Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса - Коллектив авторов - Страница 84

Люди медленно привыкали к этой удивительной картине, потому что никто из пятидесяти Городов Раскопа не работал на минимальной высоте.

Потом они заметили вдалеке, между черными конвейерами, семьи и сообщества Северного Разреза, Южного Вскопа и АРСА. Они махали друг другу, приветствовали родичей, которых не видели годами; общий канал был полон голосами. Таш стояла со своими сестрами из общины Ворона. Они выстроились вокруг нее, даже Королева-Матка Лейта. Таш стала героиней внезапно и ненадолго – возможно, последней, которая будет у Большой Дыры. Близ- тетю Милабу доставили в главную медицинскую службу АРСА, где ей вырастят новые радужки для глаз, ослепленных морозом. Лицо ее будет в шрамах и жутких белых пятнах, но улыбка останется прекрасной. Так что близ-сестры и близ-кузины стояли вокруг Таш, неизвестно зачем спустившись к нулевой отметке и не зная, что делать теперь. Мальчишки из братства Черного Обсидиана замахали ей и перебежали по песку, чтобы присоединиться к девчонкам. «Как нас мало», – подумала Таш.

– Почему? – спросил даль-кузен Себбен.

– Окружающая среда, – отозвалась Свето, и одновременно ответил Куори:

– Затраты.

– Они хотят забрать нас на Землю? – поинтересовался Чуньи.

– Нет, они этого никогда не сделают, – сказал Харамве. Он ходил с палкой, отчего выглядел словно старик, но все равно оставался интересным и привлекательным. – Это слишком дорого обойдется.

– Да мы все равно не сможем, – сказала Свето. – Тяготение нас убьет. Мы не сможем жить нигде, только тут. Это наш дом.

– Мы же марсиане, – сказала Таш.

Потом тронула ладонями визор маски.

– Что ты делаешь? – тревожно выкрикнул Чуньи, вечно нервничающий даль-кузен.

– Просто хочу понять, – ответила Таш. – Я просто хочу почувствовать, как это будет.

Три удара по маске, и пластина визора упала в подставленные ладони. Воздух был холодным до дрожи, слишком разреженным, и дышать здесь все еще означало умереть с легкими, полными двуокиси углерода, но она почувствовала ветер, настоящий ветер, истинный ветер на своем лице. Таш осторожно выдохнула в атмосферу, скопившуюся на дне Большой Дыры. Мир по-прежнему изгибался вверх, от нее до самого неба. Слезы замерзли бы мгновенно, поэтому она проглотила их. Потом Таш вставила визор обратно и ловкими пальцами защелкнула его на капюшоне скафстюма.

– Ну и что нам теперь делать? – плаксиво спросил Чуньи.

Таш опустилась на колени. Пальцы погрузились в мягкий реголит. Что еще тут есть? Что им еще оставили? Распоряжение пришло на гору Инкре- дибл с Высокой Орбиты, из мира по другую сторону неба, от людей, чьи горизонты всегда выгибались от них. Какое они имели право приказать это? Какой ветер нашептывал им слова и давал им такую силу? Тут жили люди, целые города людей, целая цивилизация, в этой глубине. Это был Марс.

– То, что мы знаем лучше всего, – сказала Таш, растирая по ладони в перчатке бледно-золотой Марс. – Мы вернем себе всё.

Аластер Рейнольдс

День вознесения

Аластер Рейнольдс часто публикуется в «Interzone», он также печатался в «Asimov’s Science Fiction», «Spectrum SF» и других журналах. Его первый роман «Пространство откровения» («Revelation Space») был признан одной из самых значительных НФ-книг года. За ним быстро последовали «Город Бездны» («Chasm City»), «Ковчег спасения» («Redemption Ark»), «Пропасть искупления» («Absolution Gap»), «Дождь забвения» («Century Rain») и «Звездный лед» («Pushing Ice») – масштабные космические оперы, также ставшие бестселлерами и создавшие автору репутацию одного из лучших и наиболее популярных авторов, появившихся в фантастике за многие годы. Среди других его книг можно назвать сборник повестей «Алмазные псы» («Diamond Dogs»), роман из новелл «Бирюзовые будни» («Turquoise Days»), роман «Шесть измерений пространства» («The Six Directions of Space»), а также три сборника рассказов: «Галактический север» («Galactic North»), «„Зима. Голубой период“ и другие истории» («Zima Blue and Other Stories») и «Глубокая навигация» («Deep Navigation»), романы «Префект» («The Prefect»), «Дом солнц» («House of Suns») и «Обреченный мир» («Terminal World»), Одними из последних были написаны «Я помню Землю голубой» («Blue Remembered Hills») и роман из цикла «Доктор Кто» – «Урожай времени» («Harvest of Time»).

Будучи профессиональным ученым с докторской степенью по астрономии, он несколько лет работал в Европейском космическом агентстве в Голландии, но не так давно вернулся в родной Уэльс, чтобы стать профессиональным писателем. Произведения Рейнольдса известны грандиозным размахом и масштабностью. В одном из его рассказов «Галактический север» («Galactic North») звездолет отправляется за другим в погоню, которая растягивается на тысячи лет во времени и сотни тысяч световых лет в пространстве. В другом рассказе «Тысячная ночь» («Thousandth Night») сверхбогатые бессмертные запускают план, предусматривающий физическое перемещение всех звезд в галактике. Здесь он предлагает нам взглянуть на то, что происходит, когда корабль снова отправляется в путь после столетия, проведенного на планете.

Лаутерекен проснулся и вспомнил, что сегодня его последний день на Рапсодии. В целом пребывание здесь оказалось удачным. Планета была добра к нему все последние девяносто шесть лет.

Но все когда-нибудь должно закончиться.

Он высвободился из сонных объятий красавицы, с которой провел ночь. Ему понадобилась секунда, чтобы вспомнить ее имя. Виндра, вот как ее зовут. Актриса и танцовщица, знаменитая в этом полушарии. Она оказалась хороша, как ему и обещали.

– Куда ты идешь?

Она обняла его, когда он захотел встать. Он улыбнулся и показал ей браслет с золотыми шипами, на котором равномерно мигал голубой огонек.

– Мой корабль готов, Виндра. Его двигатели неделю копили энергию для старта, и теперь мы должны улетать. – Он смягчил эту фразу улыбкой. – И не говори, что это сюрприз. Я больше года назад информировал ваше правительство о своих планах.

– Я не думала, что это произойдет так быстро.

Он приподнял голову, намекая на космос.

– Гиперпространство предсказуемо лишь в пределах нескольких дней. Сейчас для нас открылось окно. Если мы не улетим сейчас, то благоприятных условий придется ждать еще несколько недель или месяцев.

– Ты здесь уже почти столетие.

– Если бы могло быть иначе. – Он наклонился, поцеловал Виндру и направился в ванную. – Девяносто шесть лет кажутся долгим сроком, но лишь потому, что ты смотришь на это с планетной перспективы. Я капитан корабля. Мой борт торгует с сотнями миров, пересекая галактику за десятки тысяч лет.

– Скоро я стану для тебя лишь воспоминанием, – печально сказала Виндра. – Даже если ты сюда вернешься, я уже давно буду мертва. Я видела твои фотографии, снятые в тот день, когда ты вышел из корабля. Ты совершенно не состарился.

Лаутерекен коснулся лба.

– Но я не забуду Рапсодию. И не забуду тебя, Виндра.

Правительственный флаер доставил его к судну. Оно представляло собой сейчас самое большое искусственное сооружение на Рапсодии, хотя даже Лаутерекен был вынужден признать, что теперь оно мало напоминало корабль. Грузовик выглядел как прямоугольная коробка длиной восемь километров, а шириной и высотой по четыре. Столетие назад, узнав о его неизбежном прибытии, жители Рапсодии объединили ресурсы планеты, чтобы выкопать для него причальный док: огромную траншею по размерам корабля, более километра глубиной. По бокам они возвели бесчисленные мостики и рампы, обеспечивающие легкий доступ к огромным трюмам грузовика. Началась торговля. Технологически Рапсодия была отсталой планетой, но здесь создавались произведения искусства и биологические конструкты, и Лаутерекен не сомневался, что сможет с выгодой продать их где-нибудь в галактике.

Первые два десятилетия правительство держало торговлю под контролем. Потом ограничения начали слабеть. Лаутерекен стал больше вести дела с предпринимателями и купцами, чем с официально одобренными брокерами. Но ему было все равно – до тех пор, пока это оставалось прибыльно.