Неожиданность (СИ) - Попов Борис - Страница 190

— Возьми! — рявкнул Яцек.

…молодого нахаленка, — не обратил я внимания на его призывы, — враз дело и завертится.

— Да я смирный!

— Только тебя, агнца Божьего, особым смирением отмеченного, в отряд примешь, враз ты еще перед завтраком затеешься с ушкуйником Матвеем спорить, кто из вас на мечах более ловкий биться.

— А чего тут спорить? Меня с самого детства учили.

— А его с самого раннего детства. Слово за слово, кулаком по столу! Не успел я отвернуться, а вы уже боевым оружием на заднем дворе рубитесь.

— Ну не за учебное же нам браться!

— Конечно, конечно. Только так. И именно так! Ты сколько раз за жизнь в боевые походы ходил?

— Один раз, — состроил кислую гримасу княжич.

— А много народу убил своей рукой?

— Да мне отец толком не дает повоевать! Приставил перед битвой ко мне двоих лучших своих бойцов, и запрятал нас вместе с полусотней в рощицу. Объяснили, что мы — это засадная сотня. Большая дружина быстро победила, а полусотня в лесу без дела выстояла. Так что я свой меч во вражеской крови еще не смочил.

— А неловкий против тебя Матвей уже пять раз ходил биться в чужие земли. И у него руки уже не по локоть в крови, а по плечи. Убить нескольких человек, дружинников, вооруженных до зубов, для него, безоружного, — привычное дело. А любым оружием он бьется мастерски, может и двумя руками сразу саблями вертеть. Последнее время его избирали атаманом ватаги из тридцати ушкуйников, старше его по возрасту и не менее умелых. Не хуже, чем руками, Матвей умеет бить и ногами. И ты полагаешь, что сможешь его одолеть?

— Ну не знаю…

— Зато я знаю, что вопрос не в том, кто победит, а в том, сильно ли тебя при этом покалечат, или убьют привычной рукой, если сильно обозлишь.

— Да ты прямо русского богатыря расписываешь!

— Не-ет, богатырь у нас другой, Емельяном звать. Тот с лошадью на вытянутых руках вприсядку спляшет. Его Павлин недавно вместе с девицей на сеновал завел. Можешь и с ним, после того, как я тебя у ушкуйника отниму, силою потягаться. Он парень безобидный, добрый. Ты, после его богатырского щелчка, всего дня за три отлежишься — плевое дело. Волкодлака псом позорным обзовешь, и есть с ним вместе откажешься, со священником из-за религии поругаешься, еврейку за иудаизм прижучишь, боярина низким против тебя происхождением попрекнешь, — и дело сделано! Мы из Киева уйти не успеем, а тебя уже вся ватага ненавидеть будет. И гаркнут мне потом в один голос: крути кедровую рыбку усиленно, ищи дорогу как хочешь, а этого шановного пана убирай куда хочешь! А я их веду насмерть биться, и эта вражда нам в отряде лишняя. Так что лучше бы тебе с Павлином и его ребятами пойти.

Яцек фыркнул, закусил нижнюю губу и унесся из комнаты. Мы немножко помолчали.

— Баба с воза, кобыле легче, — оценил уход княжича Захарий. — Не должно быть в походе дрязг, ссор, глупых споров с атаманом.

— Знаешь, Володь, у меня в отряде, конечно, таких умелых бойцов, как твой ушкуйник, и таких мощных силачей, как богатырь, нету, но за излишнее самомнение и чрезмерную заносчивость по шее могут накостылять от души, — добавил Павлин. — Кстати, а как сейчас Русь по размеру?

— В три раза меньше и Европы, и сельджуков.

— Но Польши-то мы по любому больше?

— В четыре раза. А в 21 веке Россия в четыре с лишним раза будет больше всей Западной Европы.

— А скажи нам…

Неожиданно залаяла Марфа.

— Гав — гав, О-ле-га та-щит Та-ня!

Вторил ей Горец.

— У-у-у-вооо-диит…

Убегая, я крикнул:

— Потом договорим!

Татьяна тащила Олежку, учитывая ее неизбывную силищу, очень мягко и бережно. Она ласково утаскивала полуголого и побитого кавалера за ручку.

— Пойдем, Олеженька, я тебя привечу, водочки налью… — действовала грозная женщина испытанным на опойцах методом. Олег боролся как лев с грозной соперницей. Он изо всех сил пытался вырвать руку и увещевал киевскую тигрицу.

— Таня! Я обещал хозяина ждать!

Я очень уважаю верность данному слову — по-моему это признак порядочности человека. Мужчина, не сдержавший данное им слово, очень сильно падает в моих глазах. Олега, поэтому, я сразу зауважал. Но пора было вмешиваться в этот праздник выламывания слабых ручек заезжих волкодлаков столичными хищницами. Танюша зарычала:

— Хозяин-мазяин! Мешаться будет, враз пришибу!

Эх, где наша не пропадала! Грозно рявкнул в ответ:

— Татьяна! Куда ты потерпевшего тащишь?! Мы с ним по важному делу идем!

Таня бросила руку желанного, мгновенно обернулась…, и покраснела. Вот тебе и раз! Неожиданная развязка! Я ждал гораздо худшего исхода. Теребя платьице на животе, Танечка сбивчиво оправдывалась.

— Я не могу терпеть…, у меня первый раз в жизни так…, говорит сам, что я нравлюсь…, от водки отказывается…

Глаза уже наполнялись слезами. Ну это уж совсем не дело!

— Куда ты его тащишь?

— К нам домой…

— У тебя же там мать, ребенок, они-то как?

— Они погуляют, все погуляют… — голосок уже еле шелестел.

Олег тоже глядит с убитым видом. После нескольких лет хамства жены, на него хотят излить чистое чувство, а он вынужден все бросать и идти отнимать паршивую рубашонку…

Ребят нужно отпускать. Но потом с оборотня службу не взыщешь — месяц из кровати вылезать не будут! Только и будут петь в ответ на приглашение волкодлака в дорогу: медовый месяц, медовый месяц — квартал пролежим… Взять с Олега обещание быстро вернуться? После постели Танюшка из него будет веревки вить, а сейчас уже сумерки начнутся…

Хотя есть еще один выход. Попробуем. Где наша не пропадала!

— Сеновал вас устроит?

— Все, все устроит! — заорала осчастливленная Танюха.

Олег все проявлял какую-то нерешительность.

— Да там Емеля…

— Выпроводим!

— Да там твоя подруга…

— Вышибем!

— Может там Павлин…

Тут уже молодуха озлилась. Гаркнула:

— Павлин-Мавлин! — схватила мужика на руки и легко понесла во двор. Процесс пошел! До двери сеновала я долетел первым, стал колотить в нее кулаком и орать:

— Похабное беспутство закончили! Выходи строиться!

Потасканный женский голосок игриво отозвался:

— Богатырь отдыхать изволит после трудов праведных, просим не мешать… Могу пока за небольшую мзду сплясать обнаженная…

— Тебя, дуру, первую, сейчас прямо голую на куски порвут!

Кто-то ойкнул, и в сарае интенсивно завозились. Богатырь и шлюшка вылетели махом и полуодетые. Татьяна тяжелой поступью и с конюхом на руках проследовала вглубь строения. Оксана, поняв, что ее выманили с сеновала незатейливым приемом, с нахальным криком:

— Я тоже хочу! — ломанулась следом за подругой, которую она знала с детства и абсолютно не боялась, желая поучаствовать в групповом сексе.

Ее ждало неожиданное разочарование. После короткой борьбы маньячка-проститутка вылетела с воем из недр сарая.

— Какой-то наглый у тебя народ подобрался, — выразил недовольство моей кадровой политикой хозяин двора. — Во весь голос орут — Павлин-Мавлин! А я на этой улице вырос, пользуюсь уважением. Пойду выгоню всю толпу магическими оберегами из двора!

Как это не ко времени! Помочь может только грубое вранье! Итак, пользуясь низкой информированностью местных товарищей, начинаю.

— Ты же знаешь, что такое павлин? — спросил я лидера киевских молодых кудесников.

— Латинское имя, известные римляне носили.

— Я про птицу говорю.

— Слышал о ней, но не видел. Показали только красивое перо из хвоста.

— А такие перья образуют здоровеннейший и красивейший хвост.

— Замысловатая птичка! — крякнул волхв, пытаясь понять, к чему я клоню.

— А голос гадкий. Хуже любой вороны верещит.

— Эка, что в мире божьем творится!

— Но есть среди павлинов настоящие певцы, хлеще любого соловья или малиновки заливаются! Золотые голоса Юга! Да и хвост у них краше, чем у обычных. Вот их-то и зовут павлин-мавлин. Ребята просто тебя добрым словом вспомнили.

— Вот оно как! Спасибо, что сказал. Выйдут твои ухари, прямо в ножки им поклонюсь и спрошу: а скажите мне, старому дураку, чем хозяин-мазяин славен? Только враньем особо злостным, или еще и знаниями невиданными? Или если его пришибить, как бабища эта планировала, запоет жулик пришлый хлеще любого соловья?