Рапсодия минувших дней - Завойчинская Милена - Страница 25

— Рэми? Успокоился? Еще самогона? Прости, но я не умею останавливать истерики.

Я покачала головой. Нет, самогона мне больше не надо. Я вспомнила эту фляжку. У Дара было их две. В одной он носил воду, вторую наполнял покупаемой у деревенских мужиков самогонкой. Говорил, что от простуды. Мол, один глоток — и хворь отступит. Или же для дезинфекции ран.

— Малыш, ты меня пугаешь, — нервно дернулась изуродованная щека. — Скажи уже хоть что-нибудь?

— Когда мы? — Мой голос был похож на воронье карканье.

— Не понимаю. — Отодвинувшись, дракон закрыл ладонью рот, словно боясь сказать что-то лишнее. Потер подбородок. Кашлянул. Покосился на меня с опаской, а потом, приняв решение, начал говорить, как с ребенком: — Мы в лесу в Калиоте. Едем к моему знакомому. Вчера ночевали на постоялом дворе, ты заработал несколько серебряных монет. Ты это помнишь?

Подумав, я медленно кивнула. Да, кажется, припоминаю. Поганое было местечко, настоящий клоповник. Но лучше уж там, чем под открытым небом. А сейчас, значит, негде было остановиться.

— И когда мы приедем?

— Завтра должны. Рэми, мы же говорили об этом полчаса назад. Что с тобой?

— Завтра… — проигнорировала я его вопрос. — Это хорошо. Правильно, что скоро. Так даже лучше, не стоит тянуть.

Я перевела взгляд на Дарио, снова присевшего напротив меня. Он с тревогой всматривался в мое лицо и явно не мог понять, что со мной такое приключилось. А мне нужно всё исправить. Признаться — кто я. И что я. Лучше, чтобы он знал заранее. Если уйдет, что ж, останется жив.

— Я принесу тебе несчастье, Дар, — кивнула своим мыслям. — Всем приношу. Все вокруг меня умирают, а я никак не могу это исправить. Тебе будет лучше без меня. Я знаю, как снять рабский ошейник. Калахан поведал. Точнее, поведает уже скоро.

— Что?! — Светло-карие, почти желтые глаза стали размером с блюдца. — Калахан?!

— А еще… Он мне расскажет, что знал мою мать. Представь, она была его сокровищем. — У меня вырвался истерический смех, но прекратить вываливать на друга всю информацию в таком виде я не могла. Не получалось. — Моя мать, графиня дас Рези, чистокровный человек из Дагры, была любовницей вечноживущего дракона. Абсурд! Да? А знаешь почему? Потому что она, оказывается, сидхе. Калахан мне расскажет. И я тоже сидхе… Внезапно.

Я развела руками и отвернулась к темному лесу, чтобы не видеть отшатнувшегося Дара. Он явно был если не в шоке, то в чем-то близком к этому.

— Знаешь… — Я начала вставать на ноги, потому что сидеть уже было невыносимо. — Рикель был не виноват. Хотя ты и сам это уже понял. Ты же мне об этом и расскажешь. Или уже рассказал? Не могу сообразить. — Снова вырвался дурацкий смешок.

Я с усилием потерла лицо, пытаясь вырваться из дурмана ощущений, выпутаться из паутины реальности прошлого и настоящего. Что для меня сейчас прошлое? То, где я сейчас? Или то, что я только что пережила в Дагре, в разрушенном храме Неумолимой?

— Рикель? — мрачным эхом повторил Дар и, медленно поднявшись, встал напротив меня.

— Он. Да. Потомок сидхе, ты скажешь. Или все-таки уже сказал? Неважно. Мама говорила, что наш удел — уйти или умереть. Она не ушла — и умерла. И Рикель твой, глупый мальчик, умер. Я тоже, скорее всего, скоро умру. Все вокруг меня умирают, так чем я лучше? А уйти не могу. Будь проклят этот и без меня уже проклятый мир! Пока не могу. Мне сначала нужно попытаться всё исправить. Придется просить Калахана. Он должен понять, он старый.

— Рэми. Ты. Меня. Пугаешь! — очень четко, выговаривая по слогам, повторил дракон.

— Ошейник, — невпопад заявила я, пристально уставившись на его шею. — Да. Я сниму. Завтра, сейчас нет сил. А потом тебе лучше уйти от меня. Навсегда. Пока не привязался и не привык… Это не принесет счастья. — Медленно кивнув, я прикоснулась кончиками пальцев к губам, которые почему-то были влажными и липкими.

Удивленно взглянув на руку, увидела кровь. Прокусила губу? Или это из носа идет?

— А хотя, знаешь, Дарио Шедл, — подняла я взгляд на дракона, который при звучании своего полного имени вздрогнул, словно его ударили, — лучше сейчас. Вот и кровь в наличии, не придется завтра ранить себя, чтобы ее добыть.

— Рэми, я не понимаю, что происходит, — с опаской проговорил он. — У тебя совершенно безумные глаза. Ты говоришь странные вещи… И знаешь то, чего не можешь знать.

— Ну не всё же тебе быть безумцем? — Вырвавшийся у меня смех напугал меня саму, и я резко оборвала его. — Давай-ка напоследок признаюсь тебе кое в чем, и на этом мы расстанемся.

— Говори, — склонил голову Дарио.

— Мне на самом деле не четырнадцать лет. Мне семнадцать. А хотя нет, еще шестнадцать. И я — девочка. Девушка. А вот это всё… — медленно обрисовала я руками свой силуэт, — личина. Только я пока не могу снять амулет. Это будет очень больно, лучше, чтобы рядом был лекарь.

— Вот как?

— Рэмина. Меня зовут Рэмина. А теперь покончим с твоим рабством.

В два шага я оказалась возле него. К чести Дара, он даже не дернулся, позволив мне прикоснуться испачканными в крови пальцами к ошейнику, ограничивающему его свободу.

— Я, леди Рэмина, наследная графиня дас Рези, своими словом, волей, велением сердца и властью крови освобождаю принадлежащего мне по праву и по закону раба, дракона Дарио. Отныне и вовеки нет и не будет моей власти и воли над этим существом… — говорила я, практически дословно повторяя то, что уже говорила когда-то в маленькой комнатке, находящейся в домике в пригороде Тьяры. — Отныне над ним лишь боги. Да будет так! Rasy ide hivyo kuwa midele na midele!

Так же как и тогда, ладонь кольнуло, по ошейнику мелькнули искры, и он распался на две половины. Только вот высокий ворот свитера не позволил ему соскользнуть, и мне пришлось снять самой. Покрутив в руках, рассматривая в отблесках костра, я швырнула его в сторону.

— Вот и всё, ты свободен. Удачи! Ах да… Зря ты навестил Хельгу в тюрьме и зря позволил ей прикоснуться к себе. Прокляла кровью… Проклянет. Боги всемогущие! — всхлипнув, я закрыла лицо руками.

Никак не получалось осознать себя здесь и сейчас. В голове всё перепуталось. Прошлое, настоящее, хаотично приходившие видения, полученные в Источнике мира знания. Я чувствовала, что теряю разум. Именно это и выкрикнула в отчаянии:

— Я не могу так!!! Зачем мне всё это?! За что?! Это сумасшествие! Я схожу с ума!

— Рэми, — неожиданно сдержанно для того, на кого вывалили уйму невообразимой информации и освободили от рабства, позвал Дарио. — Успокойся. У тебя, похоже, нервный срыв и активация дара. Я не понимаю пока, какого. Но у провидцев бывает… Ты даже как-то узнал… узнала, что я дракон.

— Я не провидица, — опустила я руки. — Я несчастный ущербный осколок души мира. Сидхе. Не желаю этого, но ничего не могу поделать. А ты… Ты иди. Нам дальше не по пути, иначе умрешь, как и все остальные. Не хочу снова тебя оплакивать. Не вынесу больше.

Отвернувшись, я сделала два шага к костру, запуталась в ногах, потому что тело стало совсем чужим. Ах да, я же сейчас снова мальчик. Центр тяжести иной. Забыла…

Ночное небо покачнулось и опрокинулось. Как много звезд… Я и забыла, сколько их ночью. Почему я не смотрела на них с того самого момента, как переступила порог домика, подаренного лордом Калаханом своему сокровищу?

Надо мной появился широкоплечий силуэт, загораживающий обзор. А потом глаза закрылись, и я провалилась в блаженное ничто, благословенный обморок.

Просыпалась я тяжело. Голова нещадно болела. В виски будто вбили гвозди, и их раскаленные концы буравили мозг. Подавив стон, приложила ладонь ко лбу, помедлила и, превозмогая слабость, приняла сидячее положение.

Уже утро. Раннее, судя по всему, но всё же утро нового дня. Или старого? Я уныло вздохнула. Костер, что удивительно, горел. Хотя нет, не удивительно. Пока я страдала от головной боли, сбоку появился Дарио с охапкой хвороста. Не глядя на меня, подбросил ветки в пламя, отряхнул руки и лишь после этого присел.