Корабль палачей (Романы, повести, рассказы) - Рэй Жан - Страница 69

— Я только вчера узнал, что фульмар — это всего лишь разновидность уток[24]. Мне это не нравится.

— Не мог же я переименовать свое судно только для того, чтобы он остался в составе команды, — проворчал Арнольд.

На закуску я оставил Яна де Брюина.

Ян, родившийся на одной из унылых улиц портового квартала Гента, нанялся в возрасте пятнадцати лет на пароход компании Гибсон Лайн, с которого ушел в Лейте, чтобы записаться в команду каботажника, который долго таскал его от одного порта к другому. После этого он перебрался на его конкурента и через десять лет вернулся в Бельгию, множество раз совершив кругосветное путешествие. Через несколько недель он уволился.

«Фульмар» подобрал его в Порт-Саиде.

Он никогда не рассказывал о своих приключениях. Тем не менее приключений у него было предостаточно, причем весьма необычных, и я узнал о них только из рассказов его друзей.

Однажды его видели плавающим в Карибском море в нескольких футах от акулы солидных размеров, и с ним не случилось ничего плохого. Добавлю, что плавал он рядом с акулой без каких-либо эмоций.

Однажды в Тампико он вернулся на борт необычно веселым с корзинкой из ивовых прутьев, в которой, по его словам, находилось животное, стоившее немалых денег.

С капитаном едва не случился удар, когда он обнаружил, что это «животное» было огромной коброй.

В Буэнос-Айресе, в кошмарном квартале Бокка три здоровенных докера-негра попытались очистить его карманы. Он уложил их всех в бессознательном состоянии на землю, после чего обрил каждому из них правую половину головы.

Он был одним из немногих уцелевших в страшном циклоне 1911 года, когда «Фульмар» потерял шестерых человек неподалеку от Белиза. На протяжении трех часов, пока длился ураган, он не покидал палубы!

Однажды вечером я увидел его увлеченно беседующим с другим матросом-фламандцем из нашей команды, что случалось крайне редко.

Вы подумали, что он рассказывал о своих невероятных приключениях?

Ничего подобного. Он с энтузиазмом рассказывал о типе, встреченном им на ярмарке в Генте, который за четверть часа слопал пятьдесят пирожков.

Зажечь все свечи!

О китайских пиратах много говорят. О них рассказывают множество лживых историй и преувеличивают их преступления. Но эти негодяи существуют и продолжают пиратствовать.

Наш старенький «Фульмар» никогда не ожидал встречи с этими мерзавцами в районе голландского островка Пуло-Вен, где за недорого можно загрузиться хорошим углем.

Мы спокойно направлялись в Шанхай, обходя красные рифы и торчащие под водой скалы, причины многих кораблекрушений. Стояла ужасающая жара, а над морскими водами плавал голубоватый туман.

Вдруг мы увидели, как Рапси, помощник капитана, направил свой бинокль в какую-то точку и выругался.

— Это что за макака прет по курсу и не подает опознавательных знаков?

Это была большая китайская джонка с полуспущенным парусом.

— Ему этот парус не нужен, — продолжал ругаться Рапси, — пусть я обернусь лягушкой, если в ее брюхе не спрятан хороший дизельный движок!

Он передал бинокль капитану Арнольду.

— Они убирают брезент, — сказал старик.

Рапси кивнул:

— Видите, что за штуковины они открывают?

— Две скорострельных пушки 28 калибра и пулеметы Хочкинса. Что мы можем им противопоставить, Рапси?

— Три хлопушки «снайдера» и столько же револьверов.

— Маловато… Глядите, они готовят китобойную пушку.

Рапси усмехнулся:

— А кит, это «Фульмар». Они выпустят в нас ракету с гарпуном, снабженным абордажным крюком, и возьмут на буксир. Потом пойдут на абордаж.

— Думаю, нам придется пережить несколько неприятных минут, — задумчиво протянул старик.

— Конечно… И врач ничем не поможет, — сказал Рапси и повернулся к матросу, который стал подавать признаки беспокойства. — Набейте табаком ваши трубки, ребята, это, быть может, будет последний акт покорности, от которого вы не пострадаете.

Над джонкой взвились два белых дымка, и в двухстах морских саженях по курсу судна взметнулись два гейзера.

— Плохие стрелки, — скривился Рапси, — но вскоре они поправят прицел.

Два следующих выстрела последовали с коротким интервалом, а джонка на большой скорости ринулась на нас, словно пытаясь протаранить.

В этот момент сгустившийся от жары туман был довольно плотным, поэтому очертания пиратского судна были размытыми и нечеткими, но это не давало нам возможности броситься в бегство.

Внезапно Рапси и Арнольд вскинули руки к небу — они увидели необычайное зрелище.

Между нами и джонкой проскользнул громадный пароход, словно выскочивший из-под воды.

— Боже! — вскричал помощник капитана. — Это «Тасмания»! Это просто невозможно!

Мы хорошо знали этот грузовой корабль и не могли ошибиться. На борту джонки тоже увидели его и поняли, что захват такого судна был предпочтительней, чем пленение жалкого старика «Фульмара».

В тумане мы увидели, что китайская джонка повернула вправо. На ней заговорили пушки.

— «Тасмания» пропала, — простонал Арнольд.

— Нет! — крикнул Рапси. — Мы что, с ума сошли?

Мы услышали звук сильнейшего удара и зловещий треск.

«Тасмания» внезапно исчезла, а джонка развалилась, словно перезревшая смоква.

Несколько минут перед нашими глазами виднелись только обломки, потом на поверхности показались два или три круглых предмета, которые то поднимались, то опускались на волнах.

— Головы пиратов! — со смехом воскликнул Рапси. — Сейчас я по ним постреляю!

Старые ружья выплюнули свои свинцовые заряды.

— В данный момент «Тасмания», — пробормотал Арнольд, — должна идти милях в трехстах к югу. Рапси, вы что-нибудь понимаете?

— Фата Моргана, — объяснил помощник, — морской мираж, который обманул бандитов и спас нас.

— Спасение, к которому приложили руку Бог и его святые, — заявил Арнольд, человек весьма богобоязненный. — Скажите, Рапси, сколько у нас свечей на борту?

— Наверное, несколько дюжин.

— Зажечь их все… После огня по пиратам огонь на все свечи. Рапси, зажечь все свечи!

Лама и тигр

Шхуна «Фульмар», вышедшая из Рангуна, бросила якорь в небольшом заливе Теннасерим к югу от Тавои. Берег был почти не виден из-за мангровых зарослей, далеко заходящих в море как провозвестники громадного леса Тенари, вероятно, самого густого и самого древнего в мире.

Вечером можно было услышать доносившееся издалека рычание тигров и звонкие призывы пантер, охотящихся парами.

Говорили, что в глубине девственного леса находится монастырь, существующий на протяжении пятисот лет; его обитателей видели очень редко, но относились к ним с большим уважением в связи с их ученостью.

Однажды рано утром, когда солнце только-только поднялось над горизонтом, «Фульмар» окликнул высокий, невероятно худой мужчина, каким-то чудом пробравшийся через мангровые заросли.

На прекрасном английском языке он попросил дежурившего на палубе матроса провести его к капитану.

— Господи, — пробормотал старина Арнольд, узнавший за десятки лет много интересного об Азии, — это же лама высшего класса, к тому же из числе наиболее ученых!

Просьба, с которой лама обратился к капитану, оказалась настолько неожиданной, что ламе пришлось трижды повторить ее.

Речь шла о тигре, которого нужно было погрузить на судно и доставить его в залив Соланг, откуда он мог бы вернуться в лес Лигор.

— Это тигр из Лигора, — объяснил лама. — Сиамские охотники поймали его там и теперь хотят доставить свою добычу в Бангкок, чтобы продать в императорский зоопарк.

Однако по пути тигру удалось сбежать, и он укрылся в лесу Тенари.

Но дело в том, что тигры леса Тенари отличаются от тигров из Лигора, и они никогда не признают беглеца за одного из своих. И они наверняка убили бы этого тигра, не укройся он в нашем монастыре.