Неожиданность (СИ) - Попов Борис - Страница 34

— Пойдешь в дом боярина петь. Орду эту с собой не бери. Получишь целый рубль.

Да, пожалуй, с такими суммами к нам подходить уже поздно. Доел воблу. Поднял на наглеца глаза.

— С кем, куда и когда пойти, решаю только я. Указывать мне никто не будет. Если пойду к твоему боярину, это будет стоить десять рублей. Управленец аж позеленел:

— Нет таких цен! Три это самое большее!

— Я понимаю: обнищали Михалчичи, наверное, и тебе платить-то нечем. Но будешь торговаться, просто выкинем из корчмы. Поэтому беги к хозяину, лижи ему пятки, как привык и доводи до него мои условия.

Уже серый, боярский прихвостень умелся. Команда усомнилась в правильности моих действий.

— А если дворецкий обиделся? И придет с ратниками?

— А потом придут ушкуйники и просто его растопчут. Помните, как бабку возле церкви держали?

— Да, конечно…

— Молодые поженились, ушкуйник атаман среди своих. Свистнет — тридцать человек подошли на помощь. Очень нужно, друзья еще сто двадцать привели. С ними никто и не связывается. А он считает себя мне обязанным, спрашивает, чем помочь.

— Ну, тогда можно и не бояться.

— Опасаться только надо: могут свернуть головенку, и не скажут за что. Подошел половой.

— За пиво сегодня платить не нужно.

— Ты что ль расщедрился?

— Нашлись люди побогаче.

Он показал на одиноко сидящего пятидесятилетнего мужчину. Тот встал, помахал рукой и поклонился. Не хам, учтивый человек. И не навязчив, сам не подошел. Ну, пойду знакомиться. При близком общении посетитель поведал, что он княжеский конюший-боярин. Два слова — название одной должности. Они с Давидом погодки, знают друг друга с детства. Вместе росли при дворе Святослава, отца князя, вместе воевали, много и удачно. Он побыл и воеводой, и постельничим. Последние лет пять конюший, в походы уже не ходит. Услышал сегодня мое пение. Потрясен до глубины души силой и тембром голоса, обаянием поющей личности. Очень просит помочь: князь в расстройстве, неудачно прошла охота. Спеть бы ему пару песен, развеять тоску по любимой гончей, порванной вепрем. Много денег дать сейчас не может, самое большее — рублей пять. Слушая его, я думал: вот где море обаяния и, надо думать, хитрости. Был бы моложе, побежал бы даром петь. Поглядел в его ласковые голубые глаза и спросил:

— Ты конюший? Поэтому принял меня за глупого коня? Приманил, кусочек хлеба с солью дал, и гоняй как хочешь!

Он удивился, потом хохотал минуты две.

— Как ты умен при своей молодости!

— За твое обаяние приду один, попою и за пятерку. Помощь нужна в другом. У тебя своя дружина есть?

— Тридцать человек. Война будет — шестьдесят.

— Перед тобой подошел человек, дворецкий боярина Твердислава.

— Хозяина я знаю.

— Прихвостень боярский грубил, требовал пения почти даром. Был выслан мной в неведомые дали. Скоморохи из моей ватаги говорят, что может отомстить.

— Тебя это тревожит?

— Не без этого.

— Можешь забыть. Сегодня же сходит от меня человечек, приструнит боярина и его борзых слуг.

Вот все и уладилось. Хорошо быть нужным сильным мира сего!

— Когда будем работать?

— Хорошо бы нынче же на пиру. У тебя есть сегодня еще дела?

— Немного.

— Приходи попозже в Кремль, спросишь конюшего. Меня Владимиром зовут.

— Меня тоже.

— Тезки, значит. Со своими придешь?

— А как надо?

— Лучше с ними. Ты попел, отдохнул, поел. Они в это время поют, играют, пляшут.

— Приходить сытыми?

— Обижаешь! Всех накормим.

На том и расстались.

Глава 11

Предупредил ребят насчет вечера и пошел опять на рынок. Остатки денег из Егоровой шапки ссыпал себе в мошну. Надо все-таки разобраться с частотой проявления желтой линии. Прошел по всем рядам базара, вглядываясь в людей. Ни одной такой линии! Значит, мне ее дал Бог, а Игорь только усилил. В ближайшие дни надо посетить церковь, поблагодарить отца небесного за подарок, пусть даже и краткосрочный. Молиться с просьбами мне нет резона, всем обеспечен. Пошел домой: положить воблу и отдохнуть. Заодно сообщить ведуну о результатах исследования наличия желтой линии у большого количества народа. Кстати! А что я буду петь у князя? Писать песню о нем лично, пожалуй, уже поздновато. Никаких других стихов о князьях не знаю. Постой, постой… Вспомнилась «Песнь о вещем Олеге» Пушкина. Вот это реальная вещь! А музыку подберу. У меня ее в памяти — вагон и маленькая тележка. Сейчас приду, вспомню текст полностью (в советской школе учили крепко), найду мелодию и потренируюсь с домрой. Открывать калитку вышла хозяйка. Увидела воблу, велела держать ее повыше, иначе пес выхватит из рук и утащит в будку. А извлечь ее оттуда будет нереально. Повела меня в кухню.

— Рыбешка какая-то неведомая. Сам-то пробовал? А то нормальной сушеной и соленой рыбы полон чулан.

Пока развешивали воблу, объяснил ситуацию.

— И неужели и в самом Волхове нет?

И в этой великой реке (о существовании которой узнал только в 11 веке) не плавает. Пошел к Игорю, доложил о своих изысканиях по желтой линии.

— Вот и я думаю: как это за девять лет не обращал внимания на нее? Ни у кого не болела, не изменялась. А ее просто нет. Нужно еще с нашими посоветоваться, может быть более опытные чего и знают. Лучше с тобой пойти. Ты сегодня не занят?

— У князя вечером пою, его конюший меня нанял.

— А завтра?

— После обеда важная встреча.

— А с утра?

— Ушкуйника пойду ловить, учиться надо.

— Давай послезавтра?

— Не могу пока ничего сказать, завтра решим.

— Экая жизнь у тебя бурная!

— Ничего, может скоро наладится. А то и у тебя времени поучиться нет. А это — самое главное. Наверное, по рынку бродить скоро брошу.

— Конечно. Уже пора.

— Пойду потренируюсь перед сегодняшним пиром.

Отбыл к себе в комнату. Вспомнил весь стих, подобрал мелодию и начал обкатывать. На третий раз уже получалось сносно. Подошла Любовь, узнать, не голоден ли квартирант. Уловила конец песни.

— Как-то ты поешь сегодня по-новому… А не можешь полностью это спеть?

Поупражнялся еще раз. К концу Люба сидела уже обалдевшая от моих изысков. Прошептала:

— Какой голос… Так за душу и берет! Спой еще…

Я расстарался. Дальше пел, как она хотела: он любит, она нет, оба любят, о расставаниях и встречах. Устал, попросил взвара, передохнул. Любаша за это время притащила дочь, зашедшую сорвать денежек с матери. Та упиралась, не шла — да я этих скоморохов терпеть не могу, они петь вообще не могут… Истинная меломанка и музыкальный критик в одном флаконе! Ее поставили возле двери, велели постоять молча, а меня взяли за руку и так попросили спеть, что отказать было невозможно. И я рванул от всей души. Еще одной, причем ярой почитательницей моего таланта, стало больше.

Это Люба уже перебесилась: возраст под сорок, муж хорошо зарабатывает, не пьет, не гуляет, приличный дом. Дочь уже выросла, выдали замуж. Что еще нужно женщине для счастья? Пришел к мужу ученик, хорошо поет, это радует.

У молодухи все в резких красках, чередуются коричневый и черный цвета. Жизнь — дерьмо! Муж пьянь! Делать ничего не умеет и не хочет. Дома нет! Детей нет! Денег нет! И вдруг появляется человек. Его голос обволакивает исстрадавшуюся душу. Дает надежду. Этот мужчина заработает. Прокормит. Построит дом. А она все сделает: поддержит, поможет, нарожает… Спросила:

— Может надо чего? Я сбегаю, принесу все, что скажешь… Так люблю, когда хорошо поют…

Да, сейчас ее от мужа увести — плевое дело. Ты свистни, тебя не заставлю я ждать… А как зажили бы хорошо! Все бы меня любили: и жена, и тесть, и теща. Быстро бы дом вместе поставили. Ну, работа для такого типа, как я, всегда найдется. Красота!

Только девушка несимпатичная. Не смогу с такой жить, хоть золотом осыпь. Надо пресечь это в корне. Поэтому сказал, что девушек рядом вообще терпеть не могу — люблю чисто мужские компании, поэтому до сих пор и не женат. А женишься или замуж выйдешь, надо терпеть. Разводов не признаю. Так и нудил, пока девчонка в гневе не убежала, громко хлопнув дверью. Мать за ней. Да, надо переезжать. Тут перелаемся окончательно. Зашел к Игорю, объяснил ситуацию.