На главном направлении - Антипенко Николай Александрович - Страница 32

Опыт, приобретенный нами в этой необычной операции, весьма пригодился в самом конце войны.

Если принять во внимание, что суточная дача мяса для фронта составляла в среднем 150 тонн, то вышеописанная заготовительная операция с учетом достигнутого привеса в пути почти на 70 суток обеспечила нас мясом, притом свежим, а не консервами.

Таким образом, проблема была решена. Гораздо хуже обстояло дело с хлебом. В октябре и ноябре 1943 года, когда войска Центрального фронта после участия в битве за Днепр вышли на рубеж Жлобин, Калинковичи, Мозырь, во многих наших армиях и дивизиях хлеба и крупы оставалось всего на один-два дня. На фронтовых складах было пусто. Как тщательно ни планируй распределение хлебопродуктов, в таких условиях какой-нибудь полк или подразделение в любой день может остаться без хлеба. Об этих трудностях командующий не раз доносил в Ставку. Но ведь недоставало хлеба во всей стране!

Мы знали о многочисленных случаях, когда хлеб оставался в поле неубранным: так было в Курской, Орловской, Сумской, Черниговской, Гомельской областях. Мешали боевые действия, а часто и некому было убирать. В конце октября — начале ноября прошли настолько обильные снегопады, что хлеба не стало видно. Там же, где после длительных дождей внезапно наступили морозы, лед сковал валки. Казалось, силами фронта заготовить хлеб нельзя, и нет иной надежды, как на получение его из глубинных районов страны.

Пока мы раздумывали, что нам делать, я получил приказание немедленно вылететь в Орел для встречи с А. И. Микояном. Он туда прибыл, чтобы обсудить с руководящими работниками недавно освобожденных областей, как наладить нормальную хозяйственную жизнь.

Я вылетел на самолете, оснащенном лыжами, так как поля уже были покрыты снегом. По пути пришлось почти кубарем спуститься на заснеженное поле и выжидать, пока скроются рыскавшие в небе немецкие истребители.

В Орловском обкоме партии я представился А. И. Микояну. Он немедленно стал расспрашивать о положении дел на фронте. Разговор был примерно такой:

— Ну, как дела на фронте?

— Плохи дела, хлеба нет, товарищ Микоян.

— А хотите иметь хлеб?

— Я за тем и прилетел к вам, чтобы попросить.

— А я за тем и вызвал вас, чтобы предложить хлеб.

— Где же этот хлеб?

— Весь хлеб у вас. Вы по хлебу ходите.

— Не понимаю вас, товарищ Микоян.

— Мы даем вашему фронту области Орловскую, Сумскую, Черниговскую, Гомельскую для заготовок хлеба. Сумейте взять этот хлеб.

— Но ведь хлеб ушел под снег… К тому же я не уверен, что с трудом заготовленный нами хлеб достанется нашему, Белорусскому фронту.

— Откуда такое сомнение?

— Вы меня хорошо проучили в прошлом году, когда забрали у Брянского фронта почти все заготовленное нами продовольствие. Уж очень обидно было…

— Значит, остановка за гарантиями. Дадим, товарищи, — сказал А. И. Микоян, обращаясь к секретарям обкомов, — слово генералу, что весь заготовленный хлеб достанется фронту?

— Дадим! — раздались голоса.

— Ну, спасибо, — отозвался я. — Будем стараться.

Сказать-то сказал… Но ведь я своими глазами видел тот хлеб, который нам предстояло заготавливать! Да и сам Анастас Иванович, видимо, не очень верил в успех этого дела, давая мне гарантии. Забегая вперед, скажу, что он впоследствии сдержал свое слово и ни одного килограмма не взял у нашего фронта. Правда, от излишнего хлеба мы потом сами отказались, но это уже другое дело.

На рассвете следующего дня я отбыл в штаб фронта. Утром доложил Военному совету. Оказалось, прошедшей ночью из Москвы уже поступило распоряжение о предоставлении нам четырех областей для заготовки хлеба. К. К. Рокоссовский и присутствовавшие при этом члены Военного совета фронта К. Ф. Телегин и М. М. Стахурский поручили мне подготовить приказ командующего и другие документы.

Без преувеличения можно сказать, что по своему размаху и значимости предстоящая операция была еще более трудной, нежели эпопея борьбы за мясо.

К тому времени мы неплохо научились использовать местные ресурсы. Но обычно работы проходили в летне-осенние месяцы. Теперь же благоприятное время года осталось позади. Зона заготовок простиралась почти на тысячу километров в глубину и 400–500 километров по фронту. В своей полосе мы не имели ни одной шоссейной магистрали, железнодорожная сеть была весьма слабая. Снегопады и морозы чередовались с оттепелями, грунтовые дороги становились непроезжими даже для гужевого транспорта.

Местные органы власти, недавно восстановленные, не располагали данными, сколько хлеба осталось на поле, не знали они и того, сколько и какого инвентаря можно собрать. Мы вступили в борьбу за хлеб в совсем неизученной обстановке, потому что медлить было нельзя.

На заготовки зерна направили 27 000 солдат, 2500 офицеров, 2000 автомобилей. Правильно расставить все эти силы и средства было важным делом. В каждую область, в каждый район выделили представителя Военного совета фронта. Часть территории закрепили за армиями.

Через райисполкомы, сельсоветы, уполномоченных отдельных деревень собирали сельскохозяйственный инвентарь. В этих областях осталось мало населения, но каждый сколько-нибудь трудоспособный человек участвовал в уборке и обмолоте зерна. Хлеб, который находился в стогах, копнах или хотя бы в валках, требовалось свезти и обмолотить. Но было много совсем нескошенных полей, где полегший и слегка подмерзший хлеб ушел под снег. Значительная часть его осыпалась, но все же кое-что оставалось и для обмолота. А нам дорог был каждый килограмм! Понадобились грабли, серпы.

Да, именно грабли и серпы.

Полегший хлеб убирали так: один солдат граблями счищал снег, а другой срезал колосья серпом и складывал. Затем свозили колосья в пункты обмолота и развозили провеянное зерно для просушки или в хранилища. Немало хлеба просушивали на русских печах, на лежанках, а то и просто на полу в хорошо натопленных избах. А какие были в то время хранилища? Мы радовались уцелевшим стенам разрушенных предприятий, конюшен, складов. Сами сооружали примитивные крыши и навесы, лишь бы уберечь зерно от дождя и снега.

Тылу хорошо помогало политуправление фронта во главе с генералом С. Ф. Галаджевым. Издавались специальные листовки, посвященные уборке. Кинопередвижки и радиоустановки на машинах обслуживали заготовителей на местах. Самолеты сбрасывали над пунктами обмолота газеты.

Приятно было видеть в ежедневных сводках обеспеченности войск фронта хлебом и хлебопродуктами возрастающие с каждым днем цифры: от одной-двух суточных дач до десяти, двадцати и более. К февралю 1944 года заготовили 13 607 тысяч пудов зерна. Полуторамиллионный фронт обеспечили хлебом на 160 дней.

Это была настоящая битва за хлеб, блестящая победа тыла во имя победы фронта.

Правда, она таила в себе немало всяких неожиданностей. Например, возникла угроза самовозгорания зерна, так как влажность его достигала кое-где 25 процентов (при норме 12–14). Я видел «хранилище» — бывшие конюшни — протяженностью в 100 метров и шириной 12–15 метров; зерно в них было насыпано в метр высотой. При таком способе хранения хлеб быстро согревался. Мы организовали массовое перелопачивание зерна, но пока работа шла в одном конце, оно загоралось вновь в противоположном. Это тяжелый, однообразный, но крайне нужный труд, единственно возможный в тех условиях. Хлеб спасли.

К концу января 1944 года войска Ленинградского и Волховского фронтов и моряки Краснознаменного Балтийского флота отбросили врага от Ленинграда. Известно, какой ценой ленинградцы выдержали 900 суток осады. Прежде всего они нуждались в хлебе. В освобожденный Ленинград со всех концов страны направлялись эшелоны с продовольствием. Не остались в стороне и воины нашего фронта, переименованного директивой Ставки от 17 февраля 1944 года в 1-й Белорусский фронт. От их имени и от имени трудящихся прифронтовых областей в Ленинград мы отправили из наших запасов 60 тысяч пудов зерна.

По окончании заготовок перед нами встала задача переработать зерно на муку и крупу. В распоряжении тыла фронта и некоторых армий имелись походные мельницы и крупорушки, но в дивизиях их оказалось мало. Как двигательной силой могли пользоваться мотором автомашины или трактора, но мельничное оборудование достать на месте представлялось невозможным. Пришлось обратиться за помощью к В. П. Зотову — заместителю члена Государственного Комитета Обороны по продовольственным вопросам. Не впервые мы обращались к нему непосредственно, и не было случая, когда бы он не помог. И в этот раз вскоре получили много комплектов оборудования для дивизионных походных мельниц. Почти каждая дивизия нашего фронта (а их насчитывалось в разное время от 40 до 60) имела теперь свою походную мукомольную установку, способную перерабатывать 4–5 тонн зерна в сутки. Запасы муки даже превысили положенные нормы.