Чёрному, с любовью (ЛП) - Андрижески Дж. С. - Страница 22

Они понятия не имели, как долго могут прожить без крови.

Для них голод — это всё равно что буквально наблюдать собственную смерть.

Большинство из них считало, что если они проведут без крови несколько дней, то умрут, и это состояние сознание делало их более склонными для переговоров.

Как минимум, Наоко притворится, что идёт навстречу — хотя бы пока не получит крови. Он попытается убедить Дориана, чтобы тот разрешил ему поохотиться. Скорее всего, он пообещает сделать что угодно, лишь бы Дориан разрешил ему охотиться и кормиться.

Молодые вампиры также сильнее ощущали необходимость охотиться, чем старшие вампиры.

Однако Дориан не собирался позволять ему такое — пока что нет. Он не собирался давать ему что-либо, пока не получит в ответ несколько настоящих признаний. Он ожидал, что на это уйдёт ещё несколько дней как минимум.

Но эти дни необязательно проводить в изоляции.

Дориан мог начать обучать его в эти дни.

Кое-что может даже отложиться в его мозгу.

Он отпустил Найроби примерно в два часа утра.

Показав ей жестом, что дальше он сам обо всём позаботится, он остановил её ровно настолько, чтобы пробормотать на ухо о том, что он оставил в её комнате несколько подарков взамен этой услуги.

Он не сказал ей, что это за подарки, но знал, что они её порадуют.

Она тоже знала, что они её порадуют, и благодарно улыбнулась, сжав его руку бледной ладонью.

Дориан не тратился впустую, когда дело касалось подарков.

А также он серьёзно относился к услугам и отплачивал за них в соответствующей серьёзной манере.

Поэтому он оставил ей два подарка, по одному за ночь и день, что она охраняла его подопечного. Один из подарков был мужчиной, которого он достал с немалыми проблемами.

Она питала слабость к аристократам, так что он приложил усилия.

Вместе с молодым графом, специально для неё одетым в парадную униформу, связанным и стоящим на коленях с кляпом во рту, Дориан оставил ей на каминной полке изумрудно-бриллиантовое ожерелье, которое принадлежало теперь уже покойной жене графа.

Всё ещё слегка улыбаясь и представляя, что мог принести ей Дориан, Найроби направилась по коридору к своей комнате.

Дориан проводил её взглядом.

Затем он потянулся к ручке двери в комнату Наоко.

Беззвучно повернув её, он открыл дверь.

Он приказал Найроби не входить в комнату ни под каким предлогом.

Он также сказал ей проверять его через окна, если у неё возникнут вопросы или беспокойство об его самочувствии или присутствии в комнате. Она могла проверять его любым другим образом, какой сочтёт подходящим, лишь бы Наоко не почувствовал и не ощутил её в комнате, лишь бы эта дверь не открывалась.

Новорождённый должен был чувствовать себя в совершенном одиночестве.

Уединение содержало в себе посыл, как и меч.

Дориан знал, что Найроби в точности соблюдёт его инструкции.

Он также знал, что она будет проверять Наоко через окна чаще, чем скажет ему — из страха разочаровать, как минимум, но в основном и гордости. Она никогда не позволит себе упустить из-под присмотра подопечного, которого ей поручили. Никогда. Это просто не в натуре Найроби.

По той же причине, а также благодаря мерам предосторожности, Дориан знал, что Наоко будет в комнате, более-менее в таком же состоянии, в каком он его оставил.

Он знал, что Наоко будет там.

Он ожидал увидеть его лежащим без рубашки на деревянном полу, пока меч пришпиливал его к полу по самую рукоятку. И всё же, вид его действительно на том же месте, бледного и вибрирующего энергией, настороженно поднявшего голову при звуках появления Дориана, вызвал у него мягкую волну удовольствия. Он позволил себе лёгкую улыбку, пересёк порог и закрыл за собой дверь.

Молодой вампир выглядел совершенно великолепно, даже сейчас.

Эта улыбка всё ещё играла на губах Дориана, когда он сделал ещё один шаг…

…и он тут же понял, что что-то не так.

Его взгляд метнулся в сторону.

Его вампирские глаза заметили тонкий металлический столбик, когда тот взлетел по дуге как кнут, целясь в высокий потолок. Дориан не увидел движение полностью. Петля проволоки обвила его лодыжку, дёрнула вверх за доли секунды и подвесила вверх тормашками, пока он извивался в воздухе, пытаясь дотянуться до пойманной в ловушку ноги.

Он раскачивался в воздухе, а его лодыжка повисла в проволочной петле.

Зашипев, он завозился с проволокой, которая рассекла кожу его лодыжки, и только тогда осознал, что проволоку заострили с двух сторон, сделав её острой как бритва.

Он в неверии уставился в потолок, всё ещё бешено раскачиваясь в разные стороны и извиваясь, повиснув на теперь уже выпрямившемся столбике.

Он ни на секунду не прекращал попыток высвободить ногу.

Однако прежде чем он сумел запустить пальцы под бритвенно-острую проволоку, он ощутил движение воздуха над лицом и голой кожей рук — и это движение вызывалось не раскачивающейся проволокой. Это движение казалось направленным, неслучайным.

Оно заставило волоски на его коже подняться, как от электрического заряда.

Он повернулся, зашипел, удлинил клыки, раскачиваясь в воздухе и всё ещё поддевая пальцами проволоку на лодыжке, истекая кровью по ноге и пытаясь высвободиться.

Перед ним появилось улыбающееся лицо Наоко.

Кровь покрывала его грудь, лицо, руки.

Прежде чем Дориан успел сказать хоть слово, сильные руки обхватили его голову…

И всё померкло.

Глава 7

Другой подход

Брик наблюдал за своим заместителем, слегка поджав губы.

Он хотел испытывать раздражение.

На каком-то уровне он отчётливо ощущал, что должен испытывать сильное раздражение.

Более того, он знал, что если он поддастся инстинктивной реакции на ситуацию, это не пойдёт на благо дисциплине. Это также могло обидеть другого вампира, конечно же, но при данных обстоятельствах Брик не так беспокоился об этом.

Ему стоило разозлиться.

Дориан пропал на несколько дней.

Он позволил самому молодому, даже новорождённому, только что обращённому, исчезнуть на несколько дней. Он позволил тому же новорождённому устроить настоящий разгул в Париже, который оказался достаточно заметным, чтобы угодить в крупные газеты и наверняка привлечь внимание видящих Блэка или Счастливчика Люцифера, которые всё ещё работали на этом континенте.

Всё это произошло под надзором Дориана.

Всё это произошло после того, как Дориан прямым текстом заверил Брика, что он лично займётся подготовительной тренировкой Наоко и сделает это потому, что никто не мог сделать это так хорошо и тщательно, как Дориан.

Полный и бесконечный провал Дориана в задаче тренировки нового подопечного Брика — нет, нового члена его семьи — должен был его разозлить.

И всё же реакция Брика преимущественно граничила с весельем.

Более того, ему было довольно сложно сидеть там, придавая лицу серьёзное выражение и не показывать другому вампиру своё веселье. Чем дольше он смотрел на вампира, сидевшего напротив него на кожаном диванчике, тем сложнее становилось держать лицо.

Отчасти причиной могла служить совершенная несовместимость того, кто и в чём провалился, а также эпичность этого провала.

Дориан не терпел неудачу.

Дориан никогда не терпел неудачу.

Брик практически уверен, что никогда не видел его таким, ну… всклокоченным.

Лицо Дориана сохраняло его обычную неподвижную маску нейтральности. Его радужки были того же тёмно-рубинового цвета, что и всегда — его разум и кровь поддерживал то же постоянное состояние возбуждения, пусть и на каком-то невидимом внутреннем уровне.

Его одежда, как всегда, выглядела безупречно.

Его светлые волосы недавно были подстрижены, коротко по бокам и сзади, длиннее на макушке.

Но ничто из этого не скрывало наполовину зажившие порезы, усеивавшие его лицо и другие видимые участки кожи. Брик видел порезы на лбу Дориана, у одного глаза, на губах, на одной щеке, на шее, на верхней части груди.