Любить тебя страшно (СИ) - Анна Дарк (KuCeHa) - Страница 33

— Хватит, — сквозь звон в ушах, расслышал я голос Беса. — Давайте его сюда.

Я уже мало чего понимал, сам себе больше напоминая отбивную. Тело было сгустком боли, а сознание стремилось отключиться, дать мне столь желанную передышку. Поэтому я не сопротивлялся манипуляциям с моим телом, просто не соображал, что происходит. Казалось, в данный момент, ничто в мире не способно сейчас меня хоть как-то задеть или заинтересовать.

И тут я ощутил боль, адскую, нестерпимую, смертельно унизительную боль от вторжения в собственный анус. Сознание резко прояснилось, душа взвыла внутри. Изо всех сил рванулся прочь, но избитое тело оказалось слишком слабым, а держащие меня ублюдки наоборот обладали неплохой физической мощью. Нет! Не сейчас, не когда я был уверен, что подобные унижения, весь этот ужас в прошлом, когда я почти смог всё это похоронить в памяти. Не когда я верил, что нахожусь в шаге от свободы. Не когда наконец обрёл силу, которой завидуют и боятся, и которой всё равно оказалось недостаточно.

Я не закричал. Не позволил ни единому звуку сорваться с разбитых губ. Перед глазами начала образовываться мутная пелена, и я зажмурился. Терпел, стиснув зубы и кусая в кровь внутренние стороны щёк. Эта мразь мечтает увидеть меня сломленным, разбитым, уязвимым. Хрен ему! Ни за что! Никогда не покажу ему свой боли и отчаяния. Не дождётся. Сдохну, но своего он не получит. У него не получилось этого, когда я был подростком, не получится и сейчас.

Руки ненавистного мне выродка шарили по моему телу, вызывая отвращение и тошноту. Мяли член, который был безучастен к его прикосновениям. Я же всеми силами старался отрешиться от реальности, чтобы не чувствовать толчков его члена внутри, с каждым из которых корчась в муках умирали гордость и достоинство. Я лелеял бушующую в душе ненависть, она помогала мне держаться. Мысль, что настанет тот день, когда Бес подохнет как собака, захлебываясь собственным дерьмом, помогала не свихнуться. И пусть сейчас не самый удачный момент, но я поклялся себе, что убью его, чего бы мне это не стоило. Дыхание Беса участилось, он захрипел, замер и, наконец, вышел из моего тела.

— Ты моя шлюха, Марк, — произнёс он, обойдя стол и обхватив меня за подбородок, — я владею тобой, но ты начал забывать это. Ты хороший боец, но, к сожалению, череда побед сыграла с тобой злую шутку. Ты поверил в свою неуязвимость и вседозволенность. Я пытался тебя осадить более мягкими способами, подстраивая мелкие неприятности, но тебя ничем не проймёшь. Ты перешёл границу, когда решился противостоять мне, и в случившемся сегодня виноват только ты.

Крепко сжав челюсти, я смотрел на него и молчал, потому что если бы открыл рот, то новой порции насилия и унижения мне было бы не избежать. Уверен, мои глаза и так сказали всё за меня, потому что я был неспособен контролировать ненависть, которой сочилась каждая пора покалеченного тела.

— Ты не поверишь, но я люблю тебя, Марк. По своему. И желаю тебе только добра, и мне больно видеть, как ты смотришь на меня сейчас. Я ведь не многого требую от вас всех, почти не вмешиваюсь в ваши жизни. Просто не огорчайте меня, не предавайте. Вот скажи, разве девчонка этого стоила?

— Да, — прохрипел я.

— Дело твоё, — пожал плечами выродок, — своё ты уже получил. И да, можешь не психовать, девица твоя мне не нужна, можешь не прятать больше. И не забывай, семнадцатого у тебя бой. Постарайся не разочаровывать меня больше, — с этими словами он поцеловал меня в губы, вызывая новую волну тошноты и дал своим шакалам знак, после которого меня завернули в халат и буквально выволокли прочь.

Протащив меня по нескольким коридорам, любовно швыркая обо все углы, амбалы втолкнули меня в одну из комнат, наградив напоследок несколькими ударами в корпус.

Цепляясь за стены, я дополз до ванной комнаты. Напряжение немного схлынуло и на смену ему пришло отчаяние. Горечь и отвращение рвались наружу безумным криком, воем раненного зверя. Но я не позволял себе этой слабости. Не здесь, где это может порадовать эту мразь. Я добрался до унитаза и меня стошнило. Выворачивало долго, лишая остатков сил. Потом еле доковылял до душа, где, сдирая кожу, остервенело тер тело, не обращая внимания на боль, сожалея, что нельзя помыться ещё и изнутри. Потому что произошедшее отравляло душу, подчистую лишая самоуважения. Мне никогда не отмыться от этой грязи. Я больше не мужчина, а просто оттраханное тело. С мужчинами так не поступают. Мужчина просто не позволит подобному произойти, он лучше сдохнет, но не даст сотворить с собой такое. А я не смог дать отпор, и потому не ощущал в себе ни грамма достоинства. Оно скончалось, когда Бес насиловал меня. И только ненависть, жгучая, чёрная и густая не давала мне взять нож и перерезать себе глотку. Я поклялся отправить ублюдка в Ад и найду способ сделать это.

«Вот скажи, разве девчонка этого стоила?» — раздался в голов голос Беса. Когда я узнал, что он выбрал её, то прекрасно знал, что ждёт девушку, но я и предположить не мог, чем её спасение обернётся для меня. Поступил бы я так же, если бы знал всё наперёд? И тут с ужасом понял — да. Это осознание потрясло меня, хотя, казалось бы, ничто уже не способно меня тронуть. Я бы просто не смог жить, зная, что ничего не сделал, чтобы защитить малышку. Я и так причинил ей много зла. И вся эта история началась не когда мы по-пьяни оказались в одной постели, а когда я ведомый жгучим любопытством разыскал её. Именно моё нежелание сказать себе «нет» в конечном итоге привело к тому, что она познакомилась с моими друзьями и оказалась на этом приёме. Всё началось по моей инициативе, и я не имел никакого права отдавать её на растерзание Бесу. И с изумлением понял, я не жалею об этом. Наверное, впервые в жизни я совершил хоть немного достойный поступок. И пусть расплата оказалась чудовищной, но я не жалею.

Это бальзамом пролилось на остатки истерзанной души. Я смог защитить её! Вслед за этими открытиями пришло понимание и других истин. Алина не пережила бы насилия. Слишком хрупки её психика и душевная организация. А мысль, что малышки не станет, казалась намного ужаснее случившегося. И меня шарахнуло ужасающим осознанием, Лёха был прав — я влюбился, как мальчишка. Эта одержимость ею, постоянные мысли о ней, непреодолимая тяга к ней… Теперь всему этому нашлось объяснение, я просто люблю её. Никогда не знавший и не желавший этих чувств, я не понимал их, не принимал. Отвергал всеми силами. И только сейчас, в момент наивысшей уязвимости, когда просто не было сил на борьбу с собой, я смог всё понять. Но это открытие меня совсем не радовало. Мне не нужны эти чувства, я не имею на них права, мне банально нечего ей дать. Да чёрт, я сам себе не принадлежу! Я не готов отдать её на пробу Бесу, чтобы получить добро на отношения. Да и после всего, что я натворил… Всё заранее обречено.

Эти мысли стали последней каплей, и я взвыл. Просто не мог больше держать в себе всю горечь, отчаяние и ужас. Последний раз я плакал на похоронах родителей. После, всегда, как бы погано не было, держался. До этого момента. И вот сейчас, я сидел под горячими струями воды, трясся всем телом, а по щекам бежали слёзы о которых никто, никогда не узнает.

Когда приступ слабости прошел, я хрен знает какой раз намылил тело, а после покинул душ и натянул одежду, подготовленную «заботливым» хозяином дома. Больше всего мне сейчас хотелось домой и отказывать себе в этом желании я не собирался. Мне нужно время прийти в себя. Всё осознать, принять и переварить, чтобы хотя бы внешне походить на прежнего Марка Преображенского. Хотя знал, этот день во многом расколол мою жизнь на до и после, и прежним мне уже никогда не стать.

========== Глава 18. ==========

Алина.

Жизнь в глуши оказалась тем ещё испытанием. Хоть я и была родом из маленького городка, но блага цивилизации всегда были под рукой. Здесь же не было почти ничего. Даже света.

Первым делом я переоделась в одежду парня, которая была мне прилично велика. Потом пристально изучала припасы. Есть, конечно, можно, но аппетита эта гадость из банок не вызывает. А возможность добыть воду из колодца казалась чем-то и вовсе из ряда вон. Если хоть кто-то не появится в ближайшие дни, то я долго не протяну. Лишнее подтверждение этому я получила при попытке затопить печь. Сначала деревяшки упорно не хотели гореть, а потом я чуть не задохнулась от повалившего в дом дыма. Но спустя три часа сплошного кошмара в печи горел огонь, и у меня было почти целое ведро воды.