Сборник "Избранные романы Майкла Крайтона" - Крайтон Майкл - Страница 126

Она с облегчением выдохнула.

Снизу, из темноты, доносился его кашель. Она ждала.

— О'кей, — сказал Эванс. — Я прицепил его к куртке.

— В каком месте?

— Спереди. На груди.

Тут она вдруг представила страшную картину: крючок вырывает клок ткани и ранит ему подбородок и шею.

— Нет, Питер. Лучше прицепить под мышкой.

— Не получится. Знаешь, спусти ее еще фута на два.

— Хорошо. Скажи, когда будешь готов. — Он снова зашелся в кашле. — Послушай, Сара… А ты уверена, что у тебя хватит сил меня вытащить?

Об этом она даже думать боялась. Но потом решила, что как-нибудь да вытащит. Правда, ей неизвестно, сколько он весит и насколько плотно там застрял, но…

— Да, — ответила она. — Сил хватит, вытащу, не волнуйся!

— Уверена? Я вешу сто шестьдесят фунтов. — Он снова закашлялся. — Может, даже чуть больше. Фунтов на десять больше.

— Я привяжу другой конец к рулевому колесу.

— Ладно… Но только смотри не урони меня.

— Не бойся, не уроню, Питер. Пауза, затем он спросил:

— А сколько весишь ты?

— Дамам такие вопросы не задают. Особенно в Лос-Анджелесе.

— Мы же не в Лос-Анджелесе.

— Понятия не имею, сколько вешу, — ответила Сара. На самом деле она, конечно, знала: ровно сто тридцать семь фунтов. Он был тяжелей ее на целых тридцать фунтов. — И все равно уверена, что смогу вытащить тебя, — добавила она. — Ну что, готов?

— Черт…

— Так ты готов, Питер, или нет?

— Да. Давай тяни.

Она натянула веревку, затем расставила ноги и крепко уперлась в пол по обе стороны от распахнутой дверцы. На миг она почувствовала себя борцом сумо перед началом схватки. Сара знала: ноги у нее сильней рук. Иначе ей не справиться. Она сделала глубокий вдох.

— Готов? — снова спросила она.

— Да, думаю, да.

Сара начала медленно выпрямляться, ноги дрожали от напряжения. Веревка туго натянулась, затем медленно двинулась вверх. Совсем немного, всего на несколько дюймов. Но она пошла, пошла!..

Веревка двигалась!

— Хорошо, теперь стоп.

— Что?

— Стоп!

— Ладно. — Она еще не распрямилась. Долго ей в такой позе не продержаться. — Знаешь, я уже не могу. Сил не хватает.

— А ты не держи. Просто отпускай ее понемногу. Медленно. Отпусти фута на три.

Сара поняла, что ей удалось хотя бы частично вытащить его из трещины. И голос Эванса звучал теперь бодрей, в нем уже не слышалось испуганных ноток. А вот кашель не затихал.

— Питер?..

— Минутку. Я прицепляю крючок к поясу.

— Хорошо…

— Теперь могу смотреть вверх, — сказал он. — Вижу гусеницу. Она примерно футах в шести, прямо у меня над головой.

— Прекрасно.

— Но когда будешь тащить меня дальше, веревка может зацепиться за край гусеницы.

— Все будет нормально, — ответила она.

— И тогда я повисну прямо над… над…

— Я не позволю тебе упасть в пропасть, Питер… Он снова закашлялся. Она ждала. Затем послышался его голос:

— Скажи, когда будешь готова.

— Я готова.

— Тогда давай покончим со всем этим, — сказал он, — прежде чем я испугаюсь уже всерьез.

Сара подняла его фута на четыре, тут тело Эванса, видимо, полностью высвободилось. И внезапно она ощутила весь его вес. И он показался ей непомерным. Ее шатнуло, веревка резко ушла фута на три вниз. Он так и взвыл:

— Сара!..

Она вцепилась в веревку из последних сил. И вот наконец спуск удалось остановить.

— Извини.

— Мать твою!..

— Извини. — Теперь Сара уже приспособилась к возросшему весу и начала тянуть снова. Она стонала от напряжения, но не прошло, наверное, и минуты, как над краем гусеницы показалась его рука и он ухватился за эту гусеницу и начал подтягиваться. Затем показались уже обе руки, а потом и голова.

Для нее это тоже было шоком. Лицо у него было залито кровью, встрепанные волосы тоже сплошь в крови. Но он улыбался.

— Тяни, сестричка.

— Я тяну, Питер. Тяну.

Вот он наконец забрался в кабину, и Сара, совершенно обессиленная, рухнула на пол. Ноги у нее дрожали. Все тело тоже сотрясала мелкая дрожь. Эванс лежал на боку рядом и захлебывался кашлем. Но вот постепенно дрожь унялась. Она нашла аптечку и принялась оттирать ему лицо марлевой салфеткой.

— Порез не слишком глубокий, — сказала Сара, — но несколько швов наложить все же придется.

— Это потом. Если мы отсюда выберемся.

— Выберемся, не бойся.

— Я рад, что ты такая… — Он выглянул из окна наверх. — Когда-нибудь лазала по ледяным скалам?

Сара отрицательно помотала головой:

— Нет, только по обыкновенным, да и то не очень высоким. Как думаешь, большая разница?

— Эти более скользкие… И что будем делать, когда выберемся наверх?

— Не знаю.

— Мы понятия не имеем, в какую сторону идти.

— Пойдем по следам снегохода этого парня.

— Если они сохранились. Может, их уже снегом занесло. Сама знаешь, до станции миль семь или восемь.

— Питер… — начала она.

— А если начнется снежная буря, нам вообще лучше отсидеться здесь.

— Я здесь не останусь, — твердо заявила Сара. — Если уж умирать, то под небом и солнцем.

Подниматься по ледяной стене расселины оказалось не так уж и сложно, особенно после того, как Сара усвоила, как правильно ставить ногу, обутую в ботинок с шипами, и с какой силой надо замахнуться ледорубом, чтоб он вонзился в эту стену и крепко там держался. Всего минут через семь-восемь она оказалась на поверхности.

Все здесь выглядело как прежде. То же тусклое белесое солнце, та же сероватая дымка горизонта, сливающаяся с небом. Все тот же серый, безжизненный мир…

Она помогла Эвансу вылезти. Из пореза снова пошла кровь, она тут же замерзала, отчего лицо походило на красную блестящую маску.

— Черт, до чего же холодно… — пробормотал он, стуча зубами. — Как думаешь, куда надо идти?

Сара взглянула на солнце. Оно совсем низко нависало над горизонтом, но непонятно было, заходит оно или напротив, встает. Да и вообще, как определяют направление по солнцу, если находишься на Южном полюсе? Сара нахмурилась. Сообразить никак не удавалось, и еще она страшно боялась ошибиться.

— Пойдем по следам, — сказала она наконец. Сняла шипованные ботинки, переобулась и зашагала по льду.

Следовало признать: в одном Питер был прав. На поверхности оказалось гораздо холодней, чем можно было представить. Примерно через полчаса поднялся ветер, он дул со страшной силой и прямо в лицо, так что пришлось идти согнувшись. Хуже того, пошел снег, и по льду зазмеилась поземка. А это означало… — Мы теряем следы, — пробормотал Питер. — Знаю. — Скоро их совсем заметет.

— Вижу. — Порой он вел себя ну просто как малое дитя.

— Что же нам делать? — спросил он.

— Не знаю, Питер. Мне никогда прежде не доводилось блуждать по Антарктиде.

— Мне тоже…

Они, оскальзываясь и спотыкаясь, продолжали брести вперед.

— Это была твоя идея — подняться на поверхность.

— Замолчи, Питер. Возьми себя в руки.

— Взять себя в руки? Спасибо за совет. Я чертовски замерз, просто окоченел, Сара, — пробормотал он. — Уже не чувствую ни носа, ни ушей. Ни пальцев на руках и ногах…

— Питер! — Она ухватила его за плечо и сердито затрясла. — Заткнись!

Он тут же умолк. И смотрел на нее через отверстия в кровавой маске. Ресницы стали белыми от инея.

— Я тоже не чувствую своего носа, — сказала Сара. — Нам надо держаться, другого выхода нет.

Она огляделась по сторонам, пытаясь подавить отчаяние. Ветер и снег усилились. Видимость резко упала. Мир стал плоским, бело-серым. Если так будет продолжаться и дальше, они могут снова провалиться в расселину, просто не заметить ее и провалиться.

Тогда надо остановиться.

Там, где они сейчас находятся. В самой сердцевине этой пустоты.

— Ты такая красивая, когда злишься, — сказал Эванс. — Тебе когда-нибудь говорили?