Странствие (СИ) - "Алексис Канте" - Страница 57

— Все сюда! Все сюда! Клещи здесь! Клещи здесь!

Парочка зевак невдалеке стала разбегаться в стороны.

— Трусливый колосок, — помрачнел Счастье. — Отходим! Отходим к Провальному дому, — сообразил он.

Укрытие недалеко! Доходный дом, когда-то хороший, многокомнатный, осел, растрескался и обвалил одну стену. Его красные кирпичи воровали все, кому не лень. Где-то в подвалах дома вход в катакомбы. Счастье должен знать где…

Они побежали в сторону дома, но жнец увязался за ними, словно злобная собака. Вот если бы Счастье взял лук…

Укор говорил, что после похищения все клещи выберутся из города через катакомбы. С духами сие обговорено, вот только помнится ночью нужно было идти.

Когда они добрались к цели, Подарок выдохся и устал. Ему удалось остановить кровь, скрестив руки на груди, а левую кисть засунув подмышку. Губы распухли, и языком ворочать стало тяжело. Демон с ним, лишь бы уйти живым! Он чуть ли не с облегчением полез по острым камням, битому кирпичу и мусору.

Счастье остановился перед большой ямой — это или провал, или ее раскопали, чтоб без помех спускаться в подвал. Подарок услышал крики жнеца и свысока взглянул на улицу около дома.

Жнец лез в развалины прямо к ним, не переставая раздирать горло. Ну и храбрец! А может к нему на подмогу бегут другие жнецы или стражники легиона?

— Идите вперед, — приказал Бородатый. — А я притаюсь где-нибудь и прикончу этого наглеца.

Счастье не согласился.

— Укор велел забрать малого и уходить из города. Нужно поторапливаться, пока нам не закрыли все пути.

— Так поторопись! В Спорных Землях цветков нанюхаешься!

Счастье помладше Бородатого, и он пропустил оскорбление мимо ушей.

— Я слышал, у Лойона есть какой-то помощник. Не рискуй! Если они возьмут тебя, то подведешь всех клещей, расскажешь им все, что знаешь.

Подарок тоже знал о молодом брюнете, жнеце очень опасном. Нет, очевидно, это не он!

— Жнец уже близко! — вскричал Дым и полез в провал.

— Решай сам, — сказал Счастье, спускаясь за ним, — но я его запомнил. Мы еще выследим его и подловим.

Подарок полез третьим, а Бородатый, как и хотел, последним, прикрывая их.

Внизу начиналась темнота. Хлопотное случилось дело…

Запахло сырой землей, гнилью и тухлой водой. Свет мерк с каждым шагом, но то не объятия Безжалостной — они вступают в угодья Двуглавого Демона.

— Ты хоть знаешь куда идти? — спросил сзади Бородатый.

— Как-нибудь выберемся, — пообещал Счастье. — Может помогут духи.

Глава 19. Земли Бурого клана

Болотные шары тонка или на языке этих глупых созданий — твуйя, по свидетельству Кансаруса, превращали добрые пашни в гнилые болота. Нет, если щедро присыпать мякоть твуйя перцем, забить вонь смесью куркумы, райского зерна и цедры, то вкушать тонкскую гадость вполне можно. Повар Кимирры как-то готовил плоды, фаршируя их гусиной печенкой, и блюдо показалось Гулую неплохим. Хотя жевать плотные, серо-грязные, словно хмурые облака, волокна твуйя приходилось подолгу. Гулуй иногда оборачивался в седле, проверяя взглядом колонну легионеров и понимал, что им придеться подкрепляться твуйя, возвращаясь домой.

Плоды встречались по обеим сторонам еле заметной просеки в бескрайнем поле, изредка попадаясь прямо на пути. Демон осторожно обходил их, фыркая, сжимая ноздри — лошадям, как и людям, не нравился их мерзкий запах. Твуйя походили на отрубленные головы: роль шеи выполняла широкая ложка, а два-три крупных листа обрамляли плод, будто обрывки воротника. Их длинные корни дотягивались до водоносных побегов Вселенской Кроны. Кансарус доказывал, что шары растут не только на поверхности, но и в земле; там они долго тлеют — разлагают почву, превращают ее в липкое болото. Шан с Лароном Саддо подначили Ракина выкопать подземные твуйя, но перелопатив немалое количество грязи Гвоздь ничего не отыскал.

Гулуй не питал иллюзий — застать тонка врасплох возможности нет. Скорость отряда ограничена поступью легионеров, а ведь Гулуй приказал оставить в Колыбели большую часть щитов и тяжелый доспех. Да и палаток в поход взяли немного.

Тонка, собирающие твуйя по полям, разбегались врассыпную задолго до того, как Гулуй наводил на них подзорную трубу. Динт Хакни предложил захватить парочку на допрос, и Гулую, в самом деле, захотелось устроить эдакую охоту. Но как только он представил, как хорошая лошадь спотыкается о твердую скорлупу твуйя, калечит ноги или просто занозит копыта, так и желание прошло. Конь — великая ценность; он бы и на сотню бестий захудалого мерина не обменял! Да и не нужны они, благо местоположение рощи Хакни определяли точно, а для перевода щелкающего языка тонка у него в наличии Кансарус и есть собственный тонка.

Многие болотники бежали от голода и войн к людям, чаще всего в большие города. Спорные Земли ими наводнены, ведь Хакни беглецов-тонка не жаловали, — в краю Сторожа Болот им поручали самую непосильную работу. Лысые жители Той Стороны плохого обращения не выдерживали, предпочитая просачиваться дальше к столице или в пригожие северные земли, хотя и там их гонял пророчий народ. Динт, познакомившись с Улу, предложил приковать его к тихой кобыле, а саму лошадь запрячь в пару. Маурирта, смеясь, ответил ему: «Одноухий — верный тонка, он не покинет меня, можно сказать он уже человек», — из-за чего Улу стрелял глазами, взирая на Гулуя с благодарностью.

Оба Хакни взяли с собой лишь по оруженосцу и по десятку копейщиков. Гулуй подозревал, что лорд Вард приставил к нему своих сынков не для помощи, а из-за спеси и, конечно же, для наблюдения. Сармен, средний брат — молчаливый, словно немой, он открывал рот, в основном для того, чтоб поддакивать старшим. Вначале долговязому брату, а когда Гулуй, недолго думая, предложил назваться союзниками Мглистого Бога и взять дерево по праву войны, Сармен принялся повторять: «Очень умно, милорд! Очень умно!» Хвалил он так угодливо, что Гулую пришлось рыкнуть, или он бы не удержался и вдарил бы староверской подлизе прямо по зубам. Теперь Сармен вернулся к старому: он ходил тенью за братом.

Весь переход Маурирта присматривался к вооружению Хакни. Их прямые мечи и пластинчатые доспехи очень походили на снаряжение легионеров, хотя копья были подлиннее и вовсе не предназначались для броска. «Как они могут отрицать происхождение из Колыбели?» — вопрошал он, ощущая настойчивое желание вынуть меч и выбить наглую блажь из длинношеих союзничков.

— Мой принц, из Мшистой деревни в Лесную бредут орды тонка. Некоторые из них имеют при себе копья и даже небольшие мечи, другие ищут камни и вооружаются скорлупой твуйя, — доложил Сарти Хорь, Выживший из четверки Такулы. Такула и ее люди возвращались из дозора, Хорь подъехал первым и отдал принцу зрительную трубу. — Взгляните сами, милорд.

Утро выдалось тоскливым и чем ближе ко времени Госпожи, тем пасмурнее у нее наверху. Плач Ока, оставивший своим благодеянием людские поля, тут моросил редкими каплями из-за плотных стен. Не то чтобы холодно — неприятно! В такие дни лучше упражняться под крышей храма Выживших, а в дороге, на худой конец, остановиться в лагере.

Гулуй зажмурил левый глаз, поднес трубу к правому, всмотрелся.

— Их три, может четыре тысячи, однако взрослых мужчин очень мало. Атаковать мы не будем, еще не хватало мне женщин побеждать, — сказал он братьям Хакни и всем остальным, — подойдем к деревне, а там уж Кансарус объявит старейшинам тонка наши условия. — Маурирта окинул взором свое окружение. — Если же, кто-то из тонка впадет в безумство и осмелиться напасть, пресекайте безжалостно.

Лесная деревня намного меньше, чем Мшистая, и на ее околице тоже скопился местный народ. Хибары у болотных напичканы тесно: то ли из земли, то ли из битых черепков твуйя с плоскими крышами — навесами из листьев. Гулуй повел трубой правее, намереваясь оценить вожделенный лес. Один, два, три, четыре… — он сосчитал не меньше сотни высоких деревьев, подходящих для продольных и поперечных балок святого корабля. Мало... Но, что есть, то есть… Дары Мглистого шестнадцать лет назад помнились ему куда большими.