Предрассветные боги (СИ) - Сергеева Александра - Страница 1

Предрассветные боги

Пролог

— Уважаемый, дозволь, я сделаю, — пророкотал тихий мужской басок над самым ухом.

Кэйды невольно вздрогнул — задумался он, сбирая в корзину подношение плененным духам. Понятно, что сразу узнал и этот голос, и неуместное обращение. Уважаемым можно поименовать любого, кто того заслуживает в глазах людей. А его многие годы иначе, как эркэ никто не называет. Ибо он — единственный избранный, возвеститель воли бога. И первый служитель Ыбыра — небесного отца народа сакха. Солнцегривого покровителя низинного мира живых, что привел их народ к славе и процветанию. А прочие народы кинул под копыта их лошадей. И только к нему — Кэйды — грозный Ыбыр снисходит, делясь своими великими мыслями. Только у своего эркэ он может иной раз испросить совета, но такое случается редко. Ибо всеведущ бог-солнце. Только в земном своем воплощении попирает он землю ногами, а в божественном следует по небу. И видит оттуда сверху весь низинный мир. А вместе с тем и верхний мир, и подземный, где правит злыми духами дэвэ дед Абыэхэ откованный из аяса. Из его смертельных лап вырвал солнечный Ыбыр тайну аясова камня, а самого посрамил, но отчего-то оставил жить. После долго перебирал многие народы и выбрал сакха. Передал ему тайну аясовой плавки и научил делать невиданные по прочности и остроте мечи, ножи и топоры. И вот повел Ыбыр за собой…

— Уважаемый, — вклинился в размышления эркэ тот же голос. — Срок выходит. Ыбыр будет недоволен, если плененные им духи сдохнут от голода.

Кэйды недовольно поморщился и обернулся. Его любимый ученик и служитель бога-солнца шекэри Мирас застыл в полупоклоне на пороге жилища эркэ. Мужчина трех десятков лет и великого ума не упускал случай показать свою ничтожность перед мудрым учителем. И не было в том подобострастия, а одно лишь чистое знание о его превосходстве. И вера, что когда-нибудь и он станет великим эркэ народа сакха. За спиной Мираса виднелась согбенная фигура второго шекэри — мальчишки Тэлмэ. Его Кэйды выискал и забрал от семьи два лета назад. Тэлмэ было десять, а он уже ловко считал до десяти десятков и слагал песни, что пели все пастухи его рода. Он не был сакха чистой крови — его мать привел с полоном дед-воин из полуночных земель. Сероглазая рабыня с соломенными волосами стала женой его сына и матерью шекэри. И пусть такое не приветствовалось, но Кэйды пренебрег давно состарившимся обычаем. Он избрал полукровку из-за его ума, не найдя ему достойного соперника среди сверстников. Солнцегривый Ыбыр иногда снисходил вопросами и к простым смертным. И не дай, кому выставиться перед ним дурнем — бог приходил в такую ярость, что мог и убить. А уж случись такому поселиться рядом с его земным, сложенным из камня домом, где отдыхало его тело, бог не помиловал бы и эркэ. За то, что притащил недоумка на священную землю. Потому-то и не было у Кэйды особого выбора: чистая там кровь у мальчишки или нет. Важно, что Ыбыру понравились его песни. А милость к юному шекэри осенила и его учителя, столь мудро выбирающего последователей.

— Учитель! — уже громче взывал Мирас, косясь из-под склоненной головы на рассеянного старца. — Дозволь, мы с Тэлмэ покормим духов! А ты сможешь заняться более важным. Продолжишь свои мудрые размышления, что ценней всех благ на свете.

— Нет, — изрек, наконец, тот, опуская глаза на все еще пустую корзину. — Солнцегривый не любит, когда нарушаются его повеления.

— Учитель, — не утерпел и встрял весельчак Тэлмэ. — Мы не нарушим повеления. Ыбыр приказал, чтобы духов кормили в положенный час. Но не указывал, что это должен делать самолично сам великий эркэ. Он знает, что твое время драгоценно, учитель. А путь к аясову сундуку не близкий. Дорога же на гору и вовсе тяжела.

— Учитель, — перебил его не столь многословный старший шекэри. — Клянусь милостью солнцегривого Ыбыра, мы не станем говорить с духами. Наши губы не разомкнет ни страх, ни боль, ни смерть. Мы опустим в глотку сундука корзину и сразу уйдем.

— Позовите уэле, — решился старик, которому и впрямь всей душой не хотелось тащиться к горе, в которой стоял громадный сундук с толстенными стенами из плавленого аяса, куда замуровали духов.

Правитель аила, в котором стояли и земной дом бога, и домишки, в которых жили его служители, явился тотчас — как знал, что позовут. Мэжи и стал уэле в самых молодых на памяти Кэйды летах, и держался на этом месте дольше всех. Умел он услужить — сам Ыбыр почасту бывал доволен расторопным мужичком из бывших рабов. Да и Кэйды нечем было того упрекнуть — знал свое дело бывший раб прежнего уэле.

— Пойдешь с ними, — кивнул он на вытянувшихся жердинами учеников и пояснил странную просьбу: — Поможешь, если что. Мои шекэри будут держать духов в узде, потому могут забыть о корзине. Тогда своими руками спустишь ее вниз.

— Услышал и повинуюсь, — привычно пробормотал уэле, выползая из жилища эркэ спиной вперед.

— Мирас, уложи корзину сам, — приказал Кэйды, чувствуя, что подустал от этой суеты, и отодвинулся от корзины, давая дорогу ученику: — Да не засунь туда чего лишнего. Только это, — сухонький палец ткнулся в овечью шкуру, на которой лежали несколько кусков сыра, лепешки с завернутым в них маслом и набитая салом баранья кишка.

Мужчина быстро собрал указанное в корзину, безошибочно обойдя лепешку с возлежащей на ней жареной куропаткой. Это было любимое мясо учителя, и вряд ли предназначалось духам. Толи эркэ его испытывал, толи сам забылся, но ученик не сплоховал.

— Уважаемый, ты хоть раз бывал там? — первым делом спросил Тэлмэ, когда они отошли от дома учителя.

Он почти шептал — в трех шагах за спиной едва слышно шуршал войлочной обувкой уэле с корзиной в руках. Он прижимал ее к груди — костяные крючки на его распашном войлочном беше щелкали о плетенку.

— Пару раз, — как бы нехотя признался Мирас. — Но эркэ не позволил подняться вслед за ним на гору. Оставил внизу.

— Гора-то невысока, — настаивал Тэлмэ. — Холм скорей. Неужто, не разглядел, что там и как?

— Понятно, разглядел. Иначе, как бы учитель мне доверился? — поучительно начал старший шекэри. — Ничего особого. Обычная дыра на вершине и перекладина над ней. Через нее перекинута пара арканов. Стягиваешь с дыры крышку и спускаешь вниз корзину. Как стукнется она там об аясову макушку сундука, так подаешь корзину чуток обратно. Вторым арканом тянешь на себя крышку, врезанную в макушку сундука. Корзина снова спускается в открывшуюся дыру до самого конца. А второй аркан отпускается, и крышка сундука падает на место. Тут важно быстро все проделать. А если кто из духов успеет проникнуть в голову, не слушать его. Эркэ рассказывал, что мороки пропадают, едва крышка на дырке в сундуке встает на место. Недолго терпеть. Да и духи за сто лет ослабли. Насылаемые ими мороки совсем не те, что были раньше. А то первый эркэ, что стал их кормить, вмиг ума лишился. Под гору через аясову дверь проник. Аясов сундук ногтями разодрать хотел — все пальцы в кровь стер. Великий Ыбыр его на месте убил. Потом еще три эркэ сменились один за другим. Следующие приловчились со временем. Да и духи стали силу терять. Хотя за последние пять десятков лет еще два избранных из ума выжили, — чуть слышно признался он, шаря глазами по сторонам. — Один был учителем нашего учителя.

— Но, наш-то в порядке, — попытался приободрить его Тэлмэ. — Значит, не так уж они и опасны. Ты-то вон почти вдвое моложе и сильней. Тебя они не одолеют, если старика не смогли.

— Он духом крепче, — сумрачно возразил Мирас, понурив голову. — Телесная сила тут не поможет. А вот силу своего духа я лишь раз испытать смогу. Если сегодня не выстою, то завтра для меня может не наступить. А после и для тебя. Эркэ тебе не говорил, сколько у него до меня было шекэри. И мне запретил. Однако…, - он замялся, но продолжил: — Ты должен знать. Потому, как уже завтра можешь занять мое место. А я у него пятый старший шекэри. Тот, что до меня был, весну только до тебя не дожил. Прежде-то эркэ сюда призывал тех шекэри, что по аилам обряды вершили. А тут тебя привез — неподготовленного. Необученного и обряд не прошедшего. Может, — испытывающее стрельнул он взглядом в мальчишку, — сила в тебе, какая есть?