Проститутки Москвы (справочник) - Максимовский Эдвард - Страница 51

Каждый из них потом досыта нахлебался своей собственной боли.

А Матрена искала и находила независимых свидетелей. Вальку Рубинскую, машинистку, потом она сопьется на Сахалине, семейство Симоновых в Алма-Ате, имевших личный зуб на журналиста, потом их десятилетний сын попадет под автомобиль, они разойдутся и станут вести неопрятную и пустую жизнь.

Так устроен мир. Это добро не вознаграждается, а подлость получает сполна. Вопрос только во времени.

Когда зарубежное радио принялось превращать журналиста в политического борца, кто-то где-то заволновался, и решили его отправить знакомой дорогой - на судебнопсихиатрическую экспертизу. К большому удивлению, он не встретил в психушке ни одного сумасшедшего. Прикидывались - да, но сумасшедших не было. Ему предлагали согласиться на то, что он будет признан свихнутым. "Через полгода отпустим..." Это был май. Голубело азиатское небо, в ограде свадебно цвели фруктовые деревья. Можно было не возвращаться в черные, прокуренные камеры следственной тюрьмы.

Он отказался. Через день его этапом отправили обратно в тюрьму и поместили в одиночку. Так потянулись месяцы. С тех пор он не мог преодолеть в себе привычку ходить из угла в угол в комнатах и кабинетах. В пятиметровой камере он ежесуточно вышагивал по 60 километров.

Но это в те сутки, когда он еще мог стоять на ногах.

В лагере он сказал знакомому зэку: выйду, напишу книгу. Тем же вечером его отправили в барак усиленного режима: пиши! Впервые опубликовано в книге "ИМПЕРИЯ СТРАХА", 1990 год Издатель Эдвард МАКСИМОВСКИЙ

И ЧЕГО СТЕСНЯТЬСЯ МАЛОЛЕТКЕ-ПРОСТИТУТКЕ, ЕСЛИ У НЕЕ ТАКАЯ РАБОТА?

Об этом заведении мне рассказал мой коллега, корреспондент одной из иностранных газет, когда мы сидели в знаменитом московском кабачке за чашкой кофе и обменивались новостями.

- А ты знаешь, что существует детский секс-телефон?

- Нет.

- Это и не мудрено: русским туда вход закрыт, за некоторым исключением, конечно... Хочешь сходим?

- Разумеется.

- Тогда одна просьба: ты пойдешь в качестве моего друга, коим, впрочем, и являешься... Но постарайся сыграть под иностранца, владеющего русским языком.

- О'кэй!

...Башня в центре Москвы, одна из тех, в которых проживала раньше высшая партноменклатура. Впрочем, они и сейчас, вероятно, там обитают. Или их отпрыски... Справа от шикарного подъезда мемориальная доска: "В этом доме с... по... жил... выдающийся деятель Коммунистической партии и советского государства".

"Ничего себе", - подумал я.

И вот мы в квартире. Огромная светлая комната метров 35-40 с окнами во всю стену. Сбоку небольшая эстрада. Овальные столики с белоснежными накрахмаленными скатертями. Встретившая нас у дверей миловидная особа лет 25 с ослепительной улыбкой проводит к одному из них, уютно расположенному под большой раскидистой пальмой. Здесь вообще много зелени. Словно зимний сад... А может, он так и задумывался, чтобы выдающиеся деятели партии и государства могли под его сенью рассуждать о судьбах вверенной им страны?

Мой друг Пьер (назовем его так) любезно представляет меня хозяйке вечера, дородной высокой даме бальзаковского возраста в богатом вечернем туалете с глубоким декольте.

- Месье де Леонтье, - представляет он меня.

Я целую хозяйке руку и с некоторым изумлением вглядываюсь в смеющиеся глаза приятеля.

- Она все равно нечего не запомнит, но лучше не врать, - шепчет он мне на ухо.

Мы садимся за стол.

Тихо льется французская мелодия. Появляются гости. Зал наполняется. Многие знакомы. То здесь, то там звучат приветствия на английском, французском, немецком и других языках. Юный официант в древнеримской тунике, из-под полы которой виднеется огромных размеров принадлежность мужчины, разносит шампанское, фрукты, кофе, шоколад... Ему помогает очаровательная девчушка такого же возраста в бикини и с открытой грудью, совсем еще не развитой. Трусиков на ней нет.

Гости, в зависимости от вкусов и предрасположений, слегка похлопывают и обжимают ее спереди или сзади. Это происходит и с пареньком: огромный фаллос его медленно наливается кровью. Этому никто не удивляется, видимо, в порядке вещей. "И где они только такого нашли?" - думаю я, наблюдая, как официант с довольной улыбкой в таком пикантном виде обслуживает гостей.

- Ну как зрелище? - прерывает Пьер мои мысли.

Я огорошенно развожу руками.

- Вот, можно всю жизнь прожить в Москве и не знать ее "прелестей", в его голосе сарказм. - Для журналиста это недопустимо. Впрочем, - лицо его становится серьезным, - это только начало."

"Что же будет еще?" - думаю я.

Неожиданно включаются боковые лампы и сцена ярко освещается. Появляются 3 музыканта: скрипач, саксофонист и клавишник. Раздаются звуки канкана. На сцену выскакивают 3 девочки и 3 мальчика. Лет им на вид 12-14. Ребята в узеньких разноцветных плавочках, девчата-в бикини и с открытой грудью. Начинается танец. Высоко взлетают ноги. Движения отработаны и точны. "Это профессионалы", - думаю я и не ошибаюсь.

- Учащиеся хореографического училища, - поясняет мой спутник. - А здесь подрабатывают.

Бравурная музыка стихает и переходит в плавный восточный танец. Артисты, разбившись на пары, начинают эротическими телодвижениями представлять сцены любви. Причем пары разбиты так: лесбийская, "голубая" и естественная - кому что нужно. Публика в восторге! Общее оживление. Официанты скользят между столиками, разнося горячительные напитки и принимая "ухаживания". Я вижу, как один солидный господин вставляет в промежность официантке два пальца, а она, то ли в кайфе, то ли играя, томно постанывает, а у другого столика красивая дама с упоением делает минет официанту. Он, видимо, кончая, извиваясь всем телом, со стоном падает на нее. Слышен хруст денег. Всем весело.

- Сколько стоит вход сюда?

- Двести долларов.

Музыка становится медленнее и тише. Я с изумлением наблюдаю, как пары начинают раздеваться... Еще немного, и юные "артисты" возбуждены... А потом на сцене разворачивается оргия, заканчивающаяся настоящим совокуплением. Причем лесбийская пара, лежа валетом, с упоением лижет промежность друг другу... Стоны, всхлипывания, несущиеся со сцены, возбуждают присутствующих. Гости дружно аплодируют, кричат: "Рус, браво!" - и бросают на сцену доллары, фунты, марки, франки...

Звучат колокольчики, лежащие на каждом столе. Дородная дама подходит к гостям, о чем-то говорит... Девчонки и ребята (кому что нужно) тихо исчезают со сцены и вместе с гостями покидают эту "веселую" квартиру.

- А индивидуальный вечер с танцорами стоит еще двести долларов. Но это без учета места, такси, угощения... С ними дороже, - поясняет мой гид.

- Но гостей больше, чем "артистов", а если кому-то не хватит?

Пьер снисходительно улыбается.

- Во-первых, не все берут детей для непосредственного использования, многим достаточно просто посмотреть секс-шоу. Ну а если кому-то не хватит, вызовут дублеров, их здесь целый штат.

- А можно с ними поговорить?

- Почему же нет? Жестом хозяина он берет серебряный колокольчик.

Дзинь-дзинь-дзинь...

Дама подходит с улыбкой.

- Что вам угодно, господа? - произносит она по-английски.

- Можно просить девочку к нашему столу?

- Какую желаете? Я наугад показываю на первую попавшуюся.

- Элла! - приглашает хозяйка "артистку". - Гости хотят с тобой познакомиться.

Дама уходит.

Девочка подходит к столу, присаживается, привычно раздвигает ноги.

- Ты зовут имя? - Пьер на ломаном русском языке обращается к проститутке.

- Элла, - просто отвечает девочка.

- Сколько ты есть лет?

- Десять.

- Я плохо говорить русский язык. Мой друг хорошо говорить. Он спрашивать вопросы, - Пьер указывает на меня.

Я произношу с заметным акцентом:

- Ты давно здесь?

- Уже год.

Пьер довольно улыбается: я понял его и включился в "игру".

- Где ты учишься?