Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса - Коллектив авторов - Страница 32

Я брался и за другую работу: бухгалтерию, контроль, картографию – за все, где мог заработать, лишь бы быстрее расплатиться по контракту, и особенно хватался за дела, которыми мог заниматься онлайн в свое крошечное свободное время. Каждое дело я изучал от и до, потому что пообещал это Сэм. В конце концов за несколько дней до своего сорок третьего дня рождения я расплатился с долгом, отовсюду уволился и занялся собственным бизнесом.

К тому времени я знал, как и для чего движутся деньги почти в каждом значимом предприятии на Марсе. У меня имелось достаточно времени, чтобы все обдумать и спланировать.

Вот так это было. Я сдержал слово – о, хорошо, боттерагатор, давайте отметим и эту графу. Выполнять обещания важно для успеха. В конце концов, я же здесь.

Спустя шестьдесят два года я знаю, поскольку об этом знают все, что дешевое лекарство, которое сейчас принимает каждый, спасло бы Сэм жизнь. Небольшие вложения – если бы кто-нибудь понимал это заранее, – и мы с Сэм десятилетиями бы отмечали юбилеи и были бы еще богаче, при ее-то уме. И, боттерогатор. если бы ты пообщался с ней, то, наверное, тоже больше бы учился.

Или это я сейчас так думаю?

Долгие годы, вспоминая Сэм, я передумал о тысяче вещей, которые мог бы сделать по-другому и, может быть, в них тоже бы преуспел.

Но один вопрос до сих пор не дает мне покоя: это ли все она имела в виду? Видела ли она во мне какой-то потенциал, способный заставить плохое начало обернуться успехом, как оно и вышло? Была ли она просто сообразительной девочкой-идеалисткой, играющей в дом с самым исполнительным парнем, которого смогла найти? Хотела ли она, чтобы я снова женился и завел детей? Намеревалась ли меня обогатить?

Я так часто сожалею о том, что на самом деле не выполнил того второго обещания, ирония, которую теперь могу оценить: она боялась ледяной могилы, но поскольку выгорела по большей части до воды и углекислого газа, то на Марсе превратилась в снег. А молекулы настолько малы и распределяются настолько равномерно, что всякий раз, когда выпадает снег, я знаю: в нем есть частичка Сэм, прилипающая к моему скафандру, падающая на мой шлем, укрывающая меня, пока я стою в тишине и смотрю, как снег опускается.

Она воплотила мою мечту? Я сдержал обещания, и они сделали меня тем, кто я есть… этого она хотела? Если я всего лишь случайный каприз умной девочки-подростка, полной романтических грез, то чем бы я был без ее каприза, без ее грез, без Сэм?

Знаешь, боттерогатор, передай это новому поколению марсиан: забавно, как одно крошечное обещание стать лучше, данное кому-то или чему-то, может превратиться в нечто столь же реальное, как Саманта-Сити, чьи огни ночью заполняют кратер, простирающийся передо мной от балкона до самого горизонта.

Теперь мне нужно пройтись по ту сторону стены кратера, пока не погаснет фальшивая заря городских огней, и я буду бродить до рассвета или пока голод не повернет меня домой.

Боттерогатор, можешь отключить свои чертовы тупые мигалки. Это все, что ты от меня получишь. Я отправляюсь на прогулку. Снег идет.

Кен Маклеод

Час Земли

Кен Маклеод в 1976 году окончил Университет Глазго с дипломом бакалавра по зоологии. Продолжил обучение биомеханике в Университете Брунеля, работал программистом и компьютерным аналитиком в Эдинбурге. Сейчас все свое время он отдает работе писателя, его считают одним из лучших авторов, появившихся в 90-е, его произведения с элементами политики и экономики выделяются из ряда подобных, входящих в антологию «Новая космическая опера» («New Space Opera»), хотя и обладают всеми свойствами жанра: они широкоформатны, высокоуровневы, насыщены действиями. Два его первых романа, «Звездная фракция» («The Star Fraction») и «Каменный канал» («The Stone Canal»), заслужили премию «Прометей». Среди других его книг – романы «Небесный путь» («The Sky Road»), «Граница Кассини» («The Cassini Division»), «Еда космонавта» («Cosmonaut Keep»), «Темный свет» («Dark Light»), «Город моторов» («Engine City»), «Поминки по Ньютону» («Newton’s Wake»), «Изучая мир» («Learningthe World»), a также короткая повесть «Людской фронт» («The Human Front») и сборник «Гигантские ящеры с иной звезды» («Giant Lizards from Another Star»). Последние работы Маклеода – романы «Игра в реставрацию» («The Restoration Game») и «Вторжение» («Intrusion»), Живет Кен Маклеод в Шотландии, в Западном Лотиане, с женой и детьми. В данном рассказе он предоставляет нам место в первых рядах для наблюдения за интригующим и весьма затейливым конфликтом между антагонистами высоких технологий: жулики-политиканы пытаются убить своего противника с помощью технологически изощренного – и весьма упорного – наемника.

Убийца закинул за плечо сумку с оружием и зашагал вниз, к шаткой деревянной пристани. Он ждал, пока паром Сиднейской гавани вяло пересечет Нейтральный залив, наберет пассажиров, высадит их на точно такой же крохотный причал на противоположном берегу и проползет еще около сотни метров к мысу Курраба. Взойдя на борт, убийца провел затянутой в перчатку из искусственной кожи рукой по терминалу оплаты и уселся на скамью поближе к носу, пристроив таящееся под синим нейлоном застегнутой на молнию сумки оружие на коленях.

Солнце зависло над самым горизонтом; небеса были чисты – если не считать легкой мерцающей пленки разумной пыли, каждая ее дрейфующая частица готова была в любой момент отразить фотон солнечного света и ослепительно вспыхнуть, радуя глаз. Медленный дождь сияющей сажи, очищая воздух от углерода, давал весьма обширную почву для наблюдений и вычислений; почву, на которой модифицированные глаза наемника привыкли возводить образ города и его окрестностей, выращивая картинку в зрительной зоне коры головного мозга – тоже модифицированной. Он вертел многогранную модель в голове, следя за уличным движением и ветровыми течениями, пассажиропотоками и стаями летучих мышей, обменом феромонами и кортексными сообщениями, колебаниями биржевых курсов и топаньем миллионов ног, охватывая необъятное одним богоподобным взглядом, под всеми мыслимыми углами – что слишком быстро становилось нестерпимым, дурманя еще не форсированные каналы все-таки по большей части человеческого мозга убийцы.

Да, тут любой опьянел бы. Наемник вывернулся из клубка вероятностей, сосредоточился, сужая поле внимания, нащупывая цифровой след человека – намеченной жертвы: список участников конференции, оплату билета на поезд, выписку из отеля, бронирование места на самолет на следующий после съезда день – места, которому стараниями наемника суждено остаться свободным… Убийца пошел по этому следу всего час назад, но ему нравилось снова и снова подтверждать результат и быть в курсе новейших событий, сверху и одновременно как бы с улицы следя за ничего не подозревающим объектом, шагающим к своей гостинице на Маклей-стрит.

Забавляло его и то, что объект в свою очередь старался не привлекать к себе внимания – не появлялся в средствах массовой информации, на конференции держался в кулуарах, в отеле занял номер куда менее роскошный, чем мог бы себе позволить, то есть чертовски вульгарный, весь в синтетическом красном дереве, да в искусственном мраморе, да в промышленных алмазах, – однако именовал себя при любой возможности старомодным титулом, собственно, и сделавшим ему известность, будто бы получая удовольствие от своей противоречивой славы, словно мастер за сценой, знаменитый своей незаметностью. «Валтос, Первый Лорд Реформы». Вот как нравилось зваться этому человеку. Вот какой мишурой он кичился. Вот какую побрякушку отхватил, ратуя за отмену самого смысла ее – и все же стремясь еще поиграть с никчемным титулом, покатать его на языке, побахвалиться. «Ну и дерьмо, – подумал наемник, – ну и хрен!» Пускай это и не причина для убийства, но выполнить задание так безусловно легче.

Паром часто останавливался на разных пристанях, и число его пассажиров росло. Убийца снял сумку с коленей и поставил ее у ног, заслужив кивок и благодарную улыбку женщины, присевшей рядом на скамью. На Круглом молу наемник сошел на берег и, когда пирс очистился, присел на корточки и открыл сумку. В два счета наемник собрал складной велосипед – единственный свой багаж, – сложил сумку до размеров крохотного коробка и сунул ее под сиденье.