Сборник "Избранные романы Майкла Крайтона" - Крайтон Майкл - Страница 157

157

— А кстати, почему все эти графики составлены начиная с 1930 года? Ведь измерения температуры на регулярной основе начались значительно раньше.

— Это вы верно подметили, — кивнула Дженифер. — Уверена, если сравнивать с более давними годами, разница будет еще больше. Вот, к примеру…

Уэст-Пойнт, Нью-Йорк 1931—2000Уэст-Пойнт, Нью-Йорк 1900—2000

Это данные по Уэст-Пойнт, штат Нью-Йорк, с 1931 по 2000 год. Отмечается тенденция к снижению. А вот…

Вот вам тот же Уэст-Пойнт, только за 1900—2000 годы. И тут, напротив, наблюдается тенденция к повышению среднегодовых температур.

— Ага… — многозначительно протянул Эванс. — Получается, что вы все же манипулируете данными! Берете те, которые вам выгоднее.

— Совершенно верно, — кивнула Дженифер. — Но этот маленький трюк работает лишь потому, что температуры во многих регионах США в тридцатые годы были выше, нежели сегодня.

— И все равно это не совсем честно.

— Да. И защита не упустит возможности продемонстрировать жюри присяжных многочисленные примеры подобных мелких подтасовок, найденных в научной литературе по вопросам окружающей среды. И сводятся они к выбору данных за те годы, которые показывали бы, как ситуация ухудшается.

«На суде это будет выглядеть оскорблением в адрес ученых-экологов», — подумал Эванс.

— В таком случае, — сказал он, — давайте попробуем обойтись без подтасовок. Использовать самые полные и объективные данные по температурным изменениям. Какие из них самые ранние?

— По Уэст-Пойнт, наблюдения ведутся с 1825 года.

— Вот и прекрасно. Почему бы не начать с них? — Эванс был уверен в правильности своего предложения, поскольку всем было хорошо известно, что тенденции к глобальному потеплению начали просматриваться примерно с 1850 года. С тех пор во всех уголках планеты понемногу становилось теплее, и график по Уэст-Пойнт это отражал.

Дженифер, похоже, тоже понимала это. Она вдруг заспешила, развернулась, принялась рыться в стопке бумаг на маленьком столике и при этом озабоченно хмурилась, точно опасалась не найти того, что искала.

— Так у вас нет графика с этими данными? — спросил Эванс.

— Нет, нет, есть, обязательно должен быть… Я точно знаю. Ага, вот он! — И она достала график.

Уэст-Пойнт, Нью-Йорк 1826—2000

Эванс взял его и посмотрел на Дженифер с таким видом, точно она обманула его в лучших ожиданиях.

— Этот график говорит о многом, — поспешила объяснить она. — За последние сто семьдесят четыре года изменений средних температур в Уэст-Пойнт не наблюдалось. Так, в 1826 году средняя температура составляла 51 градус по Фаренгейту. И ровно столько же, 51 градус, в 2000 году.

— Но это всего лишь один набор данных, — быстро нашелся Эванс. — Один из многих: один из сотни, тысячи.

— Хотите тем самым сказать, что другие графики будут отражать другие тенденции?

— Просто уверен в этом. Особенно если использовать полный набор данных, начиная с 1826 года.

— Знаете, вы правы, — сказала Дженифер. — Другие графики показывают совсем другие тенденции.

Эванс, страшно довольный собой, откинулся на спинку стула. И скрестил руки на груди.

— Нью-Йорк-Сити, повышение на 5 градусов Фаренгейта за сто семьдесят восемь лет. Олбани, понижение на 0,5 градуса Фаренгейта за сто восемьдесят лет.

Нью-Йорк 1822—2000Олбани, Нью-Йорк 1820—2000

Эванс пожал плечами:

— Я же сказал, изменения носят сугубо локальный характер.

— А лично мне вот что интересно, — заметила Дженифер. — Как эти локальные вариации вписываются в теорию глобального потепления? Насколько я понимаю, глобальное потепление вызвано так называемым парниковым эффектом, увеличением содержания двуокиси углерода в земной атмосфере. Там тепло удерживается, наличие атмосферы не позволяет газам просачиваться в космическое пространство. Вы с этим согласны?

— Да, — ответил Эванс, благодарный Дженифер за то, что ему самому не пришлось пускаться в эти объяснения.

— Тогда, согласно этой теории, сама атмосфера тоже нагревается, как это происходит в парнике, верно? — спросила Дженифер.

— Да.

— И этот парниковый эффект оказывает влияние на всю планету.

— Да.

— И мы знаем, что двуокись углерода, газ, о котором идет речь… уровень его содержания значительно повысился, причем наблюдается это по всему миру. — Дженифер достала еще один график.[22]

Уровни СО2 1957—2002

— Да…

— Подобный эффект наблюдается по всему миру. Поэтому мы и говорим: глобальное потепление.

— Именно…

— Но Нью-Йорк и Олбани разделяют всего сто сорок миль. Из одного города до другого на автомобиле можно добраться за три часа. И там уровни содержания углекислого газа идентичны. Однако в Нью-Йорке наблюдается потепление, а в Олбани, напротив, пусть незначительное, но похолодание. Может ли это служить свидетельством глобального потепления?

— Погода носит локальный характер, — сказал Эванс. — В одних местах холоднее или теплее, чем в других. Так было и будет всегда.

— Но мы говорим о климате, а не о погоде. Климат — это та же погода, только за долгий промежуток времени.

— Да…

— А потому я бы согласилась с вами, если бы в обоих этих местах отмечалось потепление, пусть даже в разной степени. Но здесь этого не наблюдается. А в Уэст-Пойнт, вы сами только что убедились в этом… в Уэст-Пойнт, который находится где-то посередине между Нью-Йорком и Олбани, никаких изменений.

— Думаю, что теории глобального потепления в целом никак не противоречит тот факт, что в отдельных местах стало холоднее.

— Вот как? Это почему же?

— Кажется, я даже где-то об этом читал.

— Вся атмосфера Земли нагревается, и вследствие этого в ряде мест становится холодней?

— Да, думаю, именно так.

— Но если вдуматься хорошенько, разве это не абсурд?

— Нет, ничуть, — ответил Эванс. — Сами знаете, климат — система сложная.

— Что это значит, не понимаю?

— Сложная — значит, сложная. И далеко не всегда ведет себя предсказуемо.

— Да, что верно, то верно, — заметила Дженифер. — Однако вернемся к Нью-Йорку и Олбани. Тот факт, что эти два города расположены так близко один от другого, однако изменения температур в них носят разный характер, может смутить жюри присяжных. Заставить их усомниться в том, что мы измеряем именно глобальное потепление, а не нечто другое. За последние сто восемьдесят пять лет население Нью-Йорка выросло до восьми миллионов, в то время как в Олбани рост этот неизмеримо меньше, согласны?

— Да, — кивнул Эванс.

— И мы знаем, что именно благодаря урбанистическому тепловому эффекту в городах теплее, чем в окружающей их сельской местности, так?

— Да.

— И этот урбанистический эффект носит локальный характер, никак не связанный с глобальным потеплением?

— Разумеется…

— Тогда скажите мне вот что. Можно ли с уверенностью утверждать, что резкий рост температур в Нью-Йорке вызван именно глобальным потеплением, а не выделением избыточного тепла от тротуаров, мостовых и небоскребов?

— Ну, — задумчиво протянул Эванс, — этого я не скажу. Просто не знаю. Но полагаю, что ответ на этот вопрос существует.

— От того, что города, подобные Нью-Йорку, становятся больше и теплей, они-то и поднимают среднюю глобальную температуру, так получается?

— Полагаю, что так.

— В этом случае, если города продолжат расти и заполонят весь мир, мы станем свидетелями глобального потепления на всей планете просто благодаря урбанизации? И всякие там атмосферные парниковые эффекты тут совсем ни при чем, верно?

— Уверен, ученые уже задумывались на эту тему, — сказал Эванс. — И могут ответить на этот вопрос.

— Да, могут. И ответ их сводится к следующему. Они просто изъяли этот фактор при обработке температурных данных, чтобы как-то компенсировать урбанистический тепловой эффект.