Любой каприз за вашу душу. Нью-Йорк (СИ) - Соловьева Евгения - Страница 32

– Уже лучше. Ремень.

На несколько секунд Бонни замер, глядя в пол и пытаясь разорвать путы на руках. Кей порадовался, что воспользовался ремнем, а не рубашкой или еще какой несерьезной дрянью, и обругал себя идиотом – за то, что не расспросил Бонни раньше, до того, как ему стало рвать крышу. Ладно. Как раз сегодня очень подходящий случай.

– Нехорошо заставлять меня ждать, малыш. Десять, – сказал очень тихо, тоном примерно как «это ваш последний шанс получить за ваши акции больше двух центов», и чуть громче, резко скомандовал: – Ко мне.

Вздрогнув, Бонни склонился к полу, взял ремень зубами. Выпрямился. Глянул на Кея – в глазах туман, скулы заострились, а губы раскраснелись и припухли. Пополз на коленях к нему, а взгляд скользнул ниже, к паху.

Ладно, малыш. Хочешь – смотри. Да, я хочу тебя. До сноса крыши хочу.

Кей изменил позу – вольготно развалился на стуле, слегка раздвинув ноги. Так, что почти чувствовал голодный взгляд Бонни на своем члене.

Черт. Как это, оказывается, красиво! И какие, оказывается, у некоторых милордов наклонности! День сюрпризов, мать вашу…

Протянув руку, он забрал ремень, погладил Бонни по щеке – пальцами и мягкой кожей. Надавил на затылок, побуждая склониться.

Бонни послушался. Согнулся, потерся щекой о подъем стопы. Коснулся пересохшими губами, и тут же – влажным языком.

– Пожалуйста, мой лорд, – вот теперь звучало именно так, как надо: жажда, покорность, доверие. И самая-самая капля ненависти – к себе.

Лишняя капля.

– Сначала твое наказание, – ласково, и провести ладонью по волосам, сжать их в горсти.

– Да, мой лорд, – жажда, почти нетерпение. Кто-то тут очень хочет, чтобы его выпороли. Хочет, но не получит, по крайней мере, прямо сейчас.

Сжав волосы сильнее, Кей поднял Бонни, заставил посмотреть себе в глаза.

– Расскажи мне, почему ты хотел сбежать.

– Я не… – Бонни опустил взгляд, спрятался за ресницами, но Кей не стал его прерывать, просто ждал. И дождался. – Я не хотел видеть, как уходишь ты. Хотел первым… видел вчера, ты… ты решил, что вытаскиваешь меня в последний раз, а дальше… – он тяжело сглотнул. – Тебе не нужен торчок. И шлюха не нужна. Ты смотрел на меня, как на грязь. – На миг замолкнув, Бонни поднял взгляд, уставился Кею в глаза. – Сколько бы ты ни прикидывался, ты лорд. Шлюхе рядом с тобой не место. Я не хочу смотреть, как ты уходишь. Не хочу…

Его голос сорвался, взгляд ушел в сторону, и Кей прижал его к себе, лицом к груди, и гладил по вздрагивающим плечам, пока Бонни не затих и не шепнул:

– Просто дай мне уйти самому. Пожалуйста. Я прошу тебя, милорд.

– Придурок, – Кей растрепал и без того спутанную черную гриву, погладил Бонни по щеке. – Я же сказал: то, чего ты хочешь на самом деле. Ну?

– Тебя, – глухо, неразборчиво.

Кей снова погладил его по щеке и, схватив за волосы, оторвал от себя, заставил посмотреть себе в глаза.

– Повтори то, что ты сейчас сказал.

– Тебя, – на миг замерев, Бонни криво усмехнулся. – Друга, любовника. Моего лорда. Тебя.

– Ты много хочешь, Бенито.

– Много, – он улыбнулся уверенней. – Но тебе это нравится.

– Мне нравится честность, – Кей взял Бонни за подбородок, тоже усмехнулся. – Так что давай, не стесняйся. Что ты хочешь?

– Поставить «Кошек» на Бродвее. Взять «Тони» за режиссуру, хореографию и еще десяток. Хочу, чтобы ты достал бабла на постановку. Чтобы ты был рядом.

– Это все?

– Мне хватит.

– А мне кажется, ты кое-что забыл.

– Самую малость. Тебе же нравится, да? – он выразительно покосился на и не думающий опадать стояк Кей.

– Очень догадливый малыш.

– Я… хочу еще. Так, как сегодня.

Не отвечая и не отрывая взгляда, Кей склонился к нему, дотронулся губами до губ, раздвинул их языком. Бонни подался навстречу, ответил на поцелуй и застонал, когда Кей прикусил его губу. Сильно. Тут же лизнул – и отстранился.

– Сильно хочешь?

– Да, – хриплым, ломким голосом, дыша неглубоко и рвано.

– Я тоже кое-чего хочу от тебя, Бенито.

– Все, что ты скажешь, мой лорд.

– Честности. Всегда. Что бы ни случилось. И доверия. Ты доверяешь мне?

– Да, мой лорд.

– Никакой дури, даже травы. Если ты решишь, что дурь тебе нужнее моей дружбы – скажешь об этом честно.

– Да, мой лорд. Скажу.

– То есть – ты согласен? – Дождавшись кивка Бонни, Кей потянул его к себе, дотянулся до ремня и освободил его руки. – Я тебе верю, Бенито. Раз тебе не нужна дурь, избавься от нее.

Несколько секунд Бонни смотрел недоуменно, словно забыл – какая такая дурь.

– Ну?

Встряхнув головой, Бонн встал, огляделся и, растирая запястья, попытался шагнуть. Едва не упал, запутавшись в штанах. Обернулся к Кею.

– Мне это снять или надеть? – бровь поднял, ну прямо как настоящий лорд. Можно и в зеркало не смотреться.

– Снять, – Кей ответил ласковой улыбкой. – Все остальное тоже.

– Да, мой лорд, – улыбка Бонни была счастливой и обещающей.

И когда он вытаскивал пакетики порошка из карманов куртки и джинсов, и когда спускал порошок в унитаз, и когда возвращался к Кею и снова опускался перед ним на колени – тоже.

– Руки за спину.

– Да, мой лорд.

– Надо же, ты умеешь быть послушным.

– Я вообще чертовски талантлив, – хмыкнул Бонни и потерся лицом о его колени. – У тебя есть еще условия?

– Разумеется. Бабло на постановку дорого тебе обойдется, Бенито. – Бонни хмыкнул, мол, слушаю внимательно, и Кей продолжил: – Без разговоров ложишься в клинику на гемодиализ. Это раз. Во-вторых, во всем, что касается финансов, слушаешь, что тебе умный я говорю. Деловых партнеров – тоже. В третьих… на твоей премьере я хочу королевскую ложу и тебя. – Кей погладил его по волосам, слушая участившееся дыхание. – Я хочу отыметь тебя прямо там, Бенито, при полном зале и глядя на сцену. И когда публика будет рукоплескать тебе – ты… я позволю тебе отсосать. Это будет самый дорогой минет Нью-Йорка.

– Черт… – Бонни поднял на него плывущий, затуманенный взгляд; Кей от одного только взгляда чуть не кончил. – Ты…

– Что, тебе нравится идея?

– Да, мой лорд. Но это непростая сцена, ее надо хорошо отрепетировать, – он облизнул сухие губы, судорожно вдохнул. – Мы… начать прямо сейчас… позволь мне?..

– Ну раз ты хочешь именно этого, Бенито… я же обещал, что исполню твою просьбу.

_____________

"Мы писали, мы писали, наши пальчики устали" (с)

В общем, дорогие и любимые, до понедельника половина дуэта уходит в дачное подполье и надеется вернуться с чем-нибудь интересненьким.

Да, кто еще не ставил лайк и не делал репост романа в соцсеть, не сочтите за труд. Аффторам, чесслово, будет очень приятно!

Всех любим и целуем, до понедельника!

Глава 19. Еще раз о призраках оперы

– И как, тебе понравился самый дорогой минет в истории Нью-Йорка?

– О да. Это было незабываемо.

Судя по довольнейшей морде милорда – да. Незабываемо. Я даже немножко приревновала. А Кей, паразит этакий, тихо засмеялся и положил мою ладонь себе на живот. Голый, изумительно рельефный, покрытый светло-золотистым пушком, ниже пупка превращающимся в узкую дорожку вниз. Чертовски красивый живот. И чертовски красивый, с розовой головкой и выступающими венами, член. В чем-то я понимаю Бонни: он даже на вид шелковый и вкусный.

А у меня от таких сказок на ночь обострение мартовского кошкизма.

– На премьере в директорской ложе? Ты, лорд Ирвин Роберт Говард, воплощенная благопристойность? Не верю, – в знак глубочайшего недоверия я лизнула нежную головку.

Кей рвано выдохнул, но расслабленной позы с заложенными за голову руками не изменил.

– Моя леди меня катастрофически недооценивает. Надо это исправить.

Не то чтобы я недооценивала Кея, но мне было ужасно интересно, как именно милорд собирается это дело исправлять. И я не разочаровалась. Вот ни разу за эту прекрасную, безумную предпремьерную неделю. У меня даже получилось почти не думать о Бонни – то есть о том, почему он не отвечает на мои звонки и смс-ки, почему ни разу не пришел к нам – к себе! – домой, и почему в тот единственный раз, когда мы практически столкнулись у служебного входа в театр, не заметил меня в упор. Можно было, конечно, списать на журналистов, которые его окружили и засыпали вопросами – но я точно знала, что он меня увидел. И точно знала, что он просто не захотел меня узнать. Помахать рукой и сказать: «Хай, Роуз», – не так уж трудно, даже если под носом десяток микрофонов. Хотя бы улыбнуться и кивнуть. Но…