Лукоеды - Данливи Джеймс Патрик - Страница 41

— Гейл, я действительно думаю, что что-то случилось. И для того, чтобы спасти собственную шкуру я должен посмотреть. А потом я хотел бы вернуться и поговорить с тобой о моем затруднительном финансовом положении.

— Все это очень хорошо. Но если я даю тебе деньги, я должна быть на первом плане.

— Ты будешь, честно. Но чуть позже.

— Не обманываешь?

— Нет.

— Ну, все я проиграла.

— Боже, ты прекрасна и богата.

— Ты не понял. У Вероники денег нет. А за последние семнадцать лет у нее было не менее сорока разных мужчин. Разве ты не понимаешь? Это шестьсот восемьдесят мужчин. У меня же был только мой кузен, когда мне было шесть лет, а ему семь, и мы не знали, чем мы занимались. А следующим был Джеффри. Это в лучшем случае полторы мужчины.

— Я хотел бы тебе помочь. И помогу, Гейл. Однажды мне спасли жизнь. Я знаю, что такое чувство поражения. Так, дай-ка я тебе вытру глаза. Ты плачешь.

— Извини. Я не имею права беспокоить тебя своими проблемами. Это очень необдуманно с моей стороны. В то утро, когда ты вошел в Фарфоровую комнату, то, увидев в утреннем свете твой профиль, я подумала, какой он красивый. И поняла, что могла бы тебе отдаться. И нарушить клятву, данную Джеффри. Свою мне он в буквальном смысле втоптал в землю. Хотя я его все еще боготворю. Но он пошел по другим женщинам и я не вижу причин, почему другим мужчинами не пойти по мне.

— Я должен пойти. Но не на тебя. А выйти. Каждая секунда может быть решающей. Слышны чьи-то шаги, идет по военному. Может быть Джеффри.

— Господи, я подожду. Что еще я могу сделать?

— Все будет нормально.

— Поцелуй меня. Пожалуйста.

Выхожу на цыпочках в холл. Под ногами ковер. Иди по центру, а не по стеночке, как будто слаб в ногах. Вверх по лестничному пролету несутся крики. Остановись и потихоньку выгляни из комнаты. Тут должно быть окно. Или прорезь для копий и стрел. Внизу у входа, посыпанного гравием, горит фонарь. Тени людей. Сердце сжало холодной рукой. Пронизывающий ужас.

Клементин мчится по коридору. Открывает дверь и ощупью спускается по узенькой винтовой каменной лестнице. Вниз на три этажа. Толкни эту дверь и иди в сторону часовни. Испроси у Бога согласие. А затем вниз по парадной лестнице. Господи, а это что? В слабом лунном свете. Такая огромная. Самая большая, черт побери, комната в замке. Три люстры, крашенный потолок. Бальный зал. Тут можно и взрывать. И создавать эхо всех тех криков, которые я сейчас слышу от Макфаггера.

— Клементин. Парниша. Где ж тебя, черт, носит?

На самом верху парадной лестницы. Над большим залом. Вижу толпу шепчущихся постояльцев. Которые могли спланировать и внезапную атаку разом. И выбить из меня последнее, еще не застывшее, дерьмо. Сними со стены вот этот меч и щит. Лучше быть смешным и живым, чем спокойным и избитым пятью десятками пар сапог под дых и ребра со смертельным исходом.

В двери с важным видом входит Макфаггер. Идет, цокая по плиткам зала. Брови у него, как будто, сведены вместе. Говорят, сорок пятый бьет наповал. Сшибает тебя прямо на спину. Гораздо хуже тех пуль, что прошивают насквозь. И убивают еще кого-нибудь позади. А ты останешься стоять, затыкая раны пальцами. Макфаггер разглядит отпечатки пальцев своей жены по всему моему телу.

— Мой, Бог. Клементин, а вот и ты. Я уж начал думать, что и ты там. Гейл, слава Богу, тоже с ними. Я нигде не могу ее найти.

— Что случилось?

— Они там. Мы их должны спасти. Последний раз они покачали фонарем. Пять минут назад. И полностью исчезли. Этот долбанный матадор по имени Блай там с моей женой и полной шлюпкой детей. А тут начался отлив. На счету каждая секунда. При скорости пять узлов они быстренько окажутся в открытом море.

Щит Клементина брякается об пол. Одной рукой он хватается за балюстраду. Макфаггер подхватывает его за локоть.

— Что такое?

— Сердце что-то.

— Возьми себя в руки, ты же мужчина. У нас сейчас, черт побери, нет времени, чтобы заниматься твоим сердцем. Нам надо спасать Гейл.

— Да, конечно.

— Может я немного и нарушал семейный кодекс в свое время, но я очень люблю мою старую коровку, у нее такая попка.

— Да, конечно.

— Хватит тут стоять и повторять, да, конечно. Нам нужно выходить на их поиски. Нам нужна шлюпка.

Пляж ожил огнями. На песке рыжим огнем горит костер. Плеск волн впереди. Макфаггер, Бладмон, Франц и Барон позади. Спускаемся по тропке меж призрачных деревьев вниз к лодочной станции. Шуршит листьями бриз. Мягкий. Пока, по крайней мере. На этой закрытой стороне холма. Твоя жена, Макфаггер, жива и здорова, позади, там, где я ее оставил, полураздетую на заплесневелых покрывалах, терпеливо ожидающую, когда я вернусь и взберусь на нее. Возрадуйся от этой новости и пристрели меня. А она может занести в свой список двух с половиной мужчин. Увеличить свой счет, пока вся эта группа детишек с серебристыми голосами там, в море, в дырявой шлюпке. Желудок Бладмона, насколько мне известно, в шторм ведет себя нормально. Господи, Барон в кепке яхтсмена, блейзере и белых штанах. В любых обстоятельствах все точно по протоколу.

Группа направляется к двери лодочной станции. Макфаггер вытаскивает свой кольт сорок пятого калибра, одним выстрелом сбивает замок и мчится вниз по лестнице и вверх по трапу с фонарем. Дергает за веревки на спасательных лодках позади дымовой трубы. Он военный. И в данный момент страшно расстроен. Морские дела мне лучше взять в свои руки. Пока он не обдерет весь киль этого суденышка.

— Клементин, черт побери. Да на этих корытах и кусок говна через унитаз не провезешь.

— Все нормально, Макфаггер, не паникуй.

— Не паникуй. Да там моя плоть и кровь. Может я женился и из-за денег, но она чертовски прекрасная жена с огромным наследством.

— Может я возьму командование на себя. Вообще, это моя сфера. У меня морская подготовка.

— Не пори чепухи, парень, кому нужна твоя подготовка. Нам нужна шлюпка.

— Посмотрим, подойдет ли эта?

— Что? Да какой там.

Фонарь освещает раскрасневшиеся щеки Макфаггера. Может сейчас самое время сказать ему? Если бы у него не было этой пушки? Твоя жена готова лечь под меня и заплатить за это кучей золотых монет. Ага, Франц. Возбужденный появляется из рубки, губы поджаты, волосы взлохмачены. Темные печальные глаза с поволокой.

— Г-н Клементин я пойду в машинное отделение. Может оказаться, что я вам пригожусь.

— Да, конечно. Идите. А вы, Барон, знаете как обращаться с орудием? Ваш кивок головой означает да или нет?

Одна рука Макфаггера на бедре, другой, плотно сжатой в кулак, он покачивает перед лицом. Спокойствие с одной стороны, истерика с другой.

— К черту, орудие. Нам отсюда надо вылетать.

— Макфаггер, прошу, держи себя в руках! Первый принцип корабельного устава — привести всех в порядок. Бладмон, вы служили на флоте. В каком звании?

— Капитан-лейтенант.

— Понятно. Я ниже по званию. Вы должны принять командование на себя.

Бладмон потирает руки. Со странной улыбкой на лице. Он приподнимает подбородок и вдруг видишь жесткий белый воротничок, завязанный маленьким узлом галстук и два черных рукава, на которых две с половиной полоски. Голос его спокоен. Там на квартердеке. Чуть назад. Дайте капитану сказать.

— Благодарю, г-н Клементин. Я знаю, как вы все себя сегодня ночью чувствуете. Вы хотите выйти отсюда, как можно скорее. Но выходить в море, когда кливер болтается — сплошное неблагоразумие. Соберитесь, возьмите себя в руки, носы подтереть и мы выполним нашу миссию. Лейтенант Клементин, вы будете моим заместителем и штурманом. Барон, прошу вас, займите пост дежурного офицера по кораблю. А г-н Мафаггер, вы будете боцманом. Франц, там внизу, будет механиком. Вольно.

— Вы прекратите этот чертово представление?

— Буду благодарен вам, боцман, если вы заткнетесь. И исполняйте приказания.

Волны плещутся о гранитный пирс и борт корабля. Внизу гремит трубами Франц. Капитан Бладмон запрашивает азимут и компас. Шум двигателя. В рубке мерцает свет. Спустись и поплачь у ног Франца. Попроси прощения. За все те подленькие, злостные мысли, которые у тебя были в то время, когда он вел раскопки. Он запустил генератор. Гудит.