Укротитель для Рыжей (СИ) - Черникова Любовь - Страница 3

Кабинет психоаналитика. Москва, ЦАО. 31 декабря 11:07

— Лера, расскажи, что случилось?

Голос психоаналитика Марии Геннадьевны Вересовской звучал мягко и доброжелательно, но барабанящие по коричневой полированной столешнице пальцы, выдавали нетерпение. Лера могла ее понять, кому охота в канун Нового года отвлекаться от подготовки к празднику. В душе она даже чувствовала неловкость за свой порыв, но отступать поздно. Было бы проще смириться, если бы мамина знакомая отказала, но теперь они обе уже здесь.

— Я понимаю, какой сегодня день. Извините.

Пальцы на столешнице тут же успокоились, и больше ничто не выдавало, что доктор спешит.

— Постараюсь вас не задерживать. Мне просто нужна консультация, хочу понять, что со мной происходит. Может, лекарство какое назначите, а то ведь впереди праздники…

Назначать себе таблетки самостоятельно со времен своего Проступка Лера не решалась, но то, что она испытала сегодня в подъезде внушало опасения. Редди рыскнула глазами по пространству, остановившись на маленькой елочке, которая стояла на столе.

— Хорошо. Расскажешь, что случилось? — попросила Вересовская.

Лера откинулась на кушетке, и принялась разглядывать потолок, собираясь с мыслями. Сверху свисали разнокалиберные снежинки, они медленно вращались в потоках воздуха. Москва чуть ли не с ноября готовилась к празднику, и на глаза то и дело попадались елки, фонарики, сверкающие многоцветием светодиодных лампочек фигуры, украшенные искусственными еловыми ветками и гирляндами витрины и прочая мишура. Лера даже сама задумалась, не стоит ли тоже поставить елку, но от покупки бесполезной ерунды удержал режим строжайшей экономии.

Молчание затянулось, начать разговор оказалось сложнее, чем девушка думала, и Вересовская это заметила и завела непринужденный, на первый взгляд, разговор:

— Где планируешь встречать Новый год? У родителей?

Призванный разрядить обстановку вопрос, застал Редди врасплох. Она старалась не думать о том, каким будет этот вечер. Раньше она очень любила Новый год. Любила наряжать елку, украшать дом, дарить и делать подарки. Мало кто знал, что встречать его с родителями и Виком ей нравилось даже больше, чем посещать отвязные тусовки с друзьями. Именно поэтому, только после боя курантов она ехала куда-то еще. Такова была традиция Анваровых-Добронравовых. Брат поступал так же, но с собой ее, естественно, не брал.

Мама на днях звонила, звала ее домой, но Лера не могла вернуться, да и подарки не на что было купить. Но даже не это ее останавливало, а то, что там будет Виктор и на этот раз не один, скорее всего. Рыжая боялась собственной реакции на него, боялась нового срыва, хоть и не видела брата уже больше четырех месяцев.

— Не знаю. Наверное, нет, — запоздало ответила она на вопрос Вересовской.

— Но ты бы хотела увидеть маму? — осторожно поинтересовалась та.

Редди только пожала плечами. Она и правда соскучилась по своим, хоть и боялась себе в этом признаться, чтобы не расклеиться и не сдаться. Вернувшись домой, она лишь признает, что проиграла.

— Возможно, ты бы хотела их поздравить лично, а не по телефону? Уверена, они будут очень рады.

Слова Марии Геннадьевны подтачивали уверенность в том, что она прекрасно переживет эти праздники в одиночестве. В конце концов, это будет просто еще несколько унылых, похожих один на другой день. А завтра кто-то из собачников решит, что она упоролась по ЗОЖ, когда снова увидит ее на пробежке.

«Интересно, тот парень тоже будет бегать утром первого января?» — подумала Лера и сама удивилась с какой стати ее это волнует.

Мария Геннадьевна была едва ли не единственным человеком, кроме Виктора, кто знал истинные мотивы ее Проступка, и она считала, что сегодня пациентка пришла все по той же причине, и Лера это поняла.

— Мария Геннадьевна, я, вообще-то, по другому поводу, — подняла она голову, ловя взгляд Вересовской.

Та вопросительно взглянула на нее.

— Мне сегодня сон приснился… Это уже не первый раз. Нет. Давайте по порядку.

Рассказывать было сложно, Рыжая никогда особо не умела откровенничать, но заставила себя собраться.

— В общем, когда я в сентябре съехала от родителей и стала жить одна случилось кое-что… В первый день я пошла выносить мусор, но в секции оказалось темно. Датчик движения, который включает лампу не сработал. Он довольно часто барахлит, но тогда я еще не знала об этом. И вот я уже захлопнула дверь, а свет так и не включился, — она сделала паузу, убеждаясь, что ее внимательно слушают. — Кто-то… Какой-то мужчина прижал меня к стене и поцеловал в губы.

— Лера? — Вересовская встревожилась, настороженно глядя на пациентку, но та смотрела куда-то за пределы кабинета.

— Ничего такого. Он просто выпустил меня и ушел, даже не обернулся. Я не успела его разглядеть, только силуэт на фоне открывшейся двери. Я была слишком напугана, чтобы идти следом и интересоваться его личностью.

Это была краткая версия произошедшего.

Под страхом смертной казни Редди бы сейчас не рассказала о слабости в ногах, что почувствовала, когда сильное тело прижало ее к шершавой стене, не позволяя пошевелиться. О том, что никогда в жизни ни до этого момента, ни после не испытывала столь сильного возбуждения. И о том, как бросив там же пакет с мусором, она вернулась в квартиру и, запершись на все замки, отправилась в спальню.

И тем более о том, как снимала напряжение, лаская себя пальцами. И о том какой жгучий стыд испытала после, когда наступил откат и она попыталась осмыслить произошедшее, ощущая себя ненормальной. Даже сейчас от смущения потеплело лицо. Одна радость, она никогда не краснела, так что доктор ничего не заметила.

— Ты вызвала полицию? — с тревогой поинтересовалась Мария Геннадьевна.

— Нет.

— Рассказала брату?

— Нет.

— Кому-нибудь, вообще, рассказала?

— Нет. Только вам.

— Лера, но ведь это мог быть маньяк или насильник! — мягко укорила доктор.

— Вряд ли. У маньяка было полно возможностей довести дело до конца. Я ведь каждое утро бегаю в парке.

Перед глазами снова появился образ мужчины, с которым она встречалась по утрам на пробежке, и мысли вернулись к сегодняшнему случаю.

«Что если это был он? Тогда не вышло забраться ко мне в трусики, что-то его спугнуло, а теперь он выбрал другую тактику? Да нет, бред! Снова паранойя, этот мужик стал бегать всего месяц назад. В сентябре я его там не видела.

— Может быть такое, что это… — последовала секундная заминка, но Вересовская все же продолжила. — Это друзья той девушки решили тебе отомстить?

Она намекнула на Лерин Проступок.

— Не думаю. Если бы это было так, мне скорее сломали бы ноги, чем полезли целоваться. Ксюша на такое неспособна, что бы я о ней ни думала. Скорее, это могло прийти в голову мне, но не ей.

Лера горько усмехнулась, испытав приступ ревности от собственных же слов. Она сколько угодно могла ненавидеть ту, которую считала соперницей, но здравый смысл позволял объективно ее оценивать.

Мария Геннадьевна немного помолчала и спросила:

— От этого незнакомца чем-нибудь пахло? Алкоголем? Это не мог быть бродяга?

— Н-нет. Не похоже.

Лера впервые об этом задумалась. Если бы это был какой-то алкаш или бомж, запах бы точно был. Но естественный аромат тела и дыхание мужчины, когда тот ее целовал, не вызывали дискомфорта. В общем, ничего такого отталкивающего, кроме самой ситуации.

— Тогда тайный поклонник? — улыбнулась Вересовская. — Раз ты говоришь, что плохого он тебе не сделал. Он ведь не ударил тебя? Не угрожал? Не преследовал больше? — исподволь доктор пыталась выяснить подробности.

Отчего-то такое предположение даже развеселило.

— Тогда он мог бы оставить цветы, — усмехнулась Редди. — Только откуда бы ему взяться? Вик всех разогнал…

Лера помрачнела, осознав, что брату больше нет дела до ее ухажеров тайных или явных.