Вино фей (СИ) - Михайлова Ольга Николаевна - Страница 46

При этом в голосе мистера Клэверинга не было ни грамма сожаления.

Глава 22. Пропажа мисс Хейвуд

На берег темноты

Свет хлынул, пропасти — травою сочной

Оделись, и трояким зреньем ты

Раскрытье утра видел в час полночный.

— Мисс Черри, мисс Черри, проснитесь же! Проснитесь!

Черити с трудом разлепила глаза. Перед ней стояла Лиззи.

— Господи, который час? — Черити взглянула за окно, где над густыми ветвями дуба нависали серые тучи и тихо шуршал дождь.

— Пять утра. Беда у нас! — Лиззи вытаращила глаза. — Мисс Вирджиния пропала! Её нигде нет. Я всегда на рассвете камины разжигаю, захожу к барышне, а её нет.

— Как нет? — Черити почти совсем проснулась. — Что ты говоришь, Лиззи? Она же вчера вечером гуляла у дома, потом пошла к себе.

— Так то-то и оно. Она пошла к себе, а леди Дороти ушла в свою спальню. Да только среди ночи мисс Джин исчезла.

— Куда?

— Не знаю, но, думаю, мисс, это из-за письма.

— Какого письма?

— Она вечерней почтой письмо получила. Я сама приносила письма, вот и увидела. Всего два было — от миссис Флинн — сыночку, кузену вашему, и ещё одно — для мисс Вирджинии Хейвуд. От кого — не знаю, я спервоначала сама удивилась, подумала, что от мистера Флинна, потому что почерк — прямо его: буквы такие, как джентльмены пишут, круглые, стоячие, точно книжные. Но с чего бы мистеру полковнику ей писать, коль он тут сейчас живёт и поговорить с ней может, когда ему вздумается?

Черити села на кровати.

— А мисс Вирджиния аж задрожала вся, как письмо увидела, потом распечатала его и дверь в спальню захлопнула. Я больше и не увидела ничего. А тут захожу, а её нет. И, похоже, не ночевала она даже: покрывало отброшено, но подушка даже не смята.

— А леди Дороти ещё не вставала?

— Нет, все спят, я и подумала: разбужу вас, спрошу, как быть?

— А письма в комнате нет, ты смотрела?

— На видных местах — нигде нет, небось, она его с собой взяла.

— Что за нелепость, — пробормотала Черити, но торопливо вскочила. — Помоги мне одеться, — попросила она, пошатываясь спросонья. — Надо разбудить мистера Флинна.

— Это дело, — согласилась Лиззи, — джентльмен он толковый, даром что шалопай.

Черити усмехнулась тому, что мнение Лиззи о мистере Селентайне Флинне полностью совпало с мнением степенной леди Рэнделл. Да и, что скрывать, она сама считала так же.

Лихорадочно одеваясь, Черити недоумевала: что могло произойти? Едва Лиззи затянула на ней шнуровку платья, Черри, осторожно приоткрыв дверь, понеслась по коврам к спальне Вирджинии. Ей, хоть убей, не верилось, что Джин, едва оправившись от недуга, вышла из дома.

Но спальня Вирджинии действительно была пуста. В туалетной комнате тоже никого не было.

Черити было неловко, но она побежала второй этаж и резко постучала в двери спальни кузена. Девице недопустимо было лезть в мужскую спальню, это был непозволительный поступок, но Черити считала, что неординарные обстоятельства оправдывали такую вольность: не принято ведь и выбегать на улицу неодетым. Однако случись в доме пожар, выбежишь, куда деваться?

Разбудить кузена Флинна ей оказалось куда легче, чем Лиззи — поднять её саму. Селентайн вскочил, едва она окликнула его, и вышел в коридор спустя минуту уже одетым: сказывался опыт жизни в казарме. Полковник даже не задавал вопросов — просто молча ждал.

— Беда, — Черити тоже не стала терять время зря. — Лиззи говорит, что Вирджиния вечерней почтой получила письмо, написанное мужским почерком, и явно не ночевала в спальне. Я только что смотрела, постель даже не смята, но будить сэра Тимоти я не хочу, это убьёт его. А от леди Дороти, кроме истерики, тоже толку не будет. Надо найти Джин.

Флинн заметно помрачнел. Он двинулся по коридору, вынуждая Черити пойти за ним, однако устремился не к выходу, а плюхнулся на оттоманку в малой гостиной. Спустя минуту там появилась и Лиззи.

— Насколько я понимаю, мисс Лиззи, вы не видели имени отправителя на конверте? — уныло проронил он.

— Имени там не было, — уверенно ответила Лиззи, гордая тем, что её назвали «мисс», — а вот буквы были как у вас, я и подумала, не вы ли написали. Но что за смысл вам ей писать-то?

— Никакого, — спокойно согласился Флинн.

До Черити вдруг дошли слова Лиззи.

— То есть, ты хочешь сказать, что там были инициалы «Ф.К.»? — Черити побледнела. Стало быть, писал Фрэнсис Клэверинг? — Это же инициалы его сиятельства. Господи…

Флинн между тем, не слушая её, неожиданно спросил:

— Мисс Черити, сосредоточьтесь, подумайте и скажите: мисс Вирджиния знала почерк его сиятельства? Он присылал Хейвудам приглашения, написанные своей рукой?

Вопрос показался Черити весьма странным, но она послушно задумалась. Граф писем Хейвудам не присылал, приезжал лично, приглашения передавал устно, и ничего не писал. С чего бы ему писать?

Тут она побледнела.

— Писал! В субботу он написал что-то Джин в альбом. Она долго упрашивала его, и он, я помню это, взял перо и что-то набросал, кажется, пару строк. Джин потом спрятала этот альбом в секретере. Но какое это имеет значение? Вы считаете, что Вирджинии писал не Клэверинг? Почему?

— Мне крайне неприятно говорить об этом, но я дурак, дорогая кузина. Я понимал, что если портрет кузины был изрезан в то же время, когда украден дневник Фрэнсиса, то эти два события связаны между собой. Но у меня недостало ума понять, как. Я думал, что похитителю дневника Клэверинга нужен был какой-то факт, который, как считал вор, мог быть в его памятной книжке. На самом же деле, как я теперь понимаю, укравшему дневник нужен был всего-навсего образчик почерка графа. А почему? Потому что он знал, что Вирджиния видела его почерк и поверит только той же руке.

— Значит, вы полагаете, что письмо написано не самим Клэверингом?

Флинн недоумённо пожал плечами.

— С чего бы Фрэнку ей писать? Ему нечего было ей сказать, и писать непомолвленной с ним девице — нарушение всех правил приличия. А граф блюдёт пристойность. Пожелай он поговорить с ней — ну, приехал бы. Нет, укравший дневник скопировал его руку. А это рождает следующий вопрос: кто был тогда в зале, когда его сиятельство что-то писал в альбом мисс Хейвуд?

Черити была категорически не согласна с кузеном. Клэверинг вполне был способен написать любовное письмо девице, с которой лишь пару раз танцевал. Но последний вопрос Селентайна Флинна сбил её с толку.

— Я не понимаю вас, — Черити и впрямь немного запуталась. — Почему важно, кто тогда был у нас?

— Потому что вор знал, что мисс Хейвуд видела почерк Клэверинга, — повторно растолковал кузен. — Если бы он этого не знал — не стал бы и воровать дневник. Написал бы письмо обычным вестминстерским шрифтом, подписал бы инициалами его сиятельства — и ладно. Но он понимал, что мисс Вирджиния не поверит, что писал граф. Почерк должен был совпасть. Значит, он знал, что граф писал в альбом мисс Хейвуд. Кто тогда был у вас?

Черити кивнула и задумалась.

— Это было сразу после расторжения помолвки. Кассиди не было, — наконец сказала она. — Не было Арбетнотов. Не приехали Стоуны. Но были Фортескью и Марвеллы. Была миссис Стэнбридж.

— Марвеллы, это те, что вчера, не умолкая, болтали за вистом?

Черити молча кивнула и, вздохнув, добавила:

— Если даже ваши рассуждения верны — так мы ничего не установим, кузен. Элизабет Марвелл и её мамаша были там и все видели. От них это наверняка мгновенно разнеслось по всей округе.

— А мисс Марвелл — как относилась к нашей кузине?

— Плохо. Элизабет нравился Филип Кассиди, и она ревновала к нему Вирджинию. Но кузина тут была ни при чём. Бетт не нравилась ни Филипу, ни его отцу. Однако давайте всё же попытаемся найти Джин…

— Чтобы найти, надо понять, где искать, — резонно возразил кузен. — Признаюсь, едва увидев искромсанный портрет кузины, я был весьма встревожен. Подобные деяния необычны, говорят о гневе и ненависти. И сила злости превосходила всякое разумение. Я понял, что изрезанным портретом дело едва ли ограничится: злоумышленник свёл счёты с портретом потому, что не мог дотянуться до оригинала, но мне было понятно, что он попытается это сделать. Я старался наблюдать за происходящим и замечать всё, что выходило за рамки обыденного. И тут услышал о пропаже дневника Фрэнсиса. Фортесонхилл — место, где можно здорово поживиться, но Клэверинг сказал, что ничего ценного не пропало. Я сделал вывод, что вы, кузина, оказались правы — это человек из общества. Лакей за десяток фунтов готов на многое, но едва ли он отказался бы, идя на воровство, прихватить платиновый портсигар Фрэнсиса с фамильной монограммой. Но тут взяли именно то, за чем пришли, — и ничего больше. Да, это не лакей. К тому же, лакей, согласившись на воровство за десять фунтов, после легко продаст вас за одиннадцать. Доверяться лакею неумно, он ещё может начать шантажировать господина.