Система (СИ) - Корганов Олег Владимирович - Страница 133

- Кроме нас ещё Жулик, Кекс, Чиж и вся их бригада. - сказал Монтана.

- Сейчас здесь большинство. Если Вы согласитесь, им ничего не останется делать, как принять условия. Но всё равно, при Вашем согласии мы сразу же поедем к Жулику. Если Вы не согласны, тогда нет смысла… Собрание зашевелилось, загудело. Парни были в замешательстве. Им было сложно наобум принимать решение, которое изменит всю их дальнейшую жизнь здесь. После долгих разговоров, ведущих в никуда, Кир предложил устроить закрытое голосование. Из цеха принесли кусок обёрточной бумаги, который разорвали на маленькие клочки по количеству участников. Каждый должен был написать на своём клочке “Да”, или “Нет”. Кир с друзьями не участвовали. Договорились, что предложение будет принято, если с ним согласится абсолютное большинство.

Решение давалось тяжело: Куба чесал затылок, Кацо грыз кончик карандаша, Монтана и Ник переглядывались, Мокрый застыл в позе мыслителя положив огромную голову на не менее огромные ладони. На лице его как всегда была не стираемая ничем улыбка. Наконец то бумажки были заполнены и переданы Киру.

“Да” - Кир узнаёт корявый почерк Миши Девяткова, “Да” - каллиграфически идеально выведенные Монтаной буквы, “Да” - кривые каракули Мокрого. Остальных авторов он не узнаёт, да это и не важно. На всех бумажках чётко и ясно написаны эти две буквы “ДА”.

- Принято единогласно! - с радостью огласил результаты Кир.

Теперь нужно было как то добраться до деревни, где вели строительство Жулик с бригадой. Они втроём снова переоделись в гражданку, через лаз в заборе вышли в Тихий переулок, где поймали такси. Только к полуночи они оказались у недостроенного дома Манюрова. После долгого стука в двери все в доме переполошились. Заспанный Жулик, долго продирал глаза и не мог понять зачем к ним пожаловала делегация во главе с Киром. Когда подняли Кекса и Чижа, Кир коротко рассказал о последних событиях, озвучил своё предложение и попросил парней принять решение.

- Вы можете остаться, но “Система” приказала долго жить, поэтому работать теперь будете напрямую с Томиловым.

- Я за вас, пацаны! Пусть ищут себе других…- сказал за себя Жулик. - Сначала хотел остаться, а теперь. Как дембель подошёл, домой захотелось, к друзьям, подругам, в хоккей уже сто лет не играл. А он ещё и повышение ставок замылил, пусть теперь сам крутится с этой стройкой.

Кекс и Чиж, видимо подуставшие от однообразной деревенской жизни и вдохновлённые свежим ветром перемен, прилетевшим с Киром, с радостью согласились оставить объект. Первая электричка отправлялась в город в пять утра. Станция была недалеко в двух километрах от деревни. Жулик поднял всю бригаду из пяти человек и приказал собирать вещи.

На вопрос о том, что случилось, он отвечал коротко “Обстоятельства изменились. В роте всё узнаете”.

Дружная компания из одиннадцати человек, ещё до рассвета покинула коттеджный посёлок и направилась в сторону станции.

***

Теперь им остаётся только ждать. Они больше не принадлежат этой воинской части. Бегунки подписаны и сданы. Красный как рак старшина сказал, что с довольствия они сняты, сухпайки им не положены, а обмундирование оставляют.

- Зря, - досадливо шипел Бажин, - была б моя воля, вы бы у меня с голыми жопами отсюда вышли.

- Так мы и уходим с голыми жопами, - улыбающийся Кир пытался протянуть Бажину руку на прощание, но он отвернулся, как будто ничего не заметил.

Наверное чья то холёная рука в графах напротив их фамилий в списках личного состава уже вывела каллиграфическим почерком слово “Выбыл”, но они ещё по-прежнему здесь. Ждут неизвестно чего, то ли звонка, то ли команды на выход. Кир и Емеля играют в нарды, но игра скучна и неинтересна. Это походит на убийство времени. Афоня смотрит в телевизор, где Анжелика Варум поёт “Гудбай мой мальчик, гудбай мой миленький..”. С этой песней Кира связывают не очень хорошие воспоминания, но сейчас она как нельзя кстати. После утреннего скандала, связанного с крахом “Системы”, Томилов исчез и ещё не появлялся, поэтому парни, которые всё ещё остались в роте слоняются без дела. В Ленинскую комнату заходят Жулик и Монтана.

- Ну чё, пацаны, готовы повоевать? - улыбается Жулик.

- Да нет там никакой войны. Позагараем полгодика и домой вернёмся, - скучным тоном отвечает Афоня.

- Как знать, - пожимает плечами Монтана. - Не хочется Вас пугать, конечно, но друг у меня там служил. Говорит, жопа полная, убитых горы. Это по телику ничего не показывают. Правда сейчас у них перемирие там, но надолго, или нет неизвестно.

- Ну, что делать, воевать, значит воевать. Жребий брошен. - Афоню ни сколько не насторожила речь Монтаны, он продолжает задумчиво таращиться в телик.

- А может лучше… - Жулик быстро стучит по столу подушечками пальцев, изображая бегущие ноги.

- Это никогда не поздно. Сначала приедем, осмотримся, а там решим. - говорит Кир.

- Э, не скажи. Может случиться так, что будет поздно,- продолжает нагнетать Монтана.

- Бля, пацаны, умеете же Вы подбодрить в трудную минуту, - Кир разряжает обстановку, и все начинают смеяться.

- Кстати, гражданкой нашей можете пользоваться. Монтана, моя куртка, твоя куртка.

- Вот за это спасибо! - улыбается Монтана и жмёт руку Кира.

- Ну а ты Сашка, мои джинсухи подгребай, - обращается Афоня к Жулику.

- Я бы свой костюм тоже отдал кому-нибудь, но он только Аликину подойдёт и то наверное малой будет, - в свою очередь говорит Емеля, вызвав веселье друзей.

- Так и отдай Аликину. Прямо сечас иди и вручи ему в торжественной форме. - смеётся Кир.

- Только по всей форме, пусть треники поцелует и скажет “Служу России” - хохочет Афоня.

- Чё Вы ржёте, парни, я же не виноват, что ростом не вышел. Когда джинсы на гражданке покупал, по пол штанины приходилось отрезать. Я потом уже у продавцов скидку просил, за то, что могу воспользоваться, только половиной брюк.

- А они чего? - хохочет Кир, вливаясь в дружный хор смеющихся.

- Ржали, так же как Вы сейчас. - Все хохочут ещё пуще.

“Дежурный по роте на выход” - слышится из казармы голос дневального.

Монтана выходит из ленинской, а уже через секунду друзья слышат крик Томилова. Кирсанов, Афанасьев, Емельянов, выходить строиться.

- Ну вот и всё, - вздыхает Кир и хлопая себя по ляжкам встаёт со стула.

Томилов ходит маленькими шажками туда-сюда. Он словно находится в невидимой маленькой клетке, в которой мечется из угла в угол. Он не смотрит на выстроившуюся перед ним троицу. Его взгляд устремлён в пол. В руках его какие-то бумажки, скорее всего важные, несмотря на то, что он их нещадно замял посередине.

- Солдаты, с сегодняшнего дня Вы поступаете в распоряжение командира 276 смешанного батальона, куда Вы прямо сейчас выдвинетесь. Батальон дислоцируется в 32 военном городке. Это на 38 трамвае до конечной. Здесь все Ваши документы - он трясёт смятыми бумажками. - С ними подойдёте к командиру части и скажете, откуда прибыли. Задача ясна, солдаты?

- А мы что одни поедем? - робко спрашивает Кир.

- Поедете одни. У нищих слуг нет, - капитан продолжает мельтешить из стороны в сторону и смотреть в пол. - Вы должны прибыть в часть и оформиться не позднее девятичасовой вечерней поверки. Думаю, что пяти с лишним часов вполне достаточно. Кирсанов старший. Ещё раз спрашиваю, задача ясна?

- Так точно, товарищ капитан! - давно они не горланили хором так самозабвенно и весело. Ещё бы, у них впереди пять часов свободы.

Когда Томилов, не попрощавшись, скрывается за дверью каптёрки, друзья оглядываются в последний раз окидывая взглядом казарму и всех её обитателей. Всех тех, с кем они замутили эту игру, тех которые не предали их в последний момент и пошли поперёк руководства.

- Ну, давайте прощаться. - Кир по очереди подходит к парням, для прощальных объятий. - Пока, брат, - он хлопает по широкой спине Мокрого, у которого несмотря на вечную улыбку вдруг заблестели глаза. Он жмёт горячую руку Ицмайлайфа, треплет плечо Мармона, отбивает пять Аликину. Миша Девятков долго и крепко сжимает его в своих тёплых объятиях “Давайте осторожней там” - говорит он напутственное слово. Кир не может отвечать, в горле у него стоит ком. - Увидимся, пацаны, - одна за другой в его ладони оказываются руки Кекса, Чижа, Поварёнка, он по очереди прощается со всеми черепами, духами, с теми , кто не струсил, не смотря на то, что им ещё служить и служить.