Мертвая академия. Печать крови - Лайм Сильвия - Страница 47

— В какие? — невнятно пробормотала я, чувствуя, как меня бьет дрожь, будто в лихорадке. Тело горело, голова отказывалась хоть что-то соображать. Был только он. Только Дэйн. Его руки, губы и поцелуи, которые казались не менее важны, чем воздух.

— Уже не важно, — отрывисто ответил он, через силу отстраняясь. — Мы должны остановиться. Сумеречный мир не место для любви.

От того, что тело больше не чувствовало его прикосновений, стало почти больно.

— Почему? — спросила я, и вышло ужасно жалобно.

Дэйн скривился. А потом ответил, снимая длинный плащ:

— Потому что это мир отца Тьмы. Здесь все иначе.

На Дэйне осталась одна тонкая шелковая рубашка красновато-черного цвета. И тогда, взмахнув плащом, он расстелил его на каменном полу, ловко усаживаясь посередине.

— Садись, попробую объяснить, — протянул он мне руку.

Я коснулась его длинных пальцев и уже через мгновение сидела у него между ног, прижимаясь спиной к широкой груди. Он обнял мои руки, заставляя обхватить себя за талию. Будто для того, чтобы я не могла прикоснуться к нему.

Это было ужасно. Моя кровь кипела, как лава в жерле вулкана. Необходимость дотрагиваться, целовать, вдыхать его запах стала почти болезненной.

Так нужно… Пожалуйста…

До стона в легких, до хрипа.

А Дэйн продолжал говорить:

— В Сумерках любой всплеск эмоций может привлечь самых невероятных тварей, каких только способна представить фантазия. Мы сейчас на первом уровне. Но страсть, испытываемая живыми людьми, способна вызвать демонов и со второго, и с третьего. Они голодны. И они чувствуют наши эмоции, ибо сами почти лишены их. И поэтому, Лариана, здесь нельзя сходить с ума. Нельзя испытывать даже толику желания. Это опасно. — Он внезапно сделал небольшую паузу, а затем отрывисто закончил: — А то, что испытываю я, выходит далеко за рамки простого сумасшествия…

Сердце в груди билось с такой силой, будто вот-вот разорвется. Казалось, что его стук разносится по всей площадке. И слова Дэйна только усиливали безумие.

— Но я так хочу… — прошептала я едва слышно, прижавшись как можно сильнее спиной к его груди, придвинувшись бедрами, с пьянящим волнением ощущая, как напряженно-твердо было сзади.

Дэйн выдохнул сквозь зубы.

— Лари… — почти прохрипел он, с силой сжимая руки на моих кистях, не позволяя мне пошевелиться. — Так нельзя…

Но я уже откинула голову назад на его плечо, потерлась носом об идеально выбритый подбородок, на котором уже успела появиться легкая шероховатость. И выдохнула почти со стоном:

— Еще немного. Пожалуйста…

В тот же миг Дэйн словно зарычал сквозь плотно сжатые зубы. Отпустил мои кисти, запустил ладонь в волосы на затылке и потянул, заставив откинуть голову. Подставить губы под голодный, обезоруживающий, пьянящий до дрожи поцелуй.

Под кожей, казалось, рассыпались раскаленные искры. Влажный язык с жадностью проник в мой рот, сводя с ума, окончательно отключая мозги.

Привкус мяты и зимы, холода и обжигающего безумия. Его руки на моей талии, сжимающиеся пальцы, движения, так легко воспламеняющие даже сквозь ненужную, лишнюю сейчас ткань платья.

— Тьма, Лариана, так нельзя, — низким отрывистым голосом повторил он, одновременно лаская сначала верхнюю мою губу, а затем нижнюю.

Я почти не слышала, что он говорит. Только мягкий, немного вибрирующий тембр, отдающийся в моей груди, только запах, окутывающий со всех сторон, проникающий в саму кровь.

Я тихо выдохнула и, инстинктивно почувствовав, что Дэйн вот-вот снова отстранится, накрыла сверху мужские кисти, управляя их движениями. Не давая исчезнуть этим отчаянно-дерзким ощущениям, дарящим сладкую слабость во всем теле.

Провела его ладонями по своему животу, чувствуя, как едва заметно дрогнули руки Дэйна. Как на миг замерло дыхание, как напряглись мышцы.

Огонь плеснул в кровь.

Слишком близко. Дэйн был повсюду. Его руки, губы, дыхание. Это абсолютно лишало воли.

Слишком близко, чтобы не думать о его ладонях, которые поднялись еще выше, повинуясь моему желанию. Накрыли грудь сквозь тонкий корсет.

Жар. Пламя через черную ткань.

Длинные аристократические пальцы теперь самостоятельно, без помощи сжались на напряженных вишенках моей груди.

Хриплый вздох, словно он захлебнулся воздухом. Поцелуи на шее, сквозь которые Дэйн прикусывал кожу.

И мой стон, который я даже не слышу. Не понимаю. Не контролирую.

— Пожалуйста, еще…

Дэйн вздрогнул, будто мои слова обожгли его.

— Лари, — тихий шепот в ответ. Густой, пьяный, темный…

И меня больше нет. Есть только он. И руки, медленно опускающие вниз мягкое декольте, накрывающие обнаженную грудь. Страстно сжимающие алые напряженные вершинки, вырывающие из моего горла стон за стоном.

А еще раскаленная молния, свившаяся в тугой шар где-то внизу живота. Сжигающая меня изнутри, заставляющая дрожать тело и плавиться в сильных руках этого мужчины. Того самого, который так легко управлял огнем внутри меня.

И вдруг что-то неуловимо изменилось. Дэйн замер, словно превратившись в каменную статую. Каждая его мышца будто зазвенела сталью от напряжения.

— Не двигайся, — тихо прошептал он в самое ухо.

А потом откуда-то сбоку раздалось рычание. Сначала едва слышное, почти могильно-шелестящее. От него холод проникал под кожу, шевеля волосы, замораживая страхом конечности.

Я распахнула глаза и посмотрела прямо перед собой. В каких-нибудь нескольких метрах впереди стояла отвратительная тварь. Кожистые крылья шуршали за спиной, складываясь и принимая гладкую, обтекаемую форму. Жилистое тело с четырьмя лапами опасно подобралось. Три хвоста нервно елозили по камню башни, пока кровавые глаза многообещающе поедали нас с Дэйном. Причем «кровавые» не было метафорой. По блестящим коричневым щекам из глазниц медленно текли багряные капли.

— Это алый цербер третьего уровня, — проговорил Дэйн, медленно выпуская меня из рук и выпрямляясь. — Встань мне за спину, Лариана, будь добра.

Его голос звучал спокойно, но как-то напряженно-тихо.

— Он опасен? — раздался мой неуверенный вопрос.

Я поправила платье, чувствуя, как, несмотря ни на что, кровь стынет в жилах. И осторожно спряталась за широкими мужскими плечами.

— Нет, — раздался ответ, который слишком сильно расходился с моими внутренними ощущениями. — Но этот демон никогда не приходит один.

Стоило ему закончить фразу, как за каменными перилами раздалось противное хлопанье крыльев. А еще через мгновение на площадке вспыхнули пять или шесть пар истекающих алыми потеками глаз.

Вот теперь мне стало действительно страшно.

— Ты сможешь их прогнать? — как-то жалобно бросила я, прижимаясь к мужской спине и затравленно выглядывая из-за плеча.

— Конечно, — ответил Дэйн, и в тон ему несколько тварей зарычали. — Но мы должны дождаться, пока они соберутся все вместе.

— А это еще не… — только начала было спрашивать я, как позади меня тоже захлопали крылья. — Дэйн, там…

— Я знаю, принцесса. Успокойся, — еще тише проговорил Дэйн.

В следующие несколько секунд со всех сторон вспыхивали все новые и новые красные точки глаз. До тех пор, пока я не потеряла им счет.

И тогда первое чудовище, что продолжало оглядывать меня с плотоядным предвкушением, прыгнуло.

Я едва успела ахнуть, как в руке ректора что-то полыхнуло Тьмой. Черный туман проник в ноздри, словно кто-то бросил в лицо хорошую жменю золы.

Раздался визг. Я пыталась разглядеть хоть что-нибудь, и спустя пару секунд мне это удалось. Дэйн сжимал в ладони длинный кинжал, исходящий сумраком. А на камне перед ним валялась одна-единственная тварь с распоротым животом.

Кровь заливала площадку, подбиралась к ступням, превращаясь в одну огромную черно-красную лужу.

Погибло одно чудовище, но я никак не могла понять, почему медлят остальные. Оказалось, что свой вопрос я задала вслух.

— Потому что проверяют, на что мы способны, — легко ответил Дэйн. Так, словно вокруг нас сейчас не застыли несколько десятков истекающих слюной демонов. — Лариана, когда я произнесу слово arveighn,[4] ты должна будешь упасть на камень. Поняла?