Зауряд-врач (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 30

[4] Стихи Булата Окуджавы.

Глава 10

Вечером я покинул гостиницу через ход для прислуги. Постояльцы пользуются парадным, но там холл, портье и движение публики. Как в приличном отеле у прислуги отдельный вход и своя лестница, правда, без ковровой дорожки и дубовых перил. Меня не заметили. Поздно, прислуга ушла. Открыт ресторан, но он в другой стороне.

На душе было тревожно, идти не хотелось, но я пересилил себя. Рано или поздно прошлое догонит тебя. Это как тяжелая болезнь у нерешительного человека. Страшась диагноза, он избегает врача. В результате, болезнь прогрессирует и нередко приводит к печальному финалу.

Нужный дом я отыскал быстро — подсказка в письме помогла. Встал на улице и огляделся. Ни души, окна домов без света – обыватели спят. Здесь рано ложатся. В нужном мне доме окошко светилось — здесь не спали. Свет явно от керосиновой лампы – слишком тусклый. Электричества здесь нет — столбов на улице не наблюдается. В центре Минска они обвешаны проводами по самое не могу – по нескольку перекладин на каждом. Неизвестный мне автор письма выбрал жилье в глухом месте. Специально или так получилось?

Светила луна, и я осмотрел дом. Небогатое жилье. Не изба, конечно, но и не дворец. Рублен из дерева и обшит досками, насколько можно рассмотреть. Ворота деревянные, как и калитка. Я подумал и звякнул щеколдой. Обыватели нередко держат собак, которых выпускают во двор на ночь.

Никто не залаял и не загремел цепью. Пса нет или затаился. Подумав, я достал пистолет и загнал патрон в ствол. Не хватало, чтоб порвали штаны, других у меня нет. Пистолет сунул в карман. Случайного выстрела можно не опасаться. У этой модели предохранитель отключается, когда обхватываешь рукоять ладонью.

Открыв калитку, я прошел к крыльцу дома и постучал в дверь кулаком. Через несколько секунд в доме послышались шаги.

– Кто там? – спросил мужской голос.

— Я получил ваше письмо.

— Валериан?

– Да.

— Ты один?

-- Ждете кого-то еще?

Загремел засов, и дверь отворилась. В проеме возник темный силуэт. На пару секунд он застыл, вглядываясь. В лунном свете я разглядел, как в руке незнакомца что-то сверкнуло. Похоже на оружие. Странно меня встречают.

– Проходи! – сказал незнакомец и отступил в сторону.

Я протиснулся мимо него и остановился в сенях. Позади лязгнул засов, и послышалось дыхание. Вперед незнакомец не прошел, контролируя меня со спины.

– Иди в комнату! – сказал негромко.

И я пошел. Из распахнутой двери впереди изливался свет, так что направление вопросов не вызывало. Через несколько шагов я оказался в большой комнате, где встал и осмотрелся. Обстановка внутри оказалась незамысловатой. Стол с двумя стульями, буфет кустарной работы, сундук и железная койка у противоположной стены. Дававшая свет керосиновая лампа разместилась на столешнице. На окнах висели занавески до половины рам, под ногами лежал домотканый половик. Небогатая квартирка.

– Садись! – велел незнакомец.

Я подчинился. Он устроился напротив, и уставился на меня. Я занялся тем же. Впечатления незнакомец не производил. Лет сорока, лицо невыразительное. Редкие волосы зачесаны назад, открывая обширные залысины. По такому лицу скользнешь лицу взглядом и забудешь. Одежда неприметная. Костюм-тройка с жилетом в крупную полоску, из треугольного выреза выглядывает белый воротник-стойка с тонким галстуком. По виду – мелкий служащий или коммивояжер. Впечатление о заурядности разрушали глаза. Глубоко посаженные, светлые до прозрачности, они смотрели на меня с хищным интересом. Их обладатель словно прикидывал: съесть меня сейчас или позже. Мне это не понравилось.

– Ну? – нарушил молчание незнакомец.

– Баранки гну! – не сдержался я. – Зачем звал?

– А ты обнаглел! – покачал он головой. – Думаешь, если получил эти висюльки, – он указал на мои ордена, – так можешь забыть обо мне? С каких пор ты врач?

– С таких! Чего нужно?

– Забыл, значит, – вздохнул он. – Придется напомнить.

Руки он держал под столом. Внезапно одна из них выпорхнула над столешницей, и в ней оказался пистолет. На меня глянул черный зрачок ствола.

– Руки на стол!

Я торопливо положил ладони на столешницу.

– Вот так лучше. А теперь рассказывай!

– Что?

– Все. Почему замолчал и перестать писать старому приятелю. Зачем объявил себя врачом и почему так нагло себя ведешь? Говори!

Я сглотнул. Вам приходилось сидеть под дулом пистолета? Нет? И не пробуйте! Хреновое ощущение.

– Видите ли, Тимофей…

– Зови меня Карл! – ухмыльнулся он. – Как тогда, в Германии. Помнишь, казино на Александерплатц? Хорошие были времена, – вздохнул он. – Продолжай!

– Я не помню прошлого. Утратил память вследствие тяжелой операции. Пережил клиническую смерть.

– Придумай что-нибудь получше! – хмыкнул он.

– Я сейчас кое-что покажу. Только не стреляйте! Мне нужно расстегнуть мундир и приспустить шаровары.

Пару секунд он пронзительно смотрел на меня, затем кивнул.

– Только медленно и без резких движений.

Я осторожно встал. Для начала снял пояс и повесил его на спинку стула. Затем расстегнул китель и замки подтяжек. Пробежался пальцами по пуговицам шаровар. В перчатках было неудобно, но снимать их я не стал. Спустив шаровары на колени вместе с кальсонами (трусов здесь нет), задрал нижнюю рубаху.

– Видите шрам?

Карл встал и перегнулся через стул. Ствол при этом смотрел мне в живот.

– Вижу! – наконец, сказал он и опустился на стул. – Жуткое зрелище.

– У меня был гнойный аппендицит. Отросток лопнул, его содержимое излилось в брюшину. Случился перитонит, и я умер. Меня отнесли в мертвецкую и накрыли простыней. Но я каким-то непостижимым образом очнулся. Это заметили и стали лечить. Я выжил, но утратил память. Доктор сказал, что это следствие кислородного голодания мозга. Не помню ничего: ни родителей, ни детства, ни обучения в Германии. О том, что я Довнар-Подляский, сказали в лазарете. Из бумаг узнал, что я вольноопределяющийся Могилевского полка седьмой пехотной дивизии. Возвращаться в траншеи не хотелось, потому выдал себя за недоучившегося врача. Мол, с началом войны сбежал в Швейцарию, откуда перебрался в Россию. Этому поверили – аристократы не врут. Поскольку медиков не хватает, меня оставили в лазарете. Вот и все.

– Хм! – сказал он. – Похоже, не врешь. Ложь я чувствую. Хотя чего-то не договариваешь. Выдать себя за врача сложно. Для этого нужно много знать.

– Пока лечился, читал медицинские книги. Они там были. Многое мне подсказали. Думаю, у меня талант.

Я потупил глаза. Карл расхохотался.

– Талант у тебя карты передергивать. Вот это ты делал с мастерством. И где только научился? Аристократ… На этом и попался.

Так вот откуда у донора ловкость пальцев… Меня это удивляло.

– Можно мне застегнуться?

– Давай! – кивнул он и положил пистолет на стол. Сработало. Человек со спущенными штанами не производит впечатления опасности. Я подтянул шаровары и заправил в них нижнюю рубаху. Китель оставил расстегнутым, пояс – на спинке стула. Закрепив подтяжки, занялся ширинкой. Карл наблюдал за этим с ухмылкой. Я застегнул подтяжки, сел и сделал вид, что поправляю одежду. Стол укрывал меня до середины груди, поэтому пистолет незаметно для Карла перекочевал за пояс под полой кителя. Теперь можно выхватить и стрелять, но спешить я не стал. Во-первых, Карл мог оказаться быстрее. Во-вторых, следует выяснить, кто этот тип, и что ему от меня нужно. Я вернул руки на стол.

– Поскольку ничего не помню, не расскажете, как мы познакомились? И какие отношения нас связывают?

– Отчего ж не рассказать? – кивнул он. – Для начала представлюсь. Майор генерального штаба Германской империи Карл Бергхард. Тимофей – мой оперативный псевдоним. В паспорте другое имя, но знать его тебе не нужно. Познакомились мы в Берлине, в казино на Александерплатц. Перед войной мы активно вербовали агентов среди подданных России. Обратили внимание на русского студента из аристократов, который жил на широкую ногу. Вино, женщины, игра в карты… Меня это заинтересовало. На первый взгляд, ты не представлял ценности. Не офицер, не богатый промышленник, и, тем более, не чиновник. Но мне понравились твоя наглость и обаяние. Ты легко сходился с людьми, имел массу приятелей. Я решил, что такой человек перспективен. Оставалось завербовать. Это оказалось не сложно. Я обратил внимание на твою удачливость в картах и подсел за игровой стол. Дальше просто. Тебя поймали на шулерстве. Скандал, угроза суда… Тут я и сделал предложение. Работа на Германский штаб или тюрьма и позорная депортация в Россию. Будущее тебя ожидало незавидное. Ты оказался умным человеком и согласился.