданностью

- Раз уж пошли за Мартынова, - подмигивает лукаво Цезаринов, - то и будете теперь Мартыновым официально.

- Кхе

Улицы Севастополя, в который уже пришла весна, поражают развалинами. Это далеко не «Сталинградский пейзаж», но город разрушен основательно. Повсюду обломки, следы пожаров, очень много раненых. И тут же   множество бездельников. Добрая половина офицеров и чиновников военного ведомства к бастионам или не приближается вовсе или спешит туда исключительно при штурме   тогда можно «показать себя» и заработать орден. Расслоение общества колоссальное. Честно говоря, начинаю понимать, что таких «Благородий» я бы и сам на штыки в семнадцатом

По вполне понятным причинам, в полку меня не оставили   ну неприлично офицеру оставаться там, где его «цукали» и «ставили во фрунт». Попрощавшись с бывшими сослуживцами (а особенно тепло с фельдфебелем), забрал нехитрые пожитки, коих набралось на удивление много. Одних только трофейных ружей, среди которых были и дорогущие охотничьи** ружья, которые не хотелось сдавать в интендантство или продавать за символические цены офицерам, пистолеты, клинки, ткань  Запасливый я, да.

Офицеры моего бывшего полка провожали очень тепло   я бы зримым доказательством того, что они лучшие   в своей среде воспитали! Были и подарки

- Мы тут скинулись и построили*** вам мундир, - вальяжно сообщил Львов, - ну и по мелочи.

«По мелочи» оказался несессер**** с полным «джентельменским набором» в виде «рыльно-мыльных» принадлежностей, ниток-иголок, зубной щётки и тому подобного. Поблагодарил, но праздновать не стали   наш Львов с началом войны преобразился из «вялого» командира, который по большей части отсутствует в расположении полка, в настоящего «отца солдатам». Чудеса героизма он не демонстрировал, но тягот военной жизни не избегал и жил вместе с офицерами на передовой. Причём если солдат и офицеров время от времени меняли, отводя в город на несколько дней или недель, то Львов крайне редко покидал укрепления. Такие гвардейцы тоже есть

Перевели меня в отдельный батальон капитана Свиридова Михаила Евграфовича. Он тоже выслужился из рядовых сейчас, будучи в весьма почтенном пятидесятилетнем возрасте, считался (по мнению штабных, кои были ко мне настроены удивительно благодушно) лучшим учителем для меня, вчерашнего унтера. Комбат на диво моложав, силён и вынослив и считает это заслугой ЗОЖа. Не скрывает он и того, что является старообрядцем*****.

Собственно говоря, именно из-за старообрядчества его карьера не слишком задалсь   звание капитана для командира батальона, который вдобавок командует им больше десятка лет   нонсенс. Правда, батальон был сокращённого состава   не тысяча человек, а чуть более четырёхсот.

- Вот значит и наш четвёртый бастион, - повёл рукой капитан, - землянка для вас приготовлена. Точнее, место в землянке, офицеры у нас тут по несколько человек обычно селятся.

- Да уж ничего страшного, - с лёгкой улыбкой отвечаю командиру.

- Ну вот и славно. Положите пока вещи, да пойдёмте, я вас проведу, познакомлю с обстановкой да офицерами.

- Толстой Лев Николаевич   офицер храбрый, но с несколько завиральными идеями. Прапорщик, как и вы, хотя уже подали на подпоручика.

Крепкий молодой парняга насмешливо приподнимает бровь, но слегка кланяется. На «солнце русской литературы» он пока никак не тянет, хотя в городе его знают. Тип он довольно странный   одновременно «шалун», любящий пробежаться по борделям и моралист, учащий солдат не ругаться. Уже известен как писатель, но как офицер  Не фонтан****** - то, что он любит «погудеть» в городе, это полбеды, но  солдаты его не воспринимают. Вроде как лезет воспитывать, помогать, но  «Дуркует барин». Не дурак, не трус, порядочный, но   в армии ему не место.

С солдатами моего взвода сошлись легко.

- Из низших чинов выслужился, - коротко сообщаю «истэблишменту» в виде унтеров-ефрейторов-писарей, покачиваясь на носках, - за храбрость, смекалку и грамотность.

- Так это , - пробует меня на слабину старший унтер, - Вашим благородием звать или

Усмехаясь и начинаю давить взглядом. Через несколько секунд все стоят в строю по стойке смирно и что характерно, попыток проверить на слабину больше не было.

- Ружья разберите, - я там приволок с десяток штуцеров, раздадите их лучшим стрелкам взвода.

-Так это , - всё тот же унтер, - мы трофеи себе будем оставлять?

- Себе. Ну и с ротой-батальоном делиться.

Загомонили радостно.

- А

- А ежели кому не по нраву, посылайте их ко мне   я и до самого командующего дойти не постесняюсь.

Несколько дней потратил на знакомство с новыми подчинёнными и сослуживцами. Ротный, Суворин Игорь Николаевич, оказался вполне дельным офицеров в чине капитана, а коллеги-взводные  так, «серенькие».