Спартак — воин иного мира (СИ) - Вульф Владимир - Страница 41

— Насчет моей просьбы…

— Я отказываюсь тебе помогать, — грубо прервал мастер-переводчик. — Не собираюсь выставлять себя на посмешище.

Мальком склонил голову. У него на глаза навернулись слезы. Он почувствовал себя по-настоящему жалким и беспомощным в мире, где почти каждый носит под рукой кинжал или меч. Они давно привыкли к жестокости, а некоторые даже стали на этом зарабатывать деньги, чтобы выжить.

— Иди к лекарю. Он знает, что надо сделать, чтобы унять боль и помочь твоему телу быстрее восстановиться, — нейтральным голосом посоветовал наставник. — Если хочешь.

— Я схожу, — не поднимая головы, сказал Томас. Он отдал тренировочный меч мастеру-переводчику и поплелся в сторону хижины дворфа. Мальком мысленно поблагодарил эльфа за то, что тот позволил ему уйти и избежать еще большего унижения.

Он осознал, что гладиаторы сражались ради самих себя, а не ради господина. Никто из них не преследовал благородную цель, которая могла бы оправдать их жестокость. Они открыто наслаждались страданиями других и получали неописуемое удовольствие, проливая чужую кровь даже на тренировочном поле. Томас попал в иной мир, кардинально отличающийся от его фантазий. Он верил, что гладиаторы являлись, по большей части, воинами, вынужденными убивать на потеху другим, как Спартак и те, кто шел за ним. Но реальность предстала ему той стороной, которую никто и никогда не станет описывать в учебниках истории, подавая всю жестокость и несправедливость мира в радужных тонах, в облагороженном виде. Он оказался за линией терминатора, разделяющего светлую и темную сторону планеты.

«Теперь я почувствовал разницу. — Мальком в полной мере осознал смысл слов наставника. — В моем мире боевые искусства превратились в развлечение и безопасный спорт. Любой бой на ринге ограничен строгими правилами, а я больше нигде особо не дрался».

Томас подошел к хижине лекаря и остановился. Он вытер слезы на глазах, сделал глубокий вдох, резко выдохнул.

«Нельзя пока раскисать и выставлять свою слабость напоказ, иначе каждый увидит во мне жертву для издевательств. Надо продолжать притворяться, — Мальком сознавал, что другого выбора у него просто не было. — Я обязан играть свою роль до конца, и, судя по всему, до него осталось недолго».

Эти мысли помогли Томасу настроиться на нужный лад. Он одним махом перепрыгнул две ступеньки и остановился, не решаясь перешагнуть через порог. Малькому хотелось немного посидеть в полном одиночестве, несмотря на неутихающую боль в правом боку, чтобы все внимательно обдумать и осмыслить, но наставник не позволит бездельничать одному из рабов, пока остальные упорно тренируются, проливая пот, кровь и слезы.

Неожиданно в дверном проеме возник лекарь с курительной трубкой во рту. Томас отшатнулся назад и встал в боевую стойку, едва не упав с крыльца. Дворф довольно хмыкнул, будто был горд тем, что смог застать врасплох иноземца.

«Черт бы тебя побрал!» — от души выругался Мальком.

— Нужна помощь? — важно спросил лекарь. Он произнес эту фразу коряво и с заметным акцентом, но вышло неплохо, учитывая, что совсем недавно дворф изъяснялся при помощи набора простых слов.

Томас молча стянул с себя мокрую рубашку, постанывая от резкой боли в правом боку и в плече. Лекарь подошел поближе к иноземцу. Малькому не пришлось показывать, где именно он испытывал боль: в области печени и чуть выше кожа буквально пылала, наливаясь ярко-красной краской. К тому же, после удара палицей, на теле осталось очень много кровоподтеков. Коротышка осторожно прикоснулся маленькими, но толстыми пальцами к ребрам. Томас несколько удивился, что кожа на руках дворфа оказалась не грубой и шершавой, а мягкой и нежной, будто он никогда не сражался и не занимался тяжелым физическим трудом. Лекарь слегка надавил пальцами на ребра, из-за чего Мальком невольно охнул, ощутив резкую боль. Ему пришлось еще немного потерпеть, пока коротышка не убедился в том, что кости целы.

«Либо мне крупно повезло, либо вообще не повезло, — размышлял Томас, корчась от боли. — Возможно, перелом уберег бы меня от встречи с горным великаном, но я теперь этого не узнаю!»

— Пошли, — с сильным акцентом сказал дворф.

В хижине в этот раз царил знатный беспорядок: повсюду стояли колбы с разноцветной жидкостью, книги были разбросаны по полу, обрезки тканей висели на веревках с травой, кучи тряпья мешались под ногами, — складывалось ощущение, что по комнате прошелся ураган или целый мини-торнадо. В воздухе витало столько запахов, что Малькому захотелось заткнуть нос и дышать ртом. На массивном деревянном столе стояла ступа с пестиком, а рядом лежали несколько пучков сушеных и свежих трав и другие незнакомые взору человека ингредиенты. Чуть поодаль можно было заметить чан с водой, за которым скрывалась реторта из толстого стекла и перегонный куб.

Лекарь обошел деревянный стол, остановился возле маленького шкафчика, который был полностью заставлен небольшими глиняными горшочками. Он взял один из таких, поднес к носу и понюхал. Дворф резко отстранился от емкости, поморщился, недовольно фыркнул, но не поставил на место, а напротив, засеменил к человеку, показывая, что ему стоит присесть на низкий табурет. «Не дай бог сломается подо мной», — подумал Мальком, когда осторожно сел на стул и вытянул ноги.

Коротышка принялся с особым старанием натирать правый бок иноземца темно-зеленой массой, осторожно надавливая пальцами. Томас невольно вздрагивал и рассыпался в проклятьях каждый раз, когда лекарь прикасался к нему пальцами с новой порцией холодноватой мази. Она неприятно раздражала и пощипывала кожу, вызывая сильнейший зуд, которому сложно было противостоять. Мальком все время намеревался почесаться, но дворф внимательно следил за этим, не позволяя иноземцу и пальцем пошевелить: лекарь сразу же обращал свой суровый взор на подопечного, а если это не останавливало — бил по рукам.

Тяжелее всего пришлось чуть позже, когда Томас обнаружил существенный минус лечебной мази: она испускала ядовито-резкий запах, перебивающий душистый аромат, витавший в воздухе. У Малькома от этой вони даже закружилась голова, а на глаза навернулись слезы. Он сомкнул веки и тыльной стороной ладони вытер одинокие капельки, покатившиеся по щекам.

Дворф закончил с правым боком, затем сразу же принялся втирать мазь в ушибленное плечо.

«Господи, не дави так сильно!» — мысленно взмолился Томас, то прикусывая губу, то сжимая челюсти до боли в зубах.

Малькому пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не завыть во все горло от ужасной боли. Лекарь испуганно посмотрел на бледного иноземца. Из прокусанной губы теплая кровь стекала тонкой струйкой по подбородку и капала на пол. Дворф обеспокоенно посмотрел на подопечного, перестав растирать мазь. Выглядел Томас в этот момент весьма плохо: бледный, потный, с уставшим взглядом и размазанной по подбородку кровью. Его дыхание было тяжелым, прерывистым. Все красноречиво говорило о том, что Мальком испытывал невыносимую боль.

Коротышка быстро положил горшочек на стол. Он тщательно осмотрел со всех сторон плечо, покрытое ссадинами, небольшими ранками, кровоподтеками и парочкой темно-фиолетовых синяков.

«Я сейчас выгляжу, как та побитая дворняга». — Томас невольно вспомнил, как однажды, возвращаясь с адской тренировки, наткнулся в одном из проулков на бродячего пса. Тот выглядел ужасно: передняя лапа была сломана в нескольких местах, левое ухо частично порвано, на теле — следы укусов, а от хвоста остался жалкий обрубок. Вот только дворняге не повезло наткнуться в том проулке на тройку хулиганов, которые при помощи хорошего куска мяса приманили собаку к себе. Один из них схватил пса за шкирку, бросил в мешок и завязал его. Мальком как раз подходил к ним, когда они окружили металлический мусорный бачок, куда кинули мешок с дворнягой. Томас прекрасно видел, как самый высокий из троицы достал из рюкзака пластиковую бутылку и вылил содержимое в бачок, а второй, самый низкий из них, поджег спичку и бросил ее туда. Мусор и мешок с собакой мгновенно объяло мощное пламя. Мальком отчетливо слышал протяжный, наполненный болью визг пса. Он мог остановить тех хулиганов и спасти дворнягу, но вместо этого предпочел пройти мимо, так как вымотался после тренировки, и хотелось поскорее оказаться дома, в теплой постели.