Мертвая академия. Печать крови - Лайм Сильвия - Страница 75

— Я не могу без тебя, Лариана, — прозвучал тихий, немного вибрирующий голос, и Дэйн прижался ко мне лбом, закрыв глаза. — Каждый день без твоей улыбки — это год в самой бездне Сумерек. Каждая секунда без твоих губ — это ночь, после которой для меня не наступает рассвета. Я люблю тебя, Лариана. Как не любил еще никого и никогда.

В этот момент вокруг стремительно исчез воздух. Все эмоции, все затаенные желания обнажились до предела. Делая остро зудящей, чувствительной до боли не только кожу, но даже взгляд.

И тогда его губы впились в мои с такой силой и страстью, будто он пытался вымолить прощение за что-то. Но я уже не помнила за что. Я не понимала, где нахожусь: все еще в кабинете из черного камня или, может быть, лечу сквозь Тьму на первом уровне Сумерек. Снова чувствовала мягкие губы, язык, с жадностью погружающийся в меня, ласкающий, выпивающий до дна.

И это слишком сильно било по мозгам. Вышибало последние мысли.

Он был нужен мне ближе. Гораздо ближе…

Слишком давно был нужен. И теперь горло разрывало от огня, от едва сдерживаемых стонов, когда его губы опустились ниже, с неистовством хищника прикусывая, целуя, оставляя сладкие отметины на груди.

Мои руки сами дернулись вперед, распахивая дорогой камзол, неловко расстегивая золотые пуговицы рубашки, проникая к прохладному напряженному телу. Наслаждаясь каждым прикосновением, ощущением рельефного тела под кончиками пальцев. Бешеным стуком сердца.

Дэйн тяжело выдохнул, когда я заставила его слегка отклониться, чтобы мои губы смогли обрисовать ямки мышц под распахнутой рубашкой.

Мало. Слишком мало…

Мне хотелось его всего. С каждой секундой все больше и сильнее.

Я обвела языком маленький сосок, слегка прикусив, и услышала, как из мужской груди вырывается тихое рычание.

Подняла взгляд и тут же наткнулась на его губы, сминающие мои собственные с голодной жадностью, животной страстью. С огнем, который был моим собственным.

С каждым мгновением все сильнее казалось, что я вот-вот сгорю или сойду с ума.

А в следующий миг дыхание оборвалось, потому что я почувствовала, как чуть прохладные руки коснулись между ног линии моего белья. Опьяняющая волна жара лизнула бедра, заставив дернуться навстречу и покраснеть от стыда.

Даже сквозь мрак кабинета я ощутила, как губы Дэйна растянулись в улыбке. Он едва сдвинул пальцы, коснувшись костяшками самой середины трусиков. Чуть надавив и скользнув вниз по ткани.

Я тихо застонала, прикусывая губу. Сердце грозило выскочить из груди. В глазах помутнело. Дыхание стало громким, почти всхлипывающим. И я ничего не могла с этим поделать.

— Моя… — прошептал низко Дэйн, снова сдвинув пальцы, отчего перед глазами заплясали искры. — Моя горячая принцесса…

На последних слогах голос перешел на хрип, когда Дэйн вдруг отодвинул мешающую ткань и дотронулся до меня по-настоящему.

Я выгнулась в спине, ничего не соображая, не управляя собственным телом. А через мгновение прижалась к нему, инстинктивно сжимая коленями, сцепляя ноги за спиной. Как кошка, ласкающаяся к хозяину, заставляя его не останавливаться ни на секунду.

И в один из моментов этого сумасшествия Дэйн вдруг спросил грудным, чуть подрагивающим голосом:

— Ты… хочешь?

Я прикусила губу, на короткое время приходя в себя. Стремительно краснея и бледнея одновременно.

— А ты? — сказала, сама не понимая, что говорю.

Дэйн чуть болезненно улыбнулся:

— Я хочу тебя с первой минуты, как ты вошла в мой кабинет в своем нелепом шерстяном платье. С первой секунды, как ты попыталась изгнать меня в сумеречный мир. Только это не имеет никакого значения, Лариана. Потому что я взрослый мужчина и готов подождать до того момента, когда…

— Я хочу… — резко выдохнула, сильнее прижимая его к себе. — Хочу сейчас…

Дернулась чуть вперед, ощутив его сквозь ткань между ног.

Пульсация… Сводящее с ума напряжение, сжигающее, как огонь, сухую листву.

И снова губы. Скользящие, кусающие. Одежда Дэйна, падающая на пол. Звон расстегиваемого ремня, от которого мурашки пробегают по спине. Трусики, которые он медленно стягивает с меня, одновременно поглаживая пальцами бедра.

Все разумное и человеческое растворилось. Остался только животный, дикий голод, смешанный с легким страхом неизвестности.

— Будет больно? — едва выдавила я, смущаясь, что приходится признаваться в собственной неопытности вот таким образом.

Дэйн на миг замер, не сводя с меня серебряных глаз. И неожиданно ответил:

— Нет.

Я не знала, почему нет. А он не стал объяснять. Только в какое-то мгновение я почувствовала, как одновременно заполнился его языком мой рот, а там, внизу, резкий толчок свел сладкой судорогой все тело.

Я застонала в приоткрытые губы, ощущая легкое, почти мгновенно проходящее покалывание, после которого был только огонь. И только пламя, уносящее за черту реальности. И только Дэйн, который был для меня больше, чем вселенная.

Когда я пришла в себя, вокруг все так же стоял непроглядный мрак, а где-то далеко за дверью кабинета раздавались звуки музыки. Бал продолжался.

Я полулежала на широкой мужской груди, слушая, как тихо и спокойно стучит его сердце. Сумеречно-белые волосы смешались с моими, сильные руки обнимали меня за талию, крепче прижимая к обнаженной светлой коже, которая теперь уже не казалась прохладной. Словно температура Дэйна на этот раз сравнялась с моей собственной, словно он был частью меня.

Сам Дэйн сидел в глубоком кресле, обитом шелком, расслабившись и закрыв глаза.

Я подняла голову, незаметно рассматривая, каким безмятежным стало его лицо. Как разгладилась тонкая морщинка между бровей и слегка вытянулись губы, обычно сжатые до предела. С упоением вдыхала тонкий аромат, окружающий его со всех сторон, пропитавший меня насквозь. И чувствовала себя как никогда спокойно.

— Нам не следует вернуться на праздник? — тихо спросила, выводя пальцем на мужской груди незатейливые кружочки.

Дэйн, не открывая глаз, улыбнулся, прижав меня еще сильнее. Мне нравилась его улыбка. Именно такая, как сейчас: лишенная обычной жесткости и напряжения.

— Думаешь, уже пора?

Щеки снова начали немного гореть, когда я представила, на что он намекает.

— Мне кажется, я оставила Нимаэль Моранен не в самом хорошем положении, — ответила, подавляя приступ неловкости тактикой нападения. — Ты не досмотрел представление до самого конца, дорогой. Леонар перед всем двором провозгласил своей невестой именно ее, а не меня.

— Правда?! Значит, ты не должна становиться его женой? — резко поднял голову Дэйн, распахнув глаза. Его улыбка мгновенно стала гораздо шире, вот только совсем ненадолго. — Что у тебя на груди? — Вся радость тут же исчезла с красивого лица, челюсти сжались, а в сером взгляде мелькнул ужас.

— О чем ты гово… — начала было я, опустив взгляд, и тут же побледнела.

Прямо под ключицами снова вспыхнули знаки цвета самой Тьмы. Будто кто-то жидким обсидианом вывел на коже древние письмена, старательно вычертив полумесяц печати.

— Ах, это… — протянула я, чувствуя, как холодеет сердце.

Снова все повторилось. Снова…

— Я не знаю, — пришлось признаться.

— Давно это у тебя? — быстро спросил Дэйн, мягко заставив меня откинуть голову назад, чтобы разглядеть буквы.

— Первый раз символ появился после игр Превосходства. Потом он почти сразу исчез, и вот сегодня…

— Почему ты не сказала мне? — строго спросил он, взяв меня за подбородок и заставив смотреть себе в глаза. — Ты понимаешь, что это не шутки?

— Понимаю, — вырвалось со вздохом. — Но ты же сам… Я не могла…

Попыталась отвернуться, отвести взгляд, но не смогла. Дэйн держал крепко. А потом и он глубоко вздохнул.

— Ясно. Прости, — раздался ответ, за которым последовал мягкий, как облако, поцелуй.

Я обратила внимание, что теперь мне даже понравилось, что он держит мое лицо, не давая пошевелиться. Но уже через мгновение сильные руки исчезли, принеся пугающую свободу.