Программист в Сикстинской Капелле (СИ) - Буравсон Амантий - Страница 137

 — Останься со мной, — тихо попросила Доменика, аккуратно коснувшись моего плеча.

 — Останусь. Навсегда, — улыбнулся я, стоя на пороге комнаты. — Только приведу себя в порядок и вернусь.

 — Буду тебя ждать, Алессандро.

Спустя некоторое время мы вновь лежали под одеялом, плотно прижавшись друг к другу и словно тая от накрывающей нас волны нежности и мягкого желания.

 — Доменика, ты не представляешь, как я тосковал по тебе, — шептал я на ухо Доменике, обнимая её. — Ты снилась мне каждую ночь…

 — Ты тоже, Алессандро, — отвечала синьорина Кассини. — Мне очень не хватало тебя.

 — Как бы мне хотелось поехать в Венецию с тобой! — воодушевлённо прошептал я.

 — Не в этом времени, — мрачно усмехнулась Доменика. — Сейчас мне уже нечего там делать.

 — Ты разве не хочешь навестить Элизабетту? — удивился я. — Не скучаешь по ней?

 — Я не нужна ей, Алессандро. Я выполнила свою миссию по отношению к ней и не в праве требовать ничего взамен.

Ледяная луна заглянула в комнату, залив её тусклым серебряным светом. Отчего-то я вдруг почувствовал печаль в голосе Доменики, и мне во что бы то ни стало захотелось помочь ей, оказать посильную поддержку, но я толком не знал, как.

 — Но это несправедливо. Ты же так много для неё сделала. Почему она так тебя ненавидит?

 — Возможно, есть, за что, — вздохнула Доменика. — В некоторых вещах приходится каяться всю жизнь.

 — Ты, как всегда, преувеличиваешь. За что можно ненавидеть столь прекрасного человека, как ты?

 — Я не буду тебе об этом говорить, — ледяным тоном ответила Доменика.

 — Опять какие-то секреты. Не хочешь говорить — не надо. Но, можно я задам тебе один вопрос?

 — Какой, Алессандро? — рассеянным тоном спросила синьорина Кассини.

 — Что тебе подарил младший Прести? — вдруг вырвалось у меня, хотя я собирался спросить другое, более щадящего характера.

Доменика резко приподнялась на кровати и бросила на меня гневный взгляд:

 — Это Беттина тебе наплела? — раздражённо спросила она.

 — Прости, да. Но я, если честно, ей не верю. Сестра твоего предка — маленькая злюка и врунишка.

 — Увы, она лишь слишком доверчивая и впечатлительная, — с грустью ответила Доменика.

 — Знаешь, даже если она и не врёт, — осторожно начал я, — мне всё равно. Ты ведь не «виртуоз». Тебе хочется… сильных ощущений…

 — Не смей так говорить! — воскликнула Доменика. — Раз такой любопытный, то вот, что я скажу тебе. Да будет тебе известно, что я не опустилась до того, чтобы… доставлять нечестивое удовольствие самой себе, — на глаза её навернулись слёзы. — А ту дрянь я выбросила в Тибр, когда узнала, для чего используют это некоторые из «виртуозов». Но было уже поздно, Элизабетта, слишком умная для своего возраста, нашла этот предмет в моей комнате и сразу же сделала выводы. И Эдуардо настроила против меня. Клянусь, Алессандро! Я не делала этого!

 — Успокойся. Всё в порядке, — прошептал я ей на ухо и нежно обнял за плечи. — Хорошо, что она не нашла твою пластиковую заколку, иначе проблем было бы больше.

 — Я спрятала её в надёжном месте. Никто не найдёт, — заверила меня Доменика.

 — Вот и отлично. А в данном случае, ты вообще не при чём. Виноват лишь тот хмырь, Прести.

 — Они втроём испортили мне всю жизнь, — вздохнула Доменика, и я понимал, о чём речь.

Альберто Прести создал опасную машину времени, его старший сын, Федерико, лишил Доменику невинности, а младший, Алессандро, решил продолжить дело старшего, только своими методами. Вот так семейка, поделом им всем!

 — Как прошли эти две недели? — спросил я уже под утро. — Тебе, должно быть, было невыносимо скучно в этой золотой клетке?

 — Нет, не совсем так. Я наконец-то дописала оперу, — с улыбкой похвасталась Доменика. — Завтра начнём репетировать.

 — Ты так и не сказала мне, о чём твоя опера, — напомнил я. — Не иначе, как о приключениях Алессандро в Индии, — усмехнулся я.

 — Что? — не на шутку удивилась и возмутилась Доменика. — Ты что же, подглядывал в партитуру? Как не стыдно, я же просила не смотреть, пока не будет дописано!

 — Ничего я не подсматривал. Сюжет настолько популярный, что на него пишут все подряд. Вон, даже Хассе и Гендель использовали эту тему в своих операх.

 — Я не знаю, кто такой Гендель. Что касается Джованни Хассе, то он такой оперы не писал. Я слишком хорошо знакома с его творчеством, чтобы утверждать обратное, — ответила Доменика.

 — Что ж, значит ещё не написал… Или я что-то перепутал. Но ничего, когда вернёмся в наше время, выясним этот вопрос.

 — Сначала поставим оперу, а потом можно будет говорить о возвращении. Стефано и Паолина уже выучили любовный дуэт Пора и Клеофиды. Я написала эти партии для мужского сопрано и женского контральто.

 — Они будут очень гармонично смотреться в дуэте, — заметил я. — Да и не только на сцене.

 — Только, — с каким-то странным выражением лица возразила Доменика. — Стефано уже пожаловался мне, что Паолина его отвергла, сказав, что не видит в нём никого, кроме друга. Он очень огорчился.

 — Ясно, завтра с ним поговорю, — решил я. — В любом случае, любовь в браке должна быть взаимной.

 — Это так, Алессандро. И желание — тоже, — недвусмысленно ответила Доменика, и я понял, что она имеет в виду.

 — Прости, я ни за что не хочу заставлять тебя страдать. Но прошу, пойми и прими это, как горькое лекарство. Решение, предложенное князем — оптимально.

 — Да, я понимаю это разумом. Но не могу принять сердцем, — с грустью ответила синьорина Кассини.

Следующим утром Пётр Иванович собрался на очередное мероприятие — охоту на фазанов, и пригласил нас поехать с ним. Я, конечно же, отказался, в итоге вместо меня взяли Паолину. Пока мы с князем были в отъезде, его старшая дочь под руководством Мишки училась верховой езде на всё том же Инее, и для этой цели Доменика одолжила ей один из своих повседневных костюмов. Сама же Доменика, по её же словам, имевшая с детства хорошую подготовку в области конного спорта, любовь к которому ей привил мнимый дедушка, маэстро Доменико, с лёгкостью и изяществом держалась в седле и быстро нашла подход к капризной Незабудке.

Надо сказать, Стефано не очень обрадовался моему отказу в пользу мнимой сестры участвовать в мероприятии, поскольку, как я уже знал, обиделся на Паолину, которая нарушила все его планы на дальнейшую личную жизнь. Но, может быть, так будет лучше для них обоих — я не видел в этом браке ничего, кроме чистой математики и рационализма. Но я поговорю с ним позже на эту тему, сейчас мы оба были не готовы.

 — Почему не хочешь поехать с нами? — удивился Стефано, который давно уже рвался куда-либо выехать.

 — Спасибо, я как-то не любитель охоты, — честно ответил я. — А князю передайте, что у меня кости болят.

 — Жаль, что ты не составишь мне компанию, — с грустью прошептала Доменика, обнимая меня на крыльце дома.

 — Я буду ждать вас здесь, друзья, — утешил друга и возлюбленную я, нежно обняв первую и похлопав второго по плечу. — Как раз выучу новую арию из оперы Доменико.

 — Только не у меня в кабинете, — послышался голос Петра Ивановича. Мы обернулись, и увидели сцену, которую хоть сейчас фотографируй для памятника: грозный князь верхом на вороном коне, который встал на дыбы. Это и был тот самый неуправляемый Вихрь, с которым никто больше не рисковал связываться — видимо, справиться с ним мог лишь такой «специалист по небезопасному коду», как Пётр Иванович. — Хотя, ты туда и не попадёшь, он заперт, — князь торжествующе вытащил ключ из кармана и показал всем его.

 — Больно мне надо в ваш кабинет, — буркнул я. — Позанимаюсь на свежем воздухе, благо у нас есть портативное устройство.

Просидев около трёх часов, как и полагалось, в беседке за спинеттино, я в конце концов обнаружил, что толком ничего не выучил. Мои мысли были в другом месте, в кабинете князя, а именно — в ящике письменного стола.