Все драконы любят апельсины (СИ) - Лофт Уна - Страница 45

— Например, тело существа твоей расы?

— Да, например, в тело существа моей расы.

— А Зверь?

— Я не уверена, но думаю, он из Хранителей точек перехода, они контролируют коридоры путей между мирами и поддерживают баланс. Они ищут иномирцев, пришельцев, всех тех, кто странствует Вратами, и время от времени мягко намекают им, что пора возвращаться.

— Мягко?

— Да, ненавязчиво.

— Я в курсе значения слова «мягко», но смерть двоих человек и следы когтей на твоей руке мягким не назовешь.

— С чего ты взял, что умерли люди?

— Что, прости? — Джейк был не на шутку удивлен. — Он загрыз двоих, ты сама видела тело.

— Видела. Но от первого следов почти не осталось, мы можем судить лишь по одежде, что это был бродяга, бомж, но он мог оказаться и нечеловеком. А по второму телу, так ведь не пришли анализы. И потом, даже если они придут, ваши анализаторы заточены под антропологическую систему измерений, они не смогут выявить отклонения, присущие иным расам, иным существам. В крайнем случае, из лаборатории придет заключение, что взятого образца мало, или он испорчен, или неадекватен.

— Что же посмотрим, что пришлют из судебной лаборатории Биллингса (крупнейшего города штата). Выходит, этот Хранитель их уже предупреждал, а потом убил, когда они не вняли его предупреждениям?

— Может, и так.

— А может?

— Может, ему просто нравится человечина.

— Хранитель Врат, которому по вкусу человечина. Несколько странный Хранитель, не находишь?

— Ну, он же Хранитель Врат, а не Хранитель человечества.

— То есть, те двое могут оказаться и людьми… — продолжал сыпать вопросами Джейк.

— Могут.

За разговором она и не заметила, как автомобиль подкатил к воротам ранчо и остановился у входа. Какое-то время они еще сидели в машине. А потом Эррнгрид вдруг неожиданно для себя спросила:

— Ты будешь скучать… по мне?

Джейк улыбнулся:

— Тебе же это важно?

— Не знаю… Важно, наверное, иначе бы я не спросила.

— Конечно, буду. Ты подарила мне новую жизнь.

— А ты мне новое тело, так что… ты мне ничем не обязан.

Она открыла дверцу, но не выходила.

— Надо прощаться, Джейк. Не думала, что это будет так… тяжело, — сдавленно прохрипела Эррнгрид. На глазах у нее стояли слезы. Все еще не веря, роунгарри провела пальцами по нижнему веку, влажные дорожки потянулись крохотными капельками вниз по щекам, медленно поднесла мокрые пальцы к глазам.

— Что это? Джейк, что со мной происходит?

— Это слезы, Энн, и с тобой все хорошо. Слезы — это хорошо.

— У меня дефект слезной железы. Я никогда не плачу. Просто не могу.

— Теперь плачешь.

Они вышли из машины, Джейк остался стоять, а Эррнгрид решительно направилась к дому: минута слабости прошла, надо было лететь в Непал, ее ждал частный самолет, ее ждали восточные Гималаи, и, в общем, много чего еще. Обернувшись, она слишком эмоционально для себя выпалила:

— Мы с Джуно намерены погибнуть в Гималаях, но ты не вздумай плакать.

— Даже не собирался.

Джейк широко улыбнулся, подошел и крепко ее обнял.

— Я знаю, — Эррнгрид отстранилась.

— Знаешь что?

— Знаю, что ты собирался мне сказать

— Вот как? И что же?

— Хорошо, что я появилась в твоей жизни.

— Нет, я собирался сказать совсем не это, Энн. Хорошо, что мы появились в твоей жизни.

Ее самодовольной улыбки: «Вот ведь, глупые людишки!» Джейк не видел, сев за руль и заведя мотор, быстро набрал скорость и выехал за ворота, намеренно скрипнув тормозами.

ЧАСТЬ III. ПЕЧАТЬ ДЛЯ УБИЙЦЫ

Глава 1. Обитель изгоев. Аккелон. Рэм.

Слушая Рэма, Лайл хмурился все больше, красивое лицо скривилось, как будто в кульминации любимой арии солист ошибся в ноте.

Вернувшись поздно вечером в Обитель с Большой земли, усталый и удрученный, даже не переодевшись, лишь сполоснув лицо водой, пришел с докладом к Рэму и застал того лежащим на кушетке у окна, полупустая бутылка коньяка стояла прямо на полу. Так много Рэм никогда не пил.

— Выходит, здесь гораздо больше у молодых семей завести потомство, чем на Большой Земле? Кто бы мог подумать…, что Обитель станет ей взаправду, — Лайл отошел к окну и оперся руками на раму, прислонившись лбом к холодному стеклу.

Тяжко вздохнул, побарабанил пальцами по стеклу, затем, наклонившись, поднял с пола бутылку и плеснул в стакан на два пальца горьковатой жидкости со вкусом жареного миндаля.

Рэм понимал его без слов. Далеко не каждый из них стремился стать отцом, но рано или поздно большинству из них придется с этим столкнуться. Заводить и содержать семью, конечно, лучше в Алакантэ, в родных стенах, где все просто и понятно, где дети и жена будут в безопасности — подальше от всей нечисти, которая с каждой Зимней Жатвой все больше и больше напоминала извращения воспаленного мозга, так что больные не отличали ни своих, ни чужих, а проводили время в безумных скитаниях на темной стороне дээйлира.

Как вживишь кхаари младенцам? А беременным девушкам?

— Да, будем проводить обряды венчания здесь. Представляю выражение лиц родителей…. Мне и самому это предстоит, когда-нибудь…

При этих словах Лайл покосился на него через отражение в окне, неужели не знает, ну ладно, не его дело, что там у Аланы и…

— … и потом, в походах на Север придется разбавлять отряды раайэнне другими кланами. Изменить нашему обычаю. Придется рисковать обнаружить наш секрет.

Услышанное от Эррнгрид накануне несильно потрясло Рэма, хотя бы потому, что волнений для одного дня, особенно для сдержанного и неэмоционального раайэнне, было многовато. За последние несколько дней он переживал больше, чем за последние двадцать лет. Словно где-то в мироздании обнаружилась сквозная язва в эмоциональном водостоке, и оно решило поделиться своим желчным и плохо переваренным содержимым с наместником. А он оказался к этому не готов.

Даже смертельные Зимние Жатвы его так не волновали. А вот Эррнгрид удалось это на раз.

***

Уже стемнело, и тьма затопила окрестности Аккелона, дух и разум раайэнне.

В Замке пахло… Смертью, мрачное настроение преобладающего здесь эльфийского клана наполнило коридор и комнаты Замка ощущением скоротечности жизни в мэйлире и желанием скорее покинуть его.

Поэтому остальные эльфы старались всеми силами не встречаться с раайэнне и не обращаться к ним без острой необходимости.

Но именно в такие минуты все оставшиеся перворожденные почувствовали зыбкость своей мнимой безопасности и своей жизни, а также реальную угрозу, которую нес каждый раайэнне им самим.

Узы дружбы, ставшими такими крепкими за годы совместной службы, вдруг стали проницаемыми. Завтра с утра едва ли многие найдут в себе силы дружелюбно поприветствовать своих собратьев.

Им предстоят еще более тяжелые испытания — заново учиться доверию, который, как скоропортящийся продукт, вдруг начал быстро тухнуть в зловещем мраке Аккелона…

***

В обратный путь отправились почти сразу. Колди пересказал Рэму начало разговора и случившееся с роунгарри. Пока эльфы тушили костер и прибирали стоянку, Рэм подошел к Эррнгрид и тихонько дотронулся до ее рукава:

— Как вы?

— Я в порядке, правда.

— Каждый раз, когда я вас об этом спрашиваю, и вы мне отвечаете, добавляя ваше «правда», значит, все плохо.

— Все дело в том, что на самом деле, я не знаю, как я. — Эррнгрид повернулась к нему и даже, так ему показалась, тихонько вздохнула. — Уже много лет. И ответ «в порядке» представляется мне вполне уместным в данной ситуации. Все слишком непонятно, и странно, и… я не могу ничего контролировать, и что бы я ни делала, я ни на что не влияю.

— Так, может, ничего не делать?

Она лишь слабо улыбнулась. Он помог ей забраться в седло, отметив про себя, что Каринэль демонстративно этого не заметил.