Игра королей - Даннет Дороти - Страница 41

41

— Бокклю это понимает, — сказал Ричард, — и по-своему пытается защитить мальчишку. Но жестокая правда в том, что подобным образом он Уилла не защитит. Говорю вам: Лаймонд за три месяца убил все годы моей юности. Уилла Скотта он способен погубить за какую-нибудь неделю.

Ее тронул не столько смысл сказанного, сколько тон, каким были произнесены эти слова. Уважая чувства Ричарда, Дженет ничем не показала, что растрогана, зато выпалила напрямик:

— Меня не нужно убеждать. Скажу больше: я не остановлюсь ни перед чем — слышите, ни перед чем, — лишь бы разлучить Уилла с Лаймондом. — Ричард молчал. Леди Бокклю подождала немного, потом взяла его за руку и посмотрела в глаза. — Боже мой, если вас мучает совесть, я сама скажу. Я знаю, что хорошо для Бокклю. Скоро он соберется встретиться с Уиллом, а когда надумает, то предпримет все меры, чтобы вы ничего не узнали. Но я-то уж непременно расскажу вам… Эй, постойте! Постойте, выслушайте меня. Если Лаймонд погибнет, Уилла схватят и будут судить. Именно этого и боится Бокклю — но ведь только суд и убедит англичан в том, что Уилл действовал на свой страх и риск. А шотландцы не причинят вреда старшему сыну Бокклю — в особенности после приключения в Хьюме. Это подсказывает здравый смысл — и я без малейшего колебания буду действовать за спиной дурня Уота. Как, по-вашему, я права?

Ричард ответил не сразу.

— Правы, конечно. Но я — хотя мне и жаль — не могу ничего предпринимать за спиной Уота. В особенности, когда он так недвусмысленно выразил свою точку зрения. Убедите Бокклю в том, что вы мне сейчас сказали, и тогда я с радостью приму помощь от вас обоих. — Он сел в седло и посмотрел на нее. — Дженет Битон, уладьте все со своим супругом, а потом мы поговорим.

Леди Бокклю расплылась в обезоруживающей улыбке.

— Да ведь мы уже поговорили, — сказала она и, ударив рукой по крупу лошади, махнула на прощанье рукой.

2. НЕОБЫЧНАЯ ПАРТИЯ МЕЖДУ ДВУМЯ ИГРОКАМИ

Через три дня опустился туман, скрыв землю как от англичан, так и от шотландцев. Охрана двух расположенных в устье реки фортов вздрагивала при каждом скрипе уключин, опасаясь мародеров. Люди в Хьюме и Роксбурге отправлялись спать с красными от напряжения глазами, а на границе не ложились вообще, не выпуская из рук мечей. Башня, которую облюбовали себе люди Лаймонда, тоже была погружена в туман. В полуразрушенном зале башни наследник Бранксхолма играл в карты, демонстрируя профессиональное мастерство.

— Ходите с восьмерки, — советовал опытный господин Крауч. — Тогда Мэтью отдаст десятку.

Терки Мэт, бросив свои карты, провел костистой рукой по лысой голове и тяжело задышал.

— Подумать только — а у меня сложилось такое дурацкое впечатление, будто вы не играете.

Господин Крауч изрек невозмутимо:

— Верно. Вы же сами мне сказали, чтобы я не играл, иначе вы мне выпустите кишки.

Терки хрюкнул, снял с пояса кожаный кошелек, вывернул его и швырнул на стол.

— И незачем далеко ходить за причиной, — проворчал он. — Такие-то вот гладколицые и обыгрывают честных людей. Все, что заработано за три месяца, исчезло за три минуты. Англичане? Акулы настоящие! Даром, что воркуют, как голубки.

— Ты ошибаешься. — Уилл Скотт, непринужденно развалившись в кресле, демонстрировал апломб, приобретенный за последние два месяца. — Тебе просто следует играть осторожнее.

— Кто бы говорил. — Терки воззрился на горку монет, лежащих перед юношей. — Крауч, должно быть, давал тебе уроки. Когда ты только появился у нас, то каждый день проигрывал по двадцать крон, а теперь, похоже, нюхом чуешь нужную масть.

— У господина Скотта быстрый ум, — заметил Крауч. С того дня, как ему пришлось скоропалительно покинуть Баллахан, господин Крауч испытывал острый недостаток в слушателях и никогда не упускал представившейся возможности. Он начал задумчиво: — Лучший игрок в карты, которого я видел, был Баскин Палмер…

— …которого повесил король Гарри за то, что тот обыграл его?

— Повесил, — подтвердил господин Крауч. — Это был великий мастер. Всем, что я умею в картах, я обязан ему и его брату. Когда я был при дворе принцессы Марии…

— И когда же это было? — спросил новый голос.

Все трое обернулись. Стол для игры был предусмотрительно поставлен подальше от толпы, и до сих пор авторитет Мэта надежно защищал эту епархию от вмешательства посторонних. Когда Терки увидел, кто это, он разразился грозной тирадой:

— Джонни Булло! Пришил бы хоть колокольчики к штанам — а то ходишь так, что тебя и не слышно. Черт подери! Последний порошок, что ты мне привез, никуда не годится. Я же предупреждал — он нужен мне для внутреннего потребления, а не для того, чтобы замазывать щели в кирпичной кладке.

Джонни Булло, не обратив внимания на слова Терки, удобно устроился на пивной бочке и снова обратился к англичанину:

— Значит, вы служили при дворе принцессы Марии? Когда же это было? В год битвы при Солуэй-Мосс? — Джонатан Крауч ответил недоуменным взглядом, и Джонни пояснил: — В год смерти шотландского короля Иакова и рождения маленькой королевы? В тот год Уортон разбил шотландскую армию у Солуэй-Мосс и увел в Лондон множество пленников, среди которых был и Лаймонд. В тот год в Шотландии впервые узнали о проделках Лаймонда, а англичане вознаградили его за труды прекрасным поместьем. Тысяча пятьсот сорок второй.

Господин Крауч сказал:

— Ну да… пожалуй. Приблизительно в это время я и был при принцессе. Около пяти лет назад.

— Я так и думал, — сказал Джонни.

У господина Крауча был смущенный вид. Мэтью снова выглядел расстроенным, а Уилл Скотт, убрав кошелек Терки со стола и положив новую карту, попросил:

— Ну, продолжай. Интересно.

Цыган сверкнул белыми зубами.

— Почему, — спросил он Крауча, — Лаймонд освободил вас из Баллахана?

— Откуда мне знать? — с чувством произнес Крауч. — Чтобы отправить меня домой, говорил он. А на самом деле? Запер в какой-то дыре, которую и домом-то назвать нельзя. Держит меня с разбойниками и головорезами — о присутствующих я не говорю. Одежды мне не дают, кроме той, что на мне.

— И Лаймонд с вами не общается? — спросил Джонни. — Почему?

— Откуда мне знать? — в отчаянии вскричал Джонатан Крауч. — Он и двух слов со мной не сказал с тех пор, как я здесь.

— Мэтью знает почему, — сказал Джонни и улыбнулся про себя.

Возмущенный англичанин вопросительно уставился на Терки. Мэтью вздохнул:

— Хозяин не любил, когда о нем говорят за глаза. Но это никакой не секрет. Все дело в том, что с тех пор, как деньги стали поступать без всяких затруднений, мы занялись поисками некоего джентльмена, и Лаймонд решил, что этим джентльменом вполне можете быть вы.

— И вам крупно повезло, что вы оказались совсем не тем джентльменом. — Булло снова сверкнул зубами. — Потому что, насколько я догадываюсь, хозяин ищет человека, который пять лет назад рассказал шотландскому правительству о его двойной игре. Я прав, Мэт?

Господин Крауч поднялся так резко, что чуть не перевернул стол.

— Это правда? Потому что…

— Конечно, правда. А что?

— Потому что я назвал ему имена двух других придворных офицеров, занимавших тогда почти то же положение, что и я. Сомервилла и Харви. Я назвал ему эти имена, ничего не подозревая. А теперь, судя по тому, что вы говорите…

— …вы по крайней мере одного из них приговорили к весьма непростой кончине, — весело сказал Джонни Булло, глядя на господина Крауча, который пробормотал что-то про себя а потом бросился к двери.

Уилл Скотт успел раньше пленника.

— Куда это вы направляетесь?

— Я требую встречи с Хозяином Калтера или как он там себя называет. Я считаю, что его обращение со мной нестерпимо, и собираюсь сказать ему об этом.

— Лаймонда нет, — сказал Уилл.

Тут дверь неожиданно распахнулась, впустив в помещение облачко густого тумана. Яркая, вся покрытая капельками влаги фигура возникла в проеме и раздался голос:

— Помяни черта — он тут как тут. Кто ищет меня? — Господин Крауч пригляделся и безошибочно определил в облаке знакомые руки, ловко стягивающие перчатки. Потом дверь закрылась, и Лаймонд стал виден весь. Он оглядел Крауча и Скотта тяжелым, неприветливым взглядом. — Ну?