Божество 12-й планеты - Ситчин Захария - Страница 38

Гелиакический восход Юпитера означал, что бог Нингишзидда указывал точку в небе, на которую следует ориентировать обсерваторию храма – точку восхода солнца в первый день нового года. Появившуюся вслед за этим женщину со стилом в одной руке и звездной картой в другой звали Нисаба: «Сверкающей звездой о постройке храма она тебе объявляет!» Второй мужчина, объяснила Нанше, это бог Ниндуб; он чертил план храма.

Нанше также растолковала смысл остальных предметов, которые явились царю во сне. Священная корзина указывала на активную роль самого Гудеа в строительстве, а форма для кирпичей и «кирпич судьбы» определяли размер и форму глиняных кирпичей для возведения храма. Птица Тибу, «сияющая днем и ночью», означала, что «сон не придет на твои глаза», пока не закончено строительство. Осел был интерпретирован богиней в том смысле, что Гудеа предстоит тяжелый труд, сравнимый с трудом вьючного животного.

Вернувшись в Лагаш, Гудеа размышлял над словами богини-прорицательницы и изучал божественную табличку, материализовавшуюся у него на коленях. Чем больше он думал, тем больше запутывался – особенно в том, что касалось ориентации храма и времени начала строительства. Он заперся в старом храме и провел там два дня. Наконец, он вошел в святая святых храма и обратился к «Нингирсу, сыну Энлиля». Царь сказал, что готов построить для него храм, но все еще не в состоянии разгадать вещий сон.

Гудеа попросил о еще одном видении – и оно пришло. Во «втором сне Гудеа», как называют его ученые, важную роль играла поза самого царя и встречавшегося с ним бога. Шумерский термин НАД.А, который обычно переводится как «распростертый ниц», имеет более глубокое значение, указывая, что лежащий лицом вниз не имеет возможности видеть. Другими словами, Гудеа должен был лечь, чтобы не видеть бога. Сам бог расположился у головы лежащего царя. Может быть, бог действительно разговаривал с Гудеа, погруженным в сон или пребывавшим в состоянии транса? Или позиция у головы царя облегчала другой, метафизический метод коммуникации? В тексте об этом ничего не говорится, однако 1Удеа получил обещание, что при строительстве храма ему будут помогать боги, и особенно Нингишзидда. Помощь этого бога, которого мы отождествляем с египетским То-том, была особенно важна Нинурте/Нингирсу, поскольку он рассчитывал, что после завершения строительства храма, подтверждавшего его числовой ранг, равный пятидесяти, его власть признают Маган (Египет) тлМелухха (Нубия). Именно поэтому, объяснил он Гудеа, храм должен быть назван Э.НУННУ – «дом пятидесяти». Нинурта также обещал царю, что храм не только прославит бога, но и принесет славу и богатство всему Шумеру, и особенно Лагашу.

Затем бог сообщил Гудеа различные подробности, касающиеся архитектуры храма, в том числе конструкцию специальных камер для хранения Божественной Черной Птицы и Божественного Оружия, а также Гигуну для божественных супругов, зала предсказаний и зала собраний богов. Царь узнал, какая в храме должна быть мебель и утварь. Нинурта также пообещал Гудеа, что подаст ему сигнал, когда следует начинать возведение храма. Строительство, говорит он Гудеа, должно начаться «в день новолуния». Этот момент можно будет определить по небесному знамению. День начнется с ветров и сильных дождей, а после захода солнца на небе появится рука бога, держащая пламя, такое яркое, что ночью станет светло, как днем.

Теперь Гудеа понял божественный план и склонил голову в знак согласия. Он стал мудр и проникся знанием великих вещей. После молитв и жертвоприношений «аннунакам Лагаша» Гудеа, «верный пастырь», с энтузиазмом принялся за дело. Были установлены специальные налоги, которые уплачивались натурой – быками, дикими ослами, деревом и бревнами, медью. Царь собирал материалы для строительства из ближних и дальних земель, организовал жителей в строительные бригады.

Когда все было готово, настало время производства кирпичей. Их следовало делать из глины в соответствии с формой для отливки, которая появилась перед царем в первом вещем сне. В столбце XIX мы читаем о том, что Гудеа «принес кирпич, поместил его в храм». Эти сроки означают, что у Гудеа имелся реальный кирпич (и форма для его отливки) – то есть еще два материальных предмета (кроме лазуритовой таблички) пересекли гранииу «сумеречной зоны».

Теперь Гудеа задумался над разметкой и закладкой фундамента храма. Однако в отличие от богини Нисабы, которая «знает смысл чисел», царь пребывал в растерянности. Ему опять потребовались совет и помощь богов, и он снова прибегнул к испытанному способу – но только после того, как получил благоприятный знак. Этот знак явился ему в процессе гадания, когда по внешнему виду семян, на которые лили воду, определялась судьба. Пророчество было благоприятным, и царя посетило еще одно видение, в котором боги благословили строительство дома для «господина Нингирсу… храма, подобного горе, чья вершина достигает небес…».

Ученые назвали этот эпизод «третьим сном Гудеа», но терминология данного отрывка существенно отличается от предыдущих описаний. В первых двух случаях использовалось слово МАМУЗУ, которое обычно переводится как «сон», но по звучанию больше напоминает семитский термин махазех, или «видение». В третий же раз употребляется термин ДУГ. МУНАТЕ – «приказание-видение, которое приходит». В этом «приказании-видении», пришедшем по просьбе самого Гудеа, царю показали, как приступить к сооружению храма. Перед его глазами прошел весь процесс строительства здания, от основания до вершины, которая «достигает небес». Ему продемонстрировали, что нужно делать – с начала и до самого конца. Наконец Гудеа все понял и, «возрадовавшись», приступил к делу.

На цилиндрах «А» и «В» с записями шумерского царя подробно рассказывается обо всем – как Божественные Архитекторы, а также боги и богини астрономии помогали Гудеа правильно ориентировать храм и возвести его обсерватории, как были соблюдены требования календаря, как освящали храм. В книге «Начало времен» мы тщательно проанализировали эту часть надписей.

Табличка, появившаяся во сне, а затем материализовавшаяся и повлиявшая на дальнейшее развитие событий, играет ключевую роль в истории вавилонского «Иова» – благочестивого страдальца. В тексте, получившем название «Владыку мудрости хочу восславить» (по первой строке), рассказывается история Шубши, благочестивого человека, который жалуется на судьбу – от него бог «лик отвернул», богиня-покровительница «головы не склонила», друзья бросили. Он лишился дома, имущества и – что хуже всего – здоровья. Он хочет понять, почему это произошло, и нанимает жрецов-прорицателей, «вещунов» и ясновидцев, чтобы понять причину своих страданий. Но ничего не помогает. Страдалец пребывает в полной растерянности. Обессиленный, измученный кашлем и головной болью, хромающий, он готовится к смерти, но, когда страдания и отчаяние бедняги достигают пика, к нему неожиданно приходит спасение в виде нескольких видений.

В первом сне к нему является юноша прекрасной наружности, облаченный в новые одежды. Проснувшись, он действительно видит молодого человека, являвшегося ему во сне. Что произошло дальше, мы не знаем, потому что следующие строки таблички сильно повреждены.

Во втором сне появляется человек с веткой тамариска в руке. Призрак произносит «очищающие заклинания» и льет «очищающую воду» на измученного болезнями страдальца.

Но самым интересным можно считать третье видение, содержащее сон внутри сна. Вавилонскому «Иову» является окруженная сиянием женщина – по всем признакам богиня. Она говорит об избавлении от страданий: «Не бойся… Во сне я избавлю тебя от мук». Таким образом, страдальцу снится, что он видит сон, в котором ему является «бородатый юноша с покрытой головой, заклинатель». Юноша держит в руке табличку. Он говорит, что по повелению Мардука страдания Шубши прекратятся.

Проснувшись, Шубши обнаруживает табличку, которую видел во сне. В «сумеречной зоне» был преодолен барьер между сном и явью, и метафизическое стало материальным. Табличка была испещрена клинописными значками, и Шубши смог прочесть ее «в часы бодрствования». Собрав остатки сил, он демонстрирует это доброе предзнаменование домочадцам.