Вино фей (СИ) - Михайлова Ольга Николаевна - Страница 37

— Потому что я солдат, сестрица. — Селентайн Флинн наклонился к Черити, — и знаю: если пуля свистит у твоего уха — глупо нагибаться: она уже пролетела мимо. Те, кто выживают, чуют пулю в стволе наведённого на них ружья.

Слова эти испугали и насторожили Черити. До того она не придавала изрезанному портрету особого значения, но сейчас взглянула на всё иначе. Однако, никаких предположений у неё всё равно не возникло.

— А вы, как я заметил, почти не разговариваете с кузиной Вирджинией? — поинтересовался между тем Селентайн.

— Нам не о чем говорить, — пожала плечами Черити и неожиданно для Флинна спросила, — а вы не знаете, кузен, что держит здесь милорда Клэверинга и его сестру? Ведь всё это началось с их приезда. Если бы не граф, я думаю, Вирджиния никогда не разорвала бы помолвку с Филипом. Они скоро уедут? — в её голосе прозвенело нервное нетерпение.

Флинн посмотрел на неё с удивлением.

— А вы ждёте его отъезда? Насколько я понял, о нём пока не говорят.

— Мне кажется, я могу быть с вами откровенна, кузен. Его сиятельство говорил со мной… — Черити вздохнула. — Если я правильно его поняла, он достаточно определённо сказал об отсутствии у него всякого желания вступать в брак. Но мне показалось, — Черити немного замялась, — что он рассчитывал на то, что я доведу его слова до сведения домашних. А я не могу этого сделать. Мои слова будут неправильно истолкованы. Я ничего не могу сказать кузине и тёте.

— Вообще-то у Клэверинга есть намерение жениться, — рассмеялся Селентайн, — такое намерение у любого мужчины когда-нибудь да возникает, и Фрэнсис не исключение. Он обязательно женится, но не сейчас, разумеется. Просто женщин с детства учат охотиться на мужей, а мужчины не любят чувствовать себя дичью и начинают избегать женское общество, а расспросы заботливых родителей о намерениях в отношении той или иной девицы их только злят. Клэверинг всегда был очень осторожен. А вам, как я посмотрю, мой друг не очень-то по душе. Почему?

— Он не кажется мне серьёзным человеком, — голос Черити прозвучал несколько принуждённо. Меньше всего ей хотелось говорить о Клэверинге, и она задала кузену вопрос, который возник у неё ещё в начале разговора. — А почему вы сказали, кузен, что художник имел чувство юмора?

Флинн несколько секунд смотрел на неё в немой задумчивости, удивляясь резкой смене темы и явному нежеланию кузины говорить о графе, потом ответил:

— Портрет — это плоскость, сжавшая в себе трёхмерность, мисс Черити. Если портрет изображён с устремлёнными на нас глазами, отойдя в сторону, мы увидим, что голова словно повернула лицо в нашу сторону. Художники рисуют такие глаза святым, ибо взгляд святого несёт святость, а тут живописец пошутил: взгляд кузины, зеркально-пустой, передавал пустоту. С левой стороны лестницы мне показалось, что она смотрела на меня словно из гроба… — кузен говорил медленно и не спускал глаз с сестры.

— А мне показалось, что с ненавистью. И тоже слева, — Черити побледнела при воспоминании об этом.

— Возможно, каждый из нас приписал этому пустому взгляду собственное наполнение. Ну да, ладно. Всегда к вашим услугам, мисс Тэннант-Росс.

Кузен поднялся и ушёл.

Последней мыслью Черити было сожаление. Селентайн Флинн не пригласил её танцевать в Фортесонхилле. А ей, что скрывать, этого очень хотелось.

Глава 18. Общественное порицание

Опошлено слово одно

И стало рутиной.

Над искренностью давно

Смеются в гостиной.

Надежда и самообман -

Два сходных недуга…

День бала в Фортесонхилле начался в семействе Хейвудов с огорчения мисс Вирджинии и леди Дороти.

Накануне от модистки принесли платье Джин, и Черити оторопела от его немыслимой роскоши. Шатлен из золотых пластин, карне-де-баль в золотом окладе, вышивка золотом по парче! Черити покачала головой. Ей никогда не нравилась дурная роскошь, но сказать Хейвудам, что в таком платье сестрица будет подлинно выглядеть мещанкой во дворянстве, не могла. Не поймут.

За завтраком миссис Хейвуд выразила надежду, что первые танцы его сиятельство будет танцевать с её дочерью, на что мистер Флинн заметил, что граф Клэверинг, кажется, уже пригласил кого-то. Он слышал об этом от самого Клэверинга ещё на охоте. Взгляд Флинна при этом был совершенно безмятежен.

Эта новость весьма огорчила леди Дороти и испортила настроение Вирджинии. Черити же вынуждена была опустить голову, чтобы скрыть улыбку. Ей, вопреки неприязни к графу Клэверингу, понравился остроумный ход его сиятельства. Но кого, интересно, он пригласил? У самой Черити не было кавалера на вечер, но это её не волновало: её интересовал только спектакль.

Выехав на Мерлине на прогулку по окрестностям, она доехала до старого кладбища, и тут, погрузившись в размышления о вчерашнем разговоре с Флинном, вдруг услышала, что её окликают. Перед ней стоял Остин Стэнбридж.

— Мисс Тэннант-Росс!

Черити молча смотрела на сына священника, ничего не говоря.

— Вы приглашены на сегодня в Фортесонхилл? — спросил он.

— Да, мистер Стэнбридж.

— Надеюсь, вы будете настоящей королевой бала.

Голос его был вежлив и безучастен, в нём не было ни издёвки, ни иронии. Черити вежливо поблагодарила, натянула поводья, и Мерлин сорвался с места.

Вернулась она как раз в разгар сборов. Лиззи, затягивая на ней корсет и помогая одеться, снова на чём свет стоит костерила мисс Джин и уверила Черити, что её скромное платье в тысячу раз красивее того, что привезли мисс Хейвуд от модистки. Черити склонна была согласиться: поднявшись в холл, где висело большое зеркало, она придирчиво осмотрела себя с разных сторон и действительно решила, что выглядит недурно. К тому же, ткань на это платье была куплена в Бате, и тут, верила Черити, такой ни у кого не будет.

Перед выездом её придирчиво оглядела и леди Дороти, пробормотав, что платье Черити «довольно миленькое», и тут же отвернулась.

Черити должна была ждать возвращения кареты Хейвудов, но тут кузен Флинн предложил ей поехать в его экипаже, и Черити, опасаясь за туфельки, согласилась: на улице собирался дождь. Мистер Флинн, увидя её, любезно сообщил, что она просто очаровательна, а цветы шиповника в её волосах великолепны. Да и сама она напоминает распустившуюся розу. Черити поблагодарила его кивком головы и вздохнула. Несмотря на расточаемые любезности, кузен снова не пригласил её танцевать.

Они домчались за несколько минут — Флинн постоянно подгонял кучера и лошадей.

С тех пор, как Фортесонхилл стал родовым гнездом графов Рэнделлов, старое здание было перестроено, вокруг возникли парк и озера. Замок преобразовали в трёхэтажный особняк с башенками из тёсаного камня. Поскольку здание стояло на фундаменте средневекового дворца епископа, части старых построек сохранились: главным образом, парадная лестница и колонный вестибюль, салон со сводчатой крышей и галереей менестрелей. Внутреннее убранство напоминало капеллу, облицованную серым гранитом и розоватым песчаником.

Вестибюль в готическом стиле задавал тон всего дома, что подчёркивали мраморные колонны и сводчатый потолок. Стены, обитые тиснёной кожей, украшали искусные гобелены и великолепная коллекция живописи. Поднимаясь по ступеням парадной лестницы и оглядывая богатейшие интерьеры, колонны из чёрного мрамора из Килкенни и серого — из Северной Ирландии. Черити то и дело замирала в восхищении.

Гостей провели через библиотеку, содержавшую более пяти тысяч книг, самая старая из которых датировалась тринадцатым веком. Эта комната, пояснила леди Рэнделл, использовалось как гостиная для мужчин, куда они уходили после обеда, чтобы обсудить политические проблемы, недоступные женскому уму. Библиотеку заполняли диваны и оттоманки, стены зеленели изумрудным шёлком. Узкие шкафы между двойными дверями содержали коллекции предметов старины.

Гости все прибывали, и заметно было, что дамы наперебой соревновались между собой в роскоши нарядов. Немым контрастом им служило платье хозяйки — тёмно-зелёное, вдовье, очень сдержанное. Мисс Клэверинг была в таинственно-лиловом, и Черити с удивлением отметила, что и глаза мисс Сэломи струили сегодня загадочный сиреневый свет. Она выглядела удивительной красавицей.