Странствие (СИ) - "Алексис Канте" - Страница 55

Знал еще Пойло, и, похоже, знал Счастье — килиханец, его они сейчас и дожидаются. Первый дал подзатыльник и обозвал «ядососом», отчего Подарок аж взвился; второй уважительно посматривал, улыбался, но не обычной безмятежной улыбкой, а как-то понимающе что ли.

Предстоящее дело (что-то дела накатываются все труднее и труднее) Подарку казалось опасным недоразумением. Видано ли, похищать дочку богатого купца — Укор точно так и не сказал, что за деваха, прямо на рынке при свете дня! Даже Шрам на Полголовы запинаясь проворчал: «Слож…жно будет. Луч…чше вломиться в купеческий дом под защитой ночи, когда тебя обнимает со всех сторон пок…кровительница — Неумолимая Госпожа! Поживиться насосанным со всех нас доб…бром, прирезать челядь и спокойно увести заказан…ную жертву». Старшие братья не обратили внимания на этот неплохой план. Хотя Шраму чего волноваться, ему нападение до одного места: из-за видной порезанной хари он толком и участвовать не будет. Его задача — ходить в толпе, слушать жнецов и стражников, ну и, если получиться, орать во все горло, уводя погоню на ложный след. Пока они всемером сидят в таверне, Яростный Хут ждет в каком-то условленном месте, а Шрам ходит по мраморным лавкам Хвастливого, приценивается, болтает со знакомой стражей, может, для острастки покупает товар.

Укор сообщил, что купчиху нужно еще доставить в Спорные Земли — там ее ждет какой-то мужик, страстно ее возжелавший. Заказчик уже покушался на ее девичью честь, однако был отвергнут или застигнут родственниками, из-за чего и бежал в Спорные Земли. Там он распалился сильнее, поэтому на деньги заказчику наплевать — заплатит щедро, а после того, как он вдоволь позабавится с малолетней девственницей, ее еще и привезут обратно — вернут отцу за богатый выкуп. Короче говоря, дело обещало большую поживу, но и хлопоты предстояли необычные. Трудные хлопоты...

Ладно, старшие решат сами, а их с Лапкой задача помогать на подхвате. По крайней мере, на дело идут еще Бородатый и Ветхий Дворик, которые на карьеры не выбрались. Бородатого жнецы искали много лет: со времени его первых убийств и давних ограблений. Этот клещ не очень хорошо знаком Подарку, хотя он слышал, что Бородатый любит ходить на дело в одиночку. Среднего телосложения, еще не старый. На левой щеке у него есть родинка — размером приличная, напоминающая кляксу, и Бородатый утверждал, что это знак Неумолимой и знак непростой. Богиня благоволит ему — ведь родинка клеща потихоньку растет. Он прикрывал ее густой бородой еще с молодости, из-за чего и получил свою кличку.

А Ветхий Дворик — пожилой клещ, так и не выросший до старшего брата. Его жену изнасиловали воины Постоянного легиона, когда Подарок еще под Оком не вялился. Жнецы провели следствие, взяли пять человек, приговорили их к плетям и немалой вире — все вроде так и закончилось. Но не для будущего клеща… Молодая жена после изнасилования не смогла родить, а через год или два она умерла. Честный торговец всякой утварью и мелким скарбом превратился в одержимого местью убийцу. Он выслеживал обидчиков подолгу, убивая так осторожно, что со старым изнасилованием их смерти никто не связал. А Дворик с тех пор познал вкус к правильной жизни, вновь не женился, своими детьми так и не обзавелся, как и положено клещу.

Дворик — тщедушный человек с длинными руками, вечно ходящий в дрянной одежде, нередко притворяющийся слабым и хворым. Но ловчее него ножом колол только Укор. Дворик, кстати, привычек пустых не бросил — по-прежнему торговал хламом, жаловался на дальнюю родню и покупателей; на дело он ходил неохотно, часто упрашивая Укора отпустить его из клещей. Старший лишь качал головой, а Кровавое Пойло злился — грозил отступника прилюдно казнить. Эта комедия продолжалась годами — ничего другого о Ветхом недолгая память Подарка вспомнить не могла.

Укор закончил мелкими глотками попивать эль. Подарок видел, он недоволен: Счастья все нет, а им рискованно сидеть всей компанией пусть даже в дальнем неприметном углу. В «…выпивохе» людей всегда много — столов тут штук сорок, и за одним из них могут затесаться жнецы. Свет, проникающий сквозь уличные окна, к их столу не доходил. Он терялся в поворотах и закоулках кабака, погибал в неравной схватке с дымом и низким потолком. Маладут поставил клещам самую тусклую лампу, но при желании дотошный жнец смог бы кого-либо опознать.

— Куда Счастье запропастился? — беспокоился Дым, высказывая вслух опасения, что у клещей бродили на уме. Его пропоротая мечом щека зажила криво — на ней уродливым полукольцом расположился шрам.

— Взяли жнецы, что ж еще с ним могло случиться, — скорбно ответил ему Дворик, будто решив проститься с подоковым миром.

— Заткнитесь оба! — не выдержал Укор. — Счастье опытен и хорош! Никто его не схватил. Время еще не вышло. Госпожа, как я думаю, только в куклы начала играть. И если Счастье запоздал — значит у него есть веские основания.

— Укор, в чем-то ребята правы. Аймиланурский ублюдок в последнее время на себя многое берет! — возразил Бородатый. — Возомнил невесть что! А он просто молод и склонен переоценивать себя.

— Ха-ха! Смотри при килиханце о Цветочной богине не выражайся. Ха-ха! — со смешком заговорил Кровавое Пойло. — Это ты, Борода, себя вечно переоцениваешь! На карьеры не…

— Хватит, — прервал раздоры Укор. — Лучше повторим расклад еще раз. Итак, — Укор положил кисть на плечо старшего брата, — на тебе бабенка! Лапка ты идешь вместе с Пойло — прикроешь его. Важно чтобы девица не орала! Пораньше суньте ей под нос платок с раствором.

— Знаю я, знаю! — отмахнулся Кровавое Пойло. — Ха-ха! Укор, я бы того умельца-искателя, что изобрел сонный раствор попотчевал наилучшей кровью.

— Я, Дым, Счастье и Бородатый разбираемся с ее спутниками. На рынок она всегда ходит с братьями, возможно будут еще слуги! Они нам не нужны, пристукнем их, чтобы не преследовали и быстро скроемся.

Дым закивал, а Укор продолжил:

— Дворик, ты в своих лохмотьях пойдешь отдельно, и будешь околачиваться у южного входа. Если кто-то из стражи окажется слишком резвым и будет мешать — прирежь его! Потом беги в другую сторону — к Глухим кварталам, надеюсь, Полголовы сможет направить погоню за тобой.

Дворик всем закоулкам Колыбели — отец родной. Ему уйти от стражников, как плюнуть на сапог.

— Опять на мне вся тяжесть дела, — скривил тонкие губы Ветхий Дворик, вытряхивая капли эля из кружки на узкую ладонь. — Привыкли вы, что я стражников режу, словно куриц. Лучше б я вместо Шрама пустых отвлекал!

Укор пропустил мимо ушей жалобы собрата и напомнил Подарку:

— Ты поначалу не лезь, а после отвлечешь зевак и стражников от «Краснеющего выпивохи». Беги на юг и смотри не попадайся.

— Сделаю, Укор. Что-что, а бегать я умею!

Кровавое Пойло и Лапка занесут девчонку на задний двор таверны, и там запихнут в мешок. Дальше переулками и неприметными улицами доберутся до снятого на два дня дома — где-то на юге в нем ждет Яростный Хут. А уж когда Госпожа покроет Колыбель черным платьем, тогда и…

Укор повернул голову и расслабленно усмехнулся. Подарок сидел напротив; он повторил движение за старшим и увидел Счастье, пробирающегося меж соседними столами. Посетители за лавками этих столов не сидели — они явно опасались их грозного братства. Ха! Пустые люди способны лишь на пустые столы!

Счастье склонился над покрытым высохшими разливами и пятнами столом, но его речь опередил Бородатый:

— Что ты так долго?

— По рынку ходил, — ответил Счастье, скорее Укору и Пойло, чем ему. — Я подумал вам не стоит мелькать там. А купчиха задержала: долго бродила по рядам, успела посмотреть пару шутовских представлений, поиграть на арфе и потанцевать. Но сейчас она пробирается к южному выходу. Вот теперь и надо спешить!

— Хочешь схватить ее на выходе? — мигом сообразил Укор.

— Конечно. Внутри рынка посложнее — придется пробиваться через арку со стражниками. Хоть она и не заложена, как с другой стороны… В общем, я посчитал, что на улице управиться легче.