Выполнение замысла (СИ) - Савелов Сергей Владимирович - Страница 72

- Врачи обещают, что все обойдется. Организм у Сережи крепкий, выкарабкается! Да и больница, видишь какая! - слышу вздрагивающий тетин голос. - Прости меня Люда! Не уберегла! - снова всхлипывания.

- Не виню я тебя, перестань убиваться, Света! Он, сволочь, сам куда-нибудь влез! Дома у него всегда полно друзей и его боялись трогать, а здесь он пока один. Ничего приживется, его и здесь начнут бояться, - пророчествует мама. - Ты знаешь, сколько он мне нервов вымотал! Каждый день, как на вулкане жила. Каждый день ждала - вот что-то случится! То подерутся! У него же уже не первое сотрясение мозга. То напьются с друзьями! То лошадей из колхоза угонят и катаются ночью по городу, а потом милиция ходит всех опрашивает. То с головой разбитой придет и говорит, что камнем случайнопопали.

У нас, что не день, то что-то происходит. Придешь на работу, а там такие страсти рассказывают, что вечером накануне произошло. То ограбили кого-то, избили, порезали, в милицию забрали. А нашего-то дома в это время не было! Вот и думай, чего хочешь! А сам, ни за что не признается.

Его ведь в девятый класс не хотели брать. Настолько плохая репутация у него была. В тюрьму не взяли бы! А голова-то варит! Пришлось ходить по начальству, уговаривать, чтобы дали закончить десять классов.

- Ты рассказываешь, как будто не о сыне! - удивляется тетя Света. - Мне он показался взрослым, самостоятельным и разумным человеком. Хозяйственным и хватким. А песни, какие сочиняет? Общительный. Друзей и знакомых везде завел. Связи появились сразу.

- Это только в последний год он таким стал. А до этого …! - уточняет мама. - Сами с отцом удивляемся. Как будто подменили сына. Песни стал сочинять. Деньги огромные появились, - сообщает шепотом. - Так разве мне от этого спокойней стало?

- А я переживала, что он так легкомысленно деньгами разбрасывается, - признается тетя.

- Главное на дело тратит. Не переживай! Мне он тоже всего накупил, и на новую квартиру десять тысяч (шепотом) дал. Сама не ожидала, что песни столько стоят. А он как не съездит в Москву, то какую-то обновку нам с отцом или себе привезет. Откуда только достает? Никогда такого в магазинах не видела и все по размеру! - хвастается мать. - На работе только ахнули, увидев меня в обновках!

- Так ты не собираешься его забирать? - обрадованно интересуется тетя.

- Попробуй, забери его, - признается в своем бессилии мать.

«Хватит всякие страсти про меня впечатлительной тете слушать!» - решаю и пошевелился, разминая затекшее тело. Сквозь ресницы вижу две фигуры обеспокоенно склонившиеся надо мной.

- Сергей! Как ты себя чувствуешь? - слышу беспокойный голос мамы.

- Замечательно! Скоро в школу пойду. По зарядке скучаю. Жиром здесь заплыву, - пытаюсь шутить, не открывая глаз.

- Слава богу, ожил, - выдыхают обе.

«Это, что? Меня хоронить собирались? Не дождутся! Я еще спляшу на могилах своих врагов! - возмущаюсь про себя.

- Ты чего приехала? Видишь, все хорошо! Еще не переехали? - интересуюсь все так же с закрытыми глазами.

- Вижу, вижу. Сегодня вечером уезжаю. Переполошились с отцом из-за телеграммы, а к телефону никто не подходит. Тетя Света отпуск взяла для ухода за тобой, и все время здесь проводит, - зачастила она. - Переезжать еще только собираемся. Дом вот-вот сдадут, - добавляет с гордостью в голосе. - Кто тебя побил? - вспоминает.

«Побил?» - мысленно удивляюсь и тут же, как что-то далекое всплывает в памяти - темный проход, несколько крупных фигур, драка, теснота, удар, еще удары, земля или асфальт перед глазами. Выкрик-стон: «колхозник». «Колхозник!» - соображаю про себя. Неужели Лом решил мне отомстить за те стычки? Вот сволочь! Не успокоился. «Выйду из больницы, урою гада и остальных уродов, которые с ним были!» - обещаю про себя. Хер, кто меня остановит!

А мама не унимается. Достает из сумочки вскрытое письмо и трясет перед моим разбитым носом:

- Письмо тебе пришло от какой-то Тани Щуровой. Издалека. Что это за девочка? Где ты с ней познакомился?

Ошарашен, но стоило ожидать то, что Танька напишет в ответ на посылки.

- Читала? - интересуюсь с подозрением.

Удивился бы, если мама не сунула нос в мои дела.

- Читала, - смущается. - Хорошая девочка, мне понравилась, - зачастила. - Деревенские, они надежные и хозяйственные. Не то, что городские вертихвостки. Ты бы не бросал ее. Она тебя, похоже, любит. К себе в гости зовет. Заботливая и ответственная. Сама не может приехать, родители у нее больные и хозяйство на ней, - поясняет сестре, вероятно. - Всегда девочку хотела, - добавляет шепотом, но я услышал.

- Сами разберемся, - бурчу, недовольный вмешательством в мою жизнь.

На следующий день меня навестил Ксенофонтов. Он не стал дожидаться, когда я проснусь, а просто потряс за плечо. Чуть мозги не расплескал. Хотел послать подальше грубияна за то, что небрежно обращается со смертельно больным, да вовремя услышал его голос.

Я чувствовал реальное улучшение самочувствия. Врачи тоже отмечали это. Стал тише шум и звон в ушах. Мог лежать с открытыми глазами, но скоро уставал. Стало меньше двоиться глазах и расплываться. Даже медленно шевелиться начал без приступов тошноты и боли. Не знаю, старания врачей привели к улучшениям или мой железный организм сам справляется. Но капельницу сменили болючие уколы в вену. На заднице нет, наверное, целого места и вроде ощущаю начало абсцесса. Слишком больно лежать и сидеть. И уплотнения чувствуются или это ж…па от уколов распухла!

- Красавец! Дотаился партизан? - констатирует Петр Петрович. - Тебя ведь спрашивал о проблемах! Сам решил справиться? - упрекает.

Хорошо, что можно по уважительной причине лежать с закрытыми глазами - не так эмоции заметны, тем более на моем побитом лице. До сих пор носом дышать не могу, губы саднят и зубы шатаются. Боюсь зеркало попросить.

Догадываюсь, что Ксенофонтов намекает на повреждение руки.

- Я Вам правду сказал. С рукой это не может быть связано, - убеждаю.

- Да? - слышу недоверие в голосе или насмешку. - А с чем тогда это связано? - дублирует язвительно мои интонации. - Ты узнал налетчиков? - спрашивает вроде бы равнодушно.

- Нет. Там в проходе темно было, а они сразу кинулись. Не успел никого рассмотреть, - стараюсь не дрогнуть голосом и в очередной раз радуюсь, что лежу с закрытыми глазами.

Хочется получить самому удовольствие, начистив рыло Лому лично. Сделаю умнее - следов уж не оставлю, но заставлю ссаться от страха или шарахаться от меня при встрече.

- Поймали твоих обидчиков, - сообщает оперативник, как будто подслушав мои мысли.

- Да? И кто они? Чего от меня хотели? - изображаю радость и любопытство, стараясь скрыть разочарование.

- Тебе лучше знать, - настаивает собеседник.

- Почему? - искренне удивляюсь.

- Забыл, кого избил в первый вечер приезда? - упрекает.

- Ломова? Так он сам нарвался. Я ведь не хотел ни с кем конфликтовать, - возмущаюсь.

- Почему у меня не бывает подобных ситуаций? Почему на меня никто не нарывается, где бы я не находился и в любое время? - теперь возмущается он.

Что я могу ему возразить? То, что он взрослый и забыл о взаимоотношениях в подростковой среде. Постоянные споры и выяснение отношений при знакомстве кто круче и выше на стенку писает.

- Вот Ломов и захотел тебе отплатить, а для этого привлек еще троих идиотов и теперь всем грозит статья за хулиганство и грабеж, - разъясняет.

- Грабеж? - удивляюсь и даже открываю глаза.

- У тебя часы и сумку забрали и по карманам прошлись, - поясняет. - Ты мне лучше скажи, - понижает голос, - сотрясение не повлияло ни на что? - спрашивает с тревогой в голосе.

- Все в порядке, - успокаиваю его и оглядываюсь.

Хоть зрение полностью не восстановилось, но все же могу заметить, что в мой двухместной палате никого нет, даже тетю Ксенофонтов выгнал за дверь.

- Хорошо, выздоравливай. Тебя опрашивать следователь будет - так и отвечай. У тебя достоверно, получается, - сообщает, улыбаясь, и собирается вставать с моей кровати, на которой сидит.