Голод Рехи (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 50

«Значит, не просто так Сумеречный Эльф взял себе это имя», — подумал Рехи. Что ж, хоть что-то отражало прямую сущность вещей. Он понял, что в нем медленно вскипает ненависть по отношению к этому созданию.

Только из-за него Двенадцатый просто так обрушил свой извращенный гнев на эльфов, превратив их в кровопийц, которые в сравнение не шли с образом из прошлого мира. Ведь даже в плену безумия несчастный адмирал сохранял прямую осанку и вообще благородство манер. Думая об этом, Рехи незаметно для себя снова заснул, ощущая тревогу, но уже не свою.

Замок пришел в движение, по нему носились стражники с алебардами, даже сам король заглядывал то в одни, то в другие покои. И все на разные голоса спрашивали:

— Куда делся адмирал?!

— Он сбежал из башни, — отвечали им другие.

— Но как?

— Я не помогал ему.

Жрец, подбирая лиловую мантию, несся наверх по ступеням. Он расспрашивал охранников, те утверждали, что дверь была плотно заперта. Тогда-то в памяти всплыло распахнутое узкое оконце.

— Наверное, он утонул, — предположил стражник, когда они выглянули из башни. Внизу колыхалось пенными грядами бирюза моря.

— Не думаю, — засомневался жрец, понимая, что у адмирала еще во время их разговора зрел какой-то сложный план. Но, естественно, заключенный в рамки поразившего его недуга сумасшествия.

Вскоре на кровати обнаружился обрывок простыни, на котором алыми буквами значилось: «Эльфы будут прокляты и возжелают крови людей. Но люди проклянут себя сами. Вот, что мне показал Тринадцатый. Я ухожу предупредить собратьев. Что делать дальше — не знаю. Но даже в обреченном мире я не остановлюсь. Я соберу эльфов, сколько смогу. Мы уйдем в пустоши, подальше от всех метрополий и междоусобиц. Может быть, там, в стороне ото всех, проклятье не затронет нас».

— Найти его! Он опасен, с такими речами он соберет вокруг себя секту смутьянов, — вскинулся нервно жрец, замечая, что записка начертана кровью. Адмирал был способен на все. Рехи уже знал, что старик не утонул. Он почти ликовал, сопоставляя факты: «Так вот как появилась моя деревня! Подумать только! Они три сотни лет кочевали по пустошам подальше от всех… мет-ро-по-лий, что бы это ни значило. Вот только проклятье все равно застигло их. Нас. Но за что?! Бывает ли проклятье без вины?»

Грусть сдавила грудную клетку, захотелось тихонько завыть. Впервые он сожалел о своей природе, впервые задумался, что их прокляли. Раньше он считал, что все такими рождались, не слушал своего сумасшедшего адмирала. Все-таки умом он тронулся, без сомнений. Из-за него кочевое поселение утратило практически все знания прошлых людей, из-за него они боялись идти к Бастиону. Впрочем, мир все равно изменился. Мир погиб…

Рехи впервые отчетливо осознал это: его мир умирал. И если Ларт твердил, будто верил в свою деревню, то на сердце Рехи вновь навалилась почти забытая тоска, в нем открылся зев пустоты. Если мир неизбежно умирал, то для чего что-то строить? Для чего куда-то идти? Впрочем, в Разрушенной Цитадели оставались ответы, последние ответы. Рехи знал, что обратного пути куда бы то ни было уже не случится. Возможно, поэтому ему не хотелось слишком скоро покидать деревню полукровок.

«Что это?» — вдруг вскинулся он, уже наяву, окончательно просыпаясь. Кто-то крался, прорезая себе путь через шкуры в обход караулов. Значит, не просто так посетили видения. А Ларт не слышал, он слишком глубоко заснул. Ох, а кто-то нависал над ним черной тенью, вылезая из-за трона.

Глаза Рехи расширились, он не помнил, как резко дернулся вперед, одним прыжком пересекая расстояние, разделявшее их с нападавшим. Он не успел подхватить меч и кинулся с голыми руками на острый загнутый нож. Но ни на миг не испугался, ведь клыки всегда оставались при нем.

С рычанием хищника он совершил прыжок, сбивая с ног противника, перехватывая его руку с ножом, зажимая его ногами и придавливая к земле. Тут же вскочил и Ларт, но Рехи уже справился сам.

Лазучик не ожидал подобной прыти, хоть и пытался отбить атаку. Но Рехи оказался быстрее, с удовольствием поддавшись своим охотничьим инстинктам. Вот, что он умел лучше всего! Вгрызаться в шеи, разрывать глотки. Здесь все оказывалось предельно простым и понятным, и действовал он легко и без угрызений совести, как он научился с детства. А всякие размышления о власти и проклятьях терзали его загадочностью. Голод — вот его простой и самый главный мотив.

Он вгрызся в шею противника и скоро обездвижил его, парализовал своим ядом. Кровь толчками вытекала из глубоко прокушенной артерии на шее, Рехи едва успевал выпивать ее, с наслаждением наедаясь своей добычей. Кажется, впервые с начала своего плена в деревне он нормально поел. Не трупной кровью и не подношением связанного пленника. Он поймал добычу и радовался, словно дикий ящер.

Очнулся только когда «досуха» выпил тело, настолько, что оно сделалось серым, а кожа лазутчика сморщилась, точно у давно погребенного покойника из курганов. Только тогда Рехи отдышался и пригляделся: перед ним лежал недавний обидчик, который затаил злобу на предводителя. Этого все объясняло, не просто так в видениях являлся предательский клинок, не просто так Рехи хотел предостеречь Ларта.

Сам же предводитель, как и испуганная Телла, смотрели на перепачканного свежей кровью Рехи. В шатер уже вбежали стражники, хотели напасть на Рехи, но предводитель жестом остановил их. Тогда они тоже пригляделись и все поняли.

— Молодец, эльф… — вскоре пробормотал Ларт, с огромным трудом заставляя себя смеяться. — И врага поймал, и поел. И… — но голос его нервно сорвался: — Ты ведь спас меня, Рехи.

Похоже, Ларт слишком не привык быть у кого-то в долгу, а это нападение и стремительный бросок Рехи отнимали у него некое внутреннее право издеваться над пленником. Поэтому он выглядел растерянным, да еще потому, что не ожидал предательства в рядах своих людей.

Рехи домыслил все это уже потом, а в момент нападения сработал инстинкт на опасность. Получалось, что он спас своего главного врага в деревне, проклятого предводителя. Но Ларт стоял и смотрел на Рехи с неподдельной искренней благодарностью.

— Ты играешь с огнем, Ларт, — проговорил медленно Рехи, когда ушли стражи и все постепенно улеглось. — Из-за меня в том числе. Твои люди не простят тебе этого.

Ларт сел на шкуру рядом в глубокой задумчивости, он недовольно ссутулился, а потом с самоиронией продолжал:

— Знаешь, для чего в старину короли держали при себе шутов?

— Так я шут? — недовольно вскинул брови Рехи, откидывая выпитое тело врага.

— Это почетная должность: они были умнейшими людьми, — объяснил Ларт.

— Они служили лучшим отражением для короля. Видишь? Ты спас меня сейчас, через тебя я увидел истинное лицо некоторых своих людей. Мы все здесь тот еще сброд. Но нам не нужны те, кто не верит в эту деревню, кто от малейшей зависти готов резать глотки. Этот не прошел проверку, — Ларт нервно сглотнул и снова рассмеялся: — Без тебя я, возможно, получил бы кинжал в спину при иных обстоятельствах.

— Значит, я — твое отражение? — мотнул головой Рехи.

— Можешь считать и так, — Ларт ободряюще похлопал по плечу, отчего Рехи невольно улыбнулся.

«И все же ты приносишь меня в жертву. Я отражение, я шут… Я управляю линиями. Я могу быть кем угодно здесь. Но я все равно в плену. А сейчас, Ларт, как приятно видеть, что твоя самоуверенность пошатнулась, — с долей злорадства думалось Рехи. — Ты смертен так же, как мы все. Значит, я смогу однажды добраться до тебя…»

========== Неизбежная жертва ==========

Утром Рехи бродил по деревне, рассматривал, как живут полукровки. Да еще оценивал, как восприняли ночное происшествие стражники, потерявшие своего товарища. Конечно, не хотелось стараться для Ларта, но ведь если бы предводителя сместили и съели, то его «шута» тоже всенепременно попробовали бы на зуб.

— Слышал новость? — доносились отдаленные переговоры со стен, которые улавливал с такого расстояния только эльфийский слух. Рехи настороженно пошевелил ухом.