Отмороженный - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 13

Женат, двое детей, очаровательные такие девочки, а работал в комсомольском аппарате, потом в органах… Нет, в газете никогда не работал. И в кино никогда не снимался, несмотря на предложения модных режиссеров. Предпочитает шатенок. Но если блондинка окажется на высоте… Он смущенно улыбался, а журналистки, среди которых блондинок было большинство, радостно смеялись.

Такой молодой и непосредственный – просто прелесть!

Пресс-секретарь так и вышел из «Белого дома» в их окружении. Они проводили его до самого автомобиля, продолжая спрашивать уже Бог знает о чем.

Возле машины он повернулся к ним лицом, спиной – к гостинице «Мир». В перекрестье прицела была видна лишь верхняя часть его спины и головы, непокрытая, несмотря на непогоду, голова с модной стрижкой. Оставалось дождаться, для верности, когда утихнет порыв ветра.

В том, что его продержат, задавая вопросы, еще пару минут, снайпер не сомневался. Он затаил дыхание, плавно подвел спусковой крючок винтовки к той грани, которая отделяет бытие от небытия.

Потом так же плавно дожал крючок до конца. Приклад знакомо толкнул в плечо. Перекрестье, как обычно, чуть дернулось вверх, а цель, как всегда, медленно осела, исчезая из поля зрения.

Окружающие сначала не поняли, что произошло. У кого-то нашелся нашатырь, кто-то стал растирать ему виски, приговаривая: «Ну как девица на своем первом балу. Достали мы его, девоньки…» И тут же кто-то вскрикнул, увидев кровь на пальцах, когда убитого попытались приподнять.

Так или примерно так увиделась мне картина происшедшего.

Пуля, как и в случае с банкиром Салуцким, вошла под основание черепа. При этом жертва не успевает даже почувствовать боли, ее лицо остается спокойным. Как будто человек теряет сознание. И его даже какое-то время пытаются привести в чувство. На этом стрелявший выигрывает несколько драгоценных минут.

Хотя, возможно, это мои домыслы, и не более того.

Как и в случае с Салуцким, выстрел был произведен издалека и вряд ли его кто слышал.

Да, я был уверен, что стрелял тот же киллер. Понятно, что следовало бы дождаться результата баллистической экспертизы. Допросить всех, кто что-то видел или слышал. Но я с некоторых пор больше доверяю своей интуиции.

Раз за разом я просматривал видеоролики, снятые на месте убийства. Снимали, конечно, с другой целью. Три камеры работали на свои программы. Теперь они работали на меня.

Когда я сказал Косте Меркулову о своей догадке, он первым делом задался вопросом: а что эти жертвы связывает? На первый взгляд – ничего.

– Учти, – сказал я ему. – Пока эти связи не обнаружатся, будут новые убийства.

– Типун тебе на язык! – рявкнул Меркулов. – Значит, берешься?

– Один я не справлюсь.

– Считай, что Грязнов с его МУРом у тебя, – кивнул Меркулов, что-то записывая. – С его министром я договорюсь.

– Они там в МВД за Славу с некоторых пор держатся. Как неверная жена за рога разбогатевшего супруга, – сказал я.

– Общественный резонанс, – развел он руками. – Министры тоже смотрят телевизор. Их референты и советники, полагаю, раз за разом. И каждый представляет себя на месте убитого. Так что Слава уже в твоей команде. Еще кто тебе нужен?

– Следователь Коля Могилинец, он постоянный член моей следственной группы. Да и, пожалуй, ты, – сказал я. – И еще бы парочку таких, как ты. Работы хватит всем.

– Насчет Могилинца договорились, он у тебя. А я и так у тебя в кармане, – кивнул он, снова что-то записывая. – С некоторых пор. Хотя из кабинета почти не выхожу. Все?

– Есть в городской с месячным стажем службы Фрязин Володя. Он начинал дело об убийстве банкира Салуцкого. Смышленый малый, но нуждается в чутком руководстве. Я беру его в свою группу. Пока достаточно… Ну и бюро судмедэкспертизы и криминалистическая лаборатория – само собой. Чтобы мои задания выполнялись по первому требованию. Бросали все и занимались только моими материалами. Для начала мне завтра же нужно заключение баллистической экспертизы. И пусть сравнят баллистику по всем похожим случаям. Не исключаю, что это одна винтовка, один стрелок.

– В гостинице был? – спросил Меркулов.

– Пока нет. Там работают дежурный следователь и муровцы Грязнова. Я обещал прийти к окончанию осмотра.

– И рукой мастера сделать завершающий штрих, – кивнул Костя, продолжая что-то записывать. – Отклоняешься ты от предписаний процессуального закона: следователь должен производить осмотр места происшествия по своему делу.

– Это ты верно сказал. А что ты там все время пишешь? – поинтересовался я. – Память подводит?

– Поедем вместе, – оторвался он наконец от своей писанины. – Я помогу тебе в беседе с людьми из «конторы». «Большой брат» непременно сунет свой нос в это дело.

Через полчаса мы уже входили в здание гостиницы «Мир». Врио начальника МУРа Грязнов был уже там. С озабоченным видом препирался с каким-то плечистым штатским. Наверняка из службы охраны президента. Наверное, те уже выявили тенденцию – сначала поубивают пресс-секретарей, а потом окажется в опасности объект их охраны.

– Никто из персонала ни черта не видел, не слышал, – сказал Слава Грязнов после того, как Костя представился присутствующим. Да, собственно, он был в генеральской форме госсоветника юстиции второго класса. За версту видно: большой начальник!

– Покажи мне их, – сказал я Славе. – Можно где-нибудь переговорить, чтобы посторонние не совали свои длинные носы в нашу работу?

– Александр Борисович Турецкий! – торжественно провозгласил и одновременно представил меня Костя в ответ на недоумение представителей «конторы», вызванное моей наглостью. – Тот самый, да-да, вы не ошиблись…

В свою очередь мужики из ФСБ представились, назвали свои фамилии и должности.

После этого вопросов уже не возникало. Ребята с Лубянки пусть с неохотой, но отдали мне на растерзание портье, дежурившего в тот вечер, а также дежурных по этажам, начиная с пятого. Хотя, на мой взгляд, выстрелить вполне могли и со второго.

– А швейцар? – спросил я. – Кто-то же стоял у вас в дверях в тот день.

– Он болен, – сказала одна из дежурных. – Сидит дома с температурой.

– Тогда вы мне тоже не нужны, – сказал я. – Вас допросит мой помощник Фрязин. Конечно, вы ничего не видели, я ничуть не сомневаюсь… Ведь в это время шли сериалы, не так ли? А киллеры их не смотрят. Профессия не позволяет. А вот вы, – я указал на портье, немолодого уже человека, сохранившего выправку и достоинство во всем своем облике, – вы мне нужны. Вас я допрошу сам. Подождите меня там, – я махнул рукой в сторону лифта.

Потом обратился к парням из ФСБ, как меньший брат к «братьям старшим». Хотя, с чего вдруг они старшие? С тех пор как убрали памятник «основателю», заслонявшему им вид на окружающий мир, они, вопреки законам оптики, не стали видеть лучше.

– У меня и к вам будет парочка вопросов… – обратился я к старшему из них, генерал-майору Черкасову.

Он молча указал в сторону двери за спиной дежурного администратора, где чекисты разбили свой временный штаб.

В этой небольшой комнатке сидели молодые люди в штатском. Встретили они меня довольно дружелюбно.

– Преступник стрелял, когда уже было достаточно темно, – сказал я. – Как по-вашему, он воспользовался инфракрасным прицелом? Я почему спрашиваю – на мой взгляд, вещь весьма громоздкая, чтобы оставаться незамеченной, когда ее тащишь в лифт или по лестнице.

– В этом не было необходимости, – сказал генерал-майор Черкасов. – Убитого окружали телеоператоры, их переносные юпитеры освещали его со всех сторон.

– Все так, – согласился я. – Но ведь стрелявший поджидал жертву. Он не мог знать, что увлеченные дамочки кинутся со своими камерами сопровождать его до самой машины. Во всяком случае, на его месте я на это не стал бы рассчитывать.

Чекисты переглянулись. Похоже, им не пришло это в голову. Ночной прицел – вещь довольно громоздкая. Плюс винтовка, пусть даже разобранная. В чемодане, конечно, можно уместить. Но больно тяжел такой чемодан. Под его тяжестью можно изогнуться. А это всем будет заметно.