Программист в Сикстинской Капелле (СИ) - Буравсон Амантий - Страница 76

Сутками зубрил я книгу Рихтера и какой-то американский учебник, выполняя все упражнения из обоих. К середине недели меня тошнило от всех этих мьютексов и семафоров, но в качестве награды меня ждала должность младшего разработчика.

Я почувствовал, как на меня накатывает волна горечи. Нет, Санёк, что ты себе позволяешь, ты мужик или кто? Видимо, «или кто». Ничтожество, не способное ни на что.

 — Что случилось, Алессандро? — услышал я над собой мягкий голос Доменики.

Я ничего не сказал, лишь смотрел в потолок, откинувшись в кресле.

 — Ты в порядке? Слышишь меня?

По-прежнему молчу. Потому, что не знаю, что сказать. Не знаю, что чувствую сейчас.

 — В чём дело, Алессандро? У тебя язык к зубам прилип?

 — Да, — наконец я соизволил ответить, резко поднимаясь с кресла и испытующе смотря на своего «злобного маэстро». — Я ведь Филомела, меня фракийские волшебники лишили дара речи, а теперь я перехожу в другое стационарное состояние молекулярной ласточки!

Как же я был зол! Мне хотелось наговорить ещё гадостей, но в какой-то момент я вновь взглянул на Доменику, которая молча и с пониманием смотрела мне в глаза и… у меня сжалось сердце. Нет, я не могу обидеть столь нежное и хрупкое создание!

 — Ненавижу… Ненавижу театр. Они меня достали, — шёпотом проворчал я.

 — Что ты хотел? Получить лавры героя без сражения? Какой ты после этого воин?

Мне стало стыдно. Я не мог показаться слабым в глазах женщины. Ведь кто тогда будет тебя защищать?

 — Ты права. Воин из меня никудышный. Но ещё не всё потеряно. Завтра я их порву.

 — Кого? — удивилась Доменика.

 — Это неважно. Не могла бы ты принести мне с кухни корку хлеба? Кажется, я сейчас помру от голода.

 — Корку хлеба, — фыркнула Доменика. — Давай умывайся и топай в столовую, мама приготовила ризотто.

Несмотря на прежнюю ненависть ко мне, донна Катарина всё же проявила милосердие по отношению к «нищему инженеру».

Комментарий к Глава 31. «Флорентийский пинок» и смена профессии Domenica — воскресенье по-итальянски.

Автор специально не уточняет, в какой именно Консерватории Неаполя училась Доменика М. Кассини. Точно также он не уточняет, в каком университете СПб учился А. П. Фосфорин и преподавал П. И. Фосфорин. Абстракция, товарищи.

Цитата из книги Патрика Барбье.

Вместо «Какого хрена» были итальянские матюги, но я их не буду использовать в тексте.

Зомби-апокалипсис — пародия на коктейль «Кровавая Мэри».

====== Глава 32. Маразм крепчает ======

Следующий день не предвещал ничего особенного и начался как обычно. После утреннего урока Доменика ушла в Капеллу, как всегда в компании близнецов, сообщив мне, что после мессы задержится у Альджебри: нужно было обсудить с композитором какие-то детали в опере.

Падре Густаво, который почти две недели приходил в чувство, в полном воздержании от «яда зелёного змия» и в компании любящих родственников, пошёл на поправку и даже поддался уговорам Доменики привести себя в порядок, совершив омовение «презренного тела» и сбрив бомжовскую щетину.

Сегодня аббат как раз изволил совершить прогулку по Риму в карете. Эдуардо, которому наскучило сидеть дома, вызвался сопровождать троюродного дядю, благо тот более-менее пришёл в себя.

Я помог Беппо накормить и запрячь коней, но сам по какой-то неведомой даже мне причине никуда не поехал, решив, что нужно побыть одному перед вечерней репетицией, и устроился в кресле в гостиной с драгоценным рукописным учебником по дифференциальному исчислению, который мне любезно одолжил маэстро Альджебри, мечтая забыться в мире любимых формул и расчётов, да не тут-то было. Раздался звонок в дверь.

 — Алессандро, откройте! — послышался с кухни раздражённый голос синьоры Кассини: видимо, разочаровал тем, что не уехал со всеми, а остался здесь мозолить глаза.

Делать нечего, пошёл открывать, ворча про себя: «Опять кого-то принесло! Но точно не наших: Эдик с дядькой только что уехали, а месса ещё даже не закончилась!» Каково же было моё удивление, когда на пороге я столкнулся лицом к лицу с…

Здравствуйте, товарищ кардинал, с усмешкой подумал я, но вслух ничего не сказал, лишь гротескно поклонился.

 — Фосфоринелли?! Что вы здесь делаете? — возмущённо воскликнул кардинал Фраголини.

Да-да, это был он, только хорошо замаскировался под народ, явившись в дом Кассини в чёрном плаще и шляпе. Интересно, по какому поводу маскарад?

 — Моё почтение, ваше высокопреосвященство. Осмелюсь доложить, что я здесь временно проживаю. Многоуважаемая синьора Кассини любезно предоставила мне комнату.

 — Нет, это неслыханная наглость с вашей стороны! Где синьора Кассини? Позовите.

 — Наш гость из Российской Империи не отличается хорошими манерами, ваше высокопреосвященство, — ответила появившаяся в гостиной донна Катарина.

 — Что вы, синьора, какие манеры могут быть у человека, прожившего всю юность с медведями, пьющими водку, — с сарказмом ответил я, сделав акцент на последнее слово — «la vodka».

 — Очаровательный плоский юмор, — усмехнулся кардинал. — Впервые слышу такую нелепость. А теперь оставьте нас, Алессандро. У меня личный разговор с синьорой.

 — Если вас не затруднит, Алессандро, принесите из погреба бутылку кьянти и связку сушёного базилика, — бросила синьора.

 — Слушаю и повинуюсь, — проворчал я и отправился, куда послали.

Дверь в погреб находилась в полу в гостиной и закрывалась на щеколду.

Однако только очутившись в погребе, я услышал скрип задвигающейся щеколды. Молодцы, нечего сказать, отослали и заперли. Прислушавшись к шагам, я понял, что Катарина и её гость направляются к ней в комнату. Наверное, решили обсудить что-то секретное, автоматически подумал я. Что ж, раз решили схитрить, то я этим воспользуюсь.

Стены дома обладали очень хорошей звукоизоляцией: видимо, архитектор, проектировавший дом, неплохо разбирался в акустике. Однако даже в столь защищённом мощным файрволлом здании была одна незаметная, но существенная уязвимость, которой я и воспользовался, словно хакер. В потолке погреба, в самом углу, как раз под комнатой синьоры Кассини, была щель, которую я обнаружил, когда исследовал обстановку на наличие крыс.

Конечно, подслушивать нехорошо, тем более, это совершенно плебейская привычка, но у меня не было выбора. Ведь разговор мог касаться непосредственно меня и Доменики. Взгромоздившись на стоявший у дальней стены стул и поднеся к щели свёрнутый в трубочку лист бумаги, я прислушался и с удивлением понял, что донна и кардинал говорили по-английски. Видимо, разговор и вправду был весьма секретным. Однако, они не учли одну важную вещь: английский я знал лучше итальянского, ведь изучал его с шести лет.

 —… с ним делать, Джулиано? Ведь я так рассчитывала, что падре Лоренцо назначит ему в качестве епитимьи изгнание из Рима! А падре решил по-своему!

Джулиано? Что-то слишком фамильярное обращение к духовному лицу. Хотя, может Фраголини тоже приходится синьоре дальним родственником? И именно по этой причине кардинал проявляет заботу к этой семье?

 — Тише, Катарина. По порядку. Епитимья по какому поводу? Алессандро что-то совершил?

 — Да! Представляешь, он напоил Доменику, чтобы совратить. Конечно, она уже не девушка после того ужасного случая в Неаполе, но…

Случай в Неаполе. Теперь я всё понял. Неужели, о мой светлый ангел, кто-то посмел насильно лишить тебя невинности? Тебя, тогда ещё совсем юную девочку?! Да я убью этого ублюдка!

 — Не беспокойся, — послышался сдавленный смех. — Тот негодяй давно убит при загадочных обстоятельствах. И так будет с каждым, кто посягнёт на честь нашей ватиканской гордости.

Похоже, мои планы уже были исполнены, но… Слушайте, да ведь это безумие! Значит, кардинал специально «убирает» всех парней, узнавших правду? Мне стало не по себе. Я почувствовал себя потенциальной жертвой.

 — Джулиано, сделай что-нибудь, прошу! Я думала, Алессандро хороший мальчик с чистыми помыслами, а на деле оказалось, такой же, как все! Ты был прав: «виртуозы» подобны огрызкам от гнилых яблок! Я относилась к нему как к сыну…